Лиза Марклунд - Пожизненный срок Страница 21

Их старая квартира располагалась на Хантверкаргатан, в двух кварталах отсюда. Она ходила по этой улице с Калле и Эллен каждый день — в дождь, в снег и в солнечную погоду. Они преодолевали горки, чтобы добраться до игровой площадки у пожарной станции. Там она всегда присаживалась на жесткую скамью и слушала, как мамаши громко бахвалились друг перед другом, рассказывая сказки о своих домах и поездках во Францию.

Анника оперлась руками о подоконник и отдалась своим мыслям.

Если быть до конца честной, то она и в городе не была счастлива, но, по крайней мере, соседи не поджигали здесь ее дом.

— Видишь, как быстро все уладилось, — сказал клерк, расстегивая вязаную куртку. — В рапортах нет ничего секретного. Читай.

Он протянул копии Аннике.

Она пробежала глазами текст, чувствуя, как заиграл в крови адреналин.

— Спасибо, огромное, искреннее спасибо! — воскликнула Анника и поспешила к выходу в лифтовый холл.

Страницы 6–7

СТОКГОЛЬМСКОЕ ИЗДАНИЕ «КВЕЛЬСПРЕССЕН»

СУББОТА, 5 ИЮНЯ

ПОЛИЦИЯ РАЗЫСКИВАЕТ АЛЕКСАНДРА

Зона поиска расширяется

На помощь идут военные

Прошлой ночью полицейские и военные обыскали лес

Патрик Нильссон

«Квельспрессен» (Сёдерманланд). Попытки найти пропавшего четырехлетнего Александра становятся все более отчаянными.

«Мы, как никогда, близки к успеху», — заявляет источник в полиции.

Теперь это вопрос не дней, а часов.

Пропавшего мальчика надо найти в субботу, в противном случае надежды обнаружить его живым станет намного меньше.

Интенсивные поиски пропавшего мальчика ведутся на фоне идиллического пейзажа, близ хутора под названием Бьёркбакен, в гуще лесов Сёдерманланда. Только переклички участников поисковых команд нарушают девственную тишину, подчеркиваемую тихим шелестом древесной листвы.

В полиции утверждают, что мальчик действительно в течение нескольких дней был здесь, в летнем домике, где иногда проживала ныне находящаяся под стражей Юлия Линдхольм.

Эта уверенность, вероятно, основана на уликах, собранных в мусорных контейнерах, сообщил корреспонденту «Квельспрессен» заслуживающий доверия источник. Картонные пакеты из-под молока дают важную информацию при такого рода поисках, так как в любой семье, где есть дети, покупают молоко. Используя срок изготовления и срок годности продукта, указанные на упаковках, полиция сможет с уверенностью утверждать, что ребенок находился в Бьёркбакене. Мусорные контейнеры в районе Катринехольма вывозят один раз в две недели, что существенно облегчает работу полиции.

Полицейские также сообщают, что отыскали следы детских ног в глине вокруг дома, а это означает, что ребенок находился в доме после ливня, который был в этих местах во вторник.

Полиция Сёдерманланда расширила зону поиска и теперь ведет его и в прилежащих районах. Вчера к поисковым командам присоединились вертолеты, снабженные приборами ночного видения.

— Эти приборы сработают только в том случае, если ребенок жив, — сказал сотрудник, участвующий в расследовании. — Если ребенок мертв, то температура его тела не отличается от температуры окружающей среды.

— Верите ли вы в то, что мальчик жив?

— Тот факт, что мы используем приборы ночного видения, говорит о том, что да, мы надеемся найти ребенка живым.

Сегодня к поискам присоединится армия. Участие примут солдаты Скарборгского полка, расквартированного в Шёвде.

Есть указания на то, что в главном управлении криминальной полиции получили дополнительные сведения и доказательства прямого участия Юлии Линдхольм в преступлении. В полиции считают, что в самом скором времени ей предъявят официальное обвинение. Обсуждение этого вопроса закончится, самое позднее, в понедельник.

Полиция считает, что поиски вот-вот увенчаются успехом.

«Естественно, все мы надеемся найти мальчика живым».

Любую информацию о местонахождении четырехлетнего Александра Линдхольма сообщайте в Национальное управление криминальной полиции в Стокгольме или в ближайший полицейский участок.

Суббота, 5 ИЮНЯ

Нина вошла в длинный стеклянный коридор — центральный вход главного полицейского управления в Кунгсхольме. Она работала в стокгольмской полиции уже около десяти лет, но до сих пор ни разу не пользовалась этим входом. Стеклянные стены и крыша создавали ощущение открытости и неволи одновременно, порождая неясное чувство вины.

Она ускорила шаг.

Дежурный заставил ее ждать целую минуту, прежде чем соизволил обратить на нее внимание. Нина была в штатском, и, видимо, он принял ее за одну из бесчисленных гражданских посетительниц.

— Я пришла, чтобы посетить Юлию Линдхольм, — сказала она, доставая полицейское удостоверение.

Дежурный прищурил глаза и плотно сжал губы. В тюрьме мог быть триста один заключенный, но он точно знал, кто такая Юлия.

— Линдхольм находится в изоляторе, — сказал он. — Визиты и посещения запрещены.

Нина вскинула подбородок и, тоже прищурившись, сказала:

— Ты же понимаешь, что речь идет не о праздном посещении, а о неформальном допросе. Я полагала, что этот вопрос согласован, а посещение санкционировано.

Дежурный недоверчиво посмотрел на Нину, взял ее удостоверение и исчез в кабинете.

Она ждала у стола долгих десять минут.

«Я сейчас уйду. Я не могу этим заниматься, Юлия. Я ничем не могу тебе помочь…»

— Нина Хофман?

Она обернулась и увидела женщину-надзирательницу, стоявшую у двери, ведущей в глубь здания.

— Я должна попросить тебя оставить здесь все личные вещи, верхнюю одежду и мобильный телефон. Только после этого я могу впустить тебя в тюрьму. Так, хорошо. Нам сюда.

Нина положила в шкафчик слева от стола платок, куртку и сумку и получила бейдж, который надо было прикрепить к одежде на все время пребывания в тюрьме. После этого Нина прошла через турникет.

Вслед за надзирательницей она направилась по коридору к холлу с лифтами, двери которых были выкрашены в кричащий ярко-синий цвет.

— Мы идем не в комнаты для свиданий?

— Мне приказано отвести тебя в камеру к Юлии Линдхольм в женском отделении тюрьмы, — ответила надзирательница, поигрывая связкой ключей на конце длинной цепи.

Нина не ответила. Она никогда до сих пор не бывала в Кронебергской тюрьме.

Они вошли в лифт, и надзирательница нажала кнопку. Лифт некоторое время постоял на месте, прежде чем поехать, и Нина успела заметить видеокамеру.

— Лифты находятся под постоянным наблюдением, — сказала надзирательница. — Все перемещения по зданию записываются на видеокамеры и просматриваются в режиме реального времени.

Лифт остановился на третьем этаже. Нина хотела было шагнуть из кабины, но надзирательница остановила ее.

— Здесь заканчивается зона юрисдикции полиции, — сказала она. — Нужно еще одно разрешение, чтобы войти в саму тюрьму.

Через несколько секунд лифт дрогнул и поехал дальше.

Они вышли на шестом этаже, миновали три запертых двери и только после этого попали собственно в тюремный коридор.

— Сейчас мы подождем, чтобы пропустить тележку с едой, — предупредила надзирательница.

Нина окинула взглядом устланный серым линолеумом длинный, через все здание, коридор, заканчивавшийся зарешеченным окном. Солнечные лучи и свет неоновых ламп под потолком тускло отражались от пола. Вдоль стен тянулся ряд зеленых металлических дверей. На каждой двери — табличка с информацией о заключенном, номером камеры, перечнем особых ограничений и номером дела. На каждой двери был лючок, сквозь который надзиратель мог в любой момент заглянуть в камеру. Двери были снабжены прочными замками. Было слышно, как за ближайшей дверью кто-то кашляет.

— Так, значит, тюрьма полна? — спросила Нина.

— Ты шутишь? — вопросом на вопрос ответила надзирательница.

Мимо прошли двое мужчин, кативших тележку, уставленную подносами, и исчезли в соседнем коридоре.

Надзирательница дошла почти до конца коридора и отперла одну из камер.

— Юлия Линдхольм, к тебе посетительница.

Нина сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и взять себя в руки, но во рту у нее, несмотря на это, внезапно пересохло. Стены давили, и Нина поняла, как тесно узнику в камере.

«Это же бесчеловечно! Как они могут так с тобой обращаться?»