Джон Макдональд - В плену подозрений Страница 21

— Какой он, собственно, человек? На самом деле?

— Как я и сказала, он думал, что весь мир против него, что все его ненавидят, поэтому они не заслуживают пощады. Но глубоко внутри Уолли совсем не такой. Любит детей, собак, вообще все живое... Просто ему не повезло начать жизнь так, как надо бы. Боюсь, как и мне. Мы выросли почти рядом, здесь, в северном районе, хотя в детстве никогда не знали друг друга, ведь он намного старше меня. Забавно, не правда ли? Поверьте мне, мистер Дин, Уолли просто не способен убить кого-либо... если только, конечно, кто-то не пытается убить его самого.

— Он умен?

Она пожала плечами:

— Достаточно, чтобы тут же избавиться от пистолета, которым только что кого-то убил, если вы это имеете в виду.

— Да, полагаю, вам будет трудно, если не сказать больше, убедить Португала, что в тот вечер он был именно здесь, с вами.

Лита медленно допила свой бокал и вытерла рот рукой.

— Послушайте, мистер Дин. Они не хотят даже попытаться! Им лишь бы поскорее закрыть дело — и с плеч долой. Вот смотрите, им я этого не сказала, хотя, может, и надо бы. Идите сюда.

Она вскочила, подошла к шкафу и вытащила второй сверху ящик. Полностью. Стояла и держала его в руках.

— А теперь зажгите спичку и посмотрите.

Я встал, не торопясь подошел. Посмотрел. Да, там, действительно, к левой боковой стенке ящика был скотчем прикреплен — что бы вы подумали? — полуавтоматический пистолет. Лита с громким треском вставила ящик обратно.

— Это его. Уолли не хотел держать его у себя дома. Ну, на случай обыска или чего-нибудь еще. И попросил меня. Тогда зачем ему тот, другой? Какой в этом смысл? Вам все это не кажется странным?

Мне не оставалось ничего иного, кроме как признать, что все это действительно было бы несколько странно.

— Кроме того, он частенько говорил мне, что всегда работает один. Только один. Так намного надежнее. Тогда, спрашиваю вас, кто же в тот вечер позвонил ему и сделал какую-то подсказку по телефону? Откуда кто-нибудь мог знать, где он? А теперь попробуйте на секунду, только на секунду, представить себе, что он на самом деле убил вашего брата. Ну откуда, откуда кто мог бы знать, что он был один? — Она остановилась, бросила на меня почему-то осуждающий взгляд, в котором, впрочем, была и некоторая проницательность. Затем продолжила: — Понимаете, вообще-то вышло все, как Уолли и предвидел. Все против него, и он — самая легкая добыча. Его взяли, и дело закрыто. Точка! Они даже слышать не хотят ни о чем другом! Зачем им это? Лишние хлопоты. Поэтому он и предпочел сознаться в ограблении супермаркета. Только поэтому. Знаете... вы не будете смеяться, если я вам кое-что скажу?

— Вряд ли, Лита.

— Может, вам сначала еще налить?

— Нет, спасибо.

— Ладно, а себе я все-таки налью. Чуть-чуть.

Она вскочила с кушетки, быстро, не надевая ничего на ноги, прошла на кухоньку и тут же вернулась с полным бокалом в руках.

— Я ведь все время старалась его перевоспитать. Своими собственными методами. — Она застенчиво опустила глаза. — Знаете, мне хотелось выйти за него замуж. По-серьезному. Но только не за грабителя и вора. И у меня, кажется, получалось. Еще неделя, ну, максимум две, и я бы наверняка уговорила его самого пойти и сдаться. Вот, посмотрите.

Она подошла к туалетному столику, выдвинула верхний ящик, пошарила в нем рукой и достала то, чего я не заметил, когда сам его осматривал, — небольшую банковскую книжку с золотистыми буквами.

— Вот, смотрите.

Да, со счета ничего не снималось, были только мелкие вклады по два, пять, девять, одиннадцать долларов. Всего где-то около сотни. Я вернул ей книжку.

— Из-за этого мы все время и ругались, но он постепенно сдавался. Я старалась убедить его, что мы сможем собрать деньги, которые он украл, и тогда он отсидит только оставшиеся два года. Ну даже пять. С этим еще можно как-нибудь примириться и подождать. Но когда на него навешивают это убийство, то... нет, я бы такого не пережила.

— Мне все-таки не совсем понятно, каким образом...

— Мистер Дин, вы большой, очень большой человек в этом городе. Здесь вообще любой Дин в почете. Вас они сразу послушают. Вы можете пойти к начальнику полиции, или к прокурору, или даже к самому мэру и сказать им, что вас не удовлетворяет проведенное расследование. Потребовать нового. Вам они возразить не смогут, и тогда, может быть, найдут того, кто сделал это, и отпустят Уолли.

— Я совсем не уверен, что они послушают меня, Лита.

— А вы попробуйте. Мы будем молиться за вас, даже если ничего не выйдет. Хотя бы только попробуйте!

Я ничего не ответил. Ее аргументы в защиту Шеннари были, надо признаться, весьма убедительными, но, поскольку слова, сказанные мне тогда в тюремном блоке Португалом, по-прежнему не выходили у меня из головы, мне совершенно не хотелось оказаться наивным дурачком. И тем не менее...

Лита положила книжку назад в ящик, задвинула его, затем необычно медленно и задумчиво пошла назад к кушетке, почему-то вдруг остановилась, повернулась ко мне. Комнату чуть сотряс грохот проходящих мимо тяжелых грузовиков. Она облизнула губы острым ярко-красным язычком. Нервно, как бы в чем-то очень и очень сомневаясь. Потом, сделав первый нерешительный шаг, вдруг торопливо подбежала ко мне, запрыгнула на мои колени, свернулась там калачиком, прижалась, обняв холодными пальцами мою шею и нежно покусывая ее остренькими зубками.

— Ты можешь нам помочь, — прошептала Лита мне в ухо. — Уолли и мне. Бери за это все, что только захочешь! Только помоги!

Свободной рукой она нащупала мою правую руку, подняла ее и сильно прижала к своей на удивление большой — во всяком случае, по сравнению со всем остальным — груди. Запах ее волос почему-то напоминал жареное мясо и цветы. Нет, никакого желания она у меня, конечно, не вызывала, но ее стремительное наступление, должен признаться, застало меня врасплох, и я просто не знал, что делать, — наверное, в тот момент не очень хорошо соображал, хотя искренне пытался найти достаточно благовидный предлог отказаться, чтобы ненароком не унизить ее гордость. С моей стороны это, конечно, была бы маленькая лицемерная жертва, но для нее она бы кое-что значила, это уж точно. Боже, помоги мне!

Пока я лихорадочно искал способ как можно мягче закончить все это, то совершенно неожиданно для самого себя вдруг почувствовал тепло женщины, ее вес на моих коленях, горячее дыхание. Затем последовал ряд хорошо всем известных в таких случаях логических действий — треск расстегиваемых застежек, шорох снимаемой одежды, одновременно с которыми ее на удивление свежие губы впились в мои, а грудь под моей рукой, казалось, становилась все больше и больше...

Как ни странно, хотя разумного объяснения этому, пожалуй, не было, в ее поведении появилось скорее больше невинности, чем сексуальности. Просто уличная девчонка, играющая в игру, правила которой ей были прекрасно известны, только и всего. Причем играющая точно, сосредоточенно и с большим интересом, как много лет тому назад играла в классики или в пятнашки.

Самооправдания чего-то недостойного, особенно в сфере сексуальных взаимоотношений, всегда коварны и мучительны. Я начал убеждать самого себя, что никому об этом совсем не обязательно знать, что это самый простой способ снять то напряжение, которое возбудила во мне Ники, что у занятой решением своей личной проблемы таким банальным способом самки может не быть ни имени, ни личности...

— Ты поможешь Уолли, поможешь, — пробормотала она и, не отрывая своих губ от моих, почувствовав мою полную готовность к действию, шепотом добавила: — Отнеси меня туда, в постель.

Но я, проведя рукой по ее худой, изящной спине, коснувшись острых, как у заморыша, лопаток, вдруг болезненно остро почувствовал, что это просто не может, не должно случиться. Ни в коем случае!

Каким-то женским чутьем ощутив перемену, Лита, на которой уже не было ничего, кроме узеньких бежевых трусиков, отодвинулась. Настолько худенькая, что даже бедра казались будто вогнутыми внутрь, но при этом с непропорционально пухлой и великолепной грудью, она повернулась ко мне. Совсем как встревоженная птица.

— В чем дело? Что-то не так?

— Боюсь, нам не следует этого делать, Лита.

— Интересно, почему? В последнее время так говорить стало даже модным.

— Мне не хотелось бы — как бы это попроще сказать? — не хотелось бы усложнять ситуацию, Лита.

Она усмехнулась. Продолжая сидеть на моих коленях практически голой с бесстыдством невинного ребенка.

— Усложнять ситуацию? А мне казалось, так будет намного проще. — Ее глаза хищно сузились. — Выставил меня в хорошем свете, да? Заставил почувствовать себя шлюхой? Тебя это устраивает, так?

— Не надо, Лита, не надо. Посмотри на меня. В тот вечер Уолли действительно был здесь, с тобой? Скажи мне правду.

Не отнимая моих рук от своей талии, она выпрямилась, подняла голову, посмотрела мне прямо в глаза и медленно, почти торжественно перекрестилась.