Дэвид Дворкин - Время для Шерлока Холмса Страница 21

Лили внесла некоторые изменения в наш быт, как оказалось, полезные. Она, как дитя Америки конца двадцатого века, не могла удовлетвориться чтением новостей исключительно в местной «Дейли миррор» и изучением обширной библиотеки Холмса по пчеловодству и криминалистике. Она даже отвергла с презрением мою коллекцию исторических романов, принадлежащих перу нашего бывшего соседа, к сожалению, ныне покойного уже шестьдесят с лишним лет. В итоге на крыше нашего старого дома распустилась диковинная телевизионная антенна, а библиотеку еженощно наводняли ковбои, убийцы, детективы, брошенные женщины, комики и велеречивые дикторы Би-би-си. Мир стал ближе, и я даже обрадовался этому. Подозреваю, что и Холмсу, несмотря на его кислые мины, нововведение тоже нравилось.

Так продолжалось до одного удушливого жаркого дня в начале двадцать первого века, когда мы вчетвером — Холмс, мы с женой и миссис Хадсон — уселись перед телеэкраном, глядя на последний эпизод жизненного пути Сяня Пхитсанулока. И тут это случилось. Холмс увидел нечто такое, о чём не подозревал, пока черпал информацию только из «Дейли миррор».

Сянь Пхитсанулок был великим юго-восточным лидером, который, по всей видимости, мог бы объединить отчаявшийся народ раздираемого войнами региона для жизни в мире и довольстве на основе демократии. Этот загадочный выходец из крестьянства, уроженец региона на границе Таиланда и Камбоджи, претендовал на власть во всей Юго-Восточной Азии. Харизматичный и дальновидный человек, обладающий небывалой психической и духовной силой, он с лёгкостью заводил толпу и с такой же лёгкостью разрушал архаичную социальную и политическую систему, а также старинную вражду и ненависть. Несмотря на неограниченную власть над десятками миллионов сторонников, Пхитсанулок твёрдо верил в конституционное демократическое правление, и мир с одобрением и восхищением наблюдал, как измучившийся регион быстрыми темпами движется в сторону светлого будущего, обещанного Пхитсанулоком. Но Сянь не знал, что те тёмные силы, против которых он боролся всю свою сознательную жизнь, готовились вернуть себе право управлять Азией, которым владели с незапамятных времён. Лаос только что согласился присоединиться к Паназиатскому союзу Пхитсанулока, и великий лидер собственной персоной отправился в столицу Лаоса Вьентьян, чтобы принять то, что я бы назвал капитуляцией лаосского правительства. Камера сняла группу главных министров, нервно ожидавших прибытия человека, которого называли азиатским Боливаром и Гарибальди[4]. Когда невысокий, пухлый и толстощёкий освободитель (совершенно неподходящая внешность для героя!) с улыбкой шёл через плачущую от радости толпу, заполонившую улицы Вьентьяна, внезапно через людской поток прямо к нему протиснулась группа террористов. Они в унисон выкинули вперёд правые руки, в которых оказались пистолеты, и начали палить из них.

Разумеется, толпа моментально разорвала их на клочки, но Сянь Пхитсанулок умер ещё до того, как упал на землю. В этом столпотворении тело лидера, которое спутали на несколько мгновений с трупом одного из убийц, тоже разорвали на части. Однако всего за несколько минут полиция, демонстрируя, что не утратила ещё навыки, сформировавшиеся за время коммунистического правления, смогла успокоить толпу и найти недостающие части тела вождя.

Эти ужасные события на самом деле произошли ещё утром. Услышав новости, мы теперь смотрели страшную сцену, которую воспроизводили для нас в цвете и в трёх измерениях вечерние новости. Когда показывали последние мгновения жизни Сяня Пхитсанулока и Би-би-си намеренно демонстрировало запись случившегося в режиме замедленной съёмки, Лили отвела глаза, а я пробормотал какие-то высокопарные слова по поводу печальной утраты для мира такого человека и возможных последствий его гибели. Однако Шерлок Холмс сидел не отрывая взгляд от экрана, в состоянии какой-то нездоровой завороженности, как я это назвал бы, и слегка хмурил лоб. Преступление, конечно, экстравагантное, но без примеси таинственности, которая могла бы возбудить интерес великого сыщика.

Внезапно Холмс вскочил на ноги, издав короткое восклицание, и некоторое время стоял, ещё пристальнее вглядываясь в экран. На все мои вопросы он лишь нетерпеливо махал рукой, веля помолчать. Когда ужасные кадры подошли к концу и на экране вновь показалось красивое лицо английского диктора (раньше они все были уродливыми), который комментировал ситуацию, Холмс наконец прервал стойку и подошёл к телевизору, чтобы ввести какую-то команду. Это была новая модель, способная хранить около десяти тысяч часов видеоархивов, и Холмс частенько записывал новости в память телевизора, заменившую привычные блокноты, забитые вырезками из газет. Он ещё раз начал пересматривать убийство в замедленном темпе.

— Ну же, Холмс, — запротестовал я, — уверен, в этом нет необходимости. Подумайте о чувствах Лили, раз уж не берёте в расчёт мои.

Я бы добавил ещё что-нибудь и о чувствительности нашей экономки, но увидел, что миссис Хадсон отвлеклась, обнаружив на камине свежий слой пыли.

Однако внимание Холмса было целиком и полностью сосредоточено на повторе кадров убийства.

— Ага! Вот! — воскликнул он с победоносным видом. — Наконец-то свершилось.

Я подумал, что он, вероятно, предвидел убийство Пхитсанулока и теперь в привычной бесчувственной манере торжествует, что догадка оказалась верна. Холмс нажал на кнопку и жестом подозвал меня:

— Взгляните, друг мой.

Я с неохотой подошёл. Передо мной на экране Сянь Пхитсанулок падал на землю в забрызганной кровью рубашке и с окровавленным лицом.

— Холмс, зачем вы заставляете меня снова смотреть на это?!

— Не на Пхитсанулока, — перебил нетерпеливо Холмс, — а на передний ряд в толпе, сразу за спинами убийц. — Его длинный сухой палец постучал по экрану. — Наблюдайте за этой точкой.

И тут я тоже увидел. На долю секунды в кадре возникла человеческая фигура и вновь исчезла.

— Господи, — прошептал я. — Что это? Призрак?

Холмс хмыкнул:

— В определённом смысле да. Подождите минутку. — Он поколдовал с пультом, нашёл нужный момент и нажал на паузу, остановив картинку. — Посмотрите ещё раз.

На экране Пхитсанулок завис в воздухе, его улыбка сменилась гримасой боли. Но я в этот момент уже не обращал внимания на убитого освободителя, а вместо этого изучал фантом, который замер на экране, чтобы я имел возможность тщательно рассмотреть его. Силуэт был смазанным, словно по причине дефекта объектива одна из фигур оказалась не в фокусе по контрасту с чёткими очертаниями остальных участников сцены. Тем не менее, я разглядел озадаченное выражение на бледном лице; кроме того, понятно было, что передо мной высокий худой человек со сгорбленными плечами, голова которого подаётся вперёд на тонкой шее. Действительно призрак! Господи, подумал я, неужели же он никогда не умрёт?!

— Как такое возможно? — спросил я.

Но прежде чем Холмс успел ответить, я услышал крик ужаса за моей спиной, а потом глухой удар. Обернувшись, я увидел, что Лили лежит без чувств на полу. Она тоже подошла к телевизору, привлечённая нашим обсуждением, несмотря на страх перед трупом, который замер статично на экране, и тотчас узнала фантом.

Холмс помог миссис Хадсон и мне отнести Лили в нашу спальню. Когда я накрыл супругу покрывалом, она пришла в себя, обняла меня, спрятала лицо у меня на груди и забилась в рыданиях.

Холмс отвернулся, создавая некое подобие интимности для нас, и задумчиво протянул:

— Касательно того, как такое может быть и что всё это означает, у меня есть пока только подозрения, а не объяснения. Много лет назад мне в голову пришла интересная мысль, и теперь настало время изучить эту идею подробнее. Я должен немедля отправиться в Лондон.

С этими словами он повернулся и пулей выскочил из комнаты, будто собирался в ту же минуту отправиться в столицу пешком.

Через два дня Холмс вернулся. Лили быстро шла на поправку от пережитого шока, и я уделял ей много времени и старался подбадривать. Лили удручала, по её словам, убеждённость, что увиденный призрак сулит нам обоим несчастья. Мне в свою очередь было всё сложнее вновь обрести чувство спокойствия и безвременья, которыми я наслаждался долгие десятилетия до появления в моей жизни Лили. Возможно, размышлял я, в том, что внешний мир постоянно, а порой и бесцеремонно вторгается во все комнаты нашего дома, виновато телевидение — незримые вибрации, которые связывают города и страны всей планеты.

Холмс вернулся без предупреждения, как он часто делал и сто лет назад. Днём я вошёл в библиотеку и обнаружил, что он возится там с телевизором.

— С порога бежите к этому бездумному ящику?

Однако, когда Холмс обернулся, лицо его было таким бледным и усталым, что мою легкомысленность как ветром сдуло.