Княгиня Серебряная - Наталья Вячеславовна Андреева Страница 21

надо обратиться к ним. И Лада уже знала куда. Она бросила пить, снова пошла на каток. И убедилась, что по-прежнему в форме. Только надо побольше тренироваться, соблюдать режим. Да, о тройных прыжках придется забыть, но есть ведь балет на льду, где высоко прыгать не обязательно. Скольжение у Лады было безупречное, недаром она на всех соревнованиях выигрывала «школу». И артистизма хватало. Уроки актерского мастерства не прошли даром.

…Тетка подкараулила ее у подъезда. Лицо перекошено от злобы, в глазах неприкрытая ненависть:

– Шлюха! Воровка!

Тетка схватила ее за рукав. Лада инстинктивно дернулась:

– И что я, интересно, у вас украла?

– Хату московскую! Я судиться с тобой буду!

– Да пожалуйста. Только на суде всплывет правда. О том, как вы мои квадратные метры присвоили. Как бы с частью своей квартиры расстаться не пришлось. Вы по-прежнему никто. А я вице-чемпионка Олимпийских игр! На чьей стороне будет суд, как вы думаете?

Лада тоже разозлилась. И решила: «Я буду защищаться!»

– Что украла – вернешь, сука! Ходи и оглядывайся! Ты детей моих обворовала! Ишь как ловко дельце обтяпала! Тайком, тишком. А порядочной прикидывалась.

– Замолчите! Вы бросили пожилую женщину после того, как она столько лет на вас пахала! С детьми нянчилась, готовила, обстирывала!

– А ты все это время по заграницам моталась! Шикарно жила! А потом подсуетилась. Здравствуй, бабушка, вот она я, твоя любимая внучка! Либо деньгами нашу долю отдашь, либо…

– Что либо?

– Сочтемся, не переживай.

– На всякий случай: замок на входной двери я сменила. И в ЖЭКе в курсе, чья это теперь квартира. У меня все документы в порядке.

Лада видела, как тетка скрипит зубами от бессильной злобы. Что ж, они никогда и не были близки. Лада редко бывала у родственников, в основном чтобы выслушать очередную просьбу. Магнитофон из-за границы привезти, куда-то сходить, сказать: «Я чемпионка, это моя родня».

Но теперь с этим было покончено. Лада Воронцова сама по себе.

И она, отодвинув тетку плечом, вошла в подъезд и захлопнула за собой дверь.

Шумов

Он сидел, все еще оглушенный, глядя в одну точку. Визит к врачу ударил по мозгам, как погребальный колокол, и для Шумова наступила мертвая тишина. Вот ведь как бывает. О смерти стараешься не думать.

«Когда мы есть, то смерти еще нет. А когда смерть наступает, то нас уже нет. Таким образом, смерть не существует ни для живых, ни для мертвых». За эти слова Эпикура Шумов всегда и цеплялся, когда приходила мысль о неизбежном.

Бессонница тем и отвратительна, что начинаешь думать о конечности бытия. И о том, что останется после тебя. О прошлом, в основном об ошибках. Коришь себя за глупость: ну почему я так поступил?! Где были мои мозги?! Но всегда отмахиваешься: успею! Исправлю, время еще есть.

И вдруг тебе говорят: нет у тебя больше времени. Песок в часах закончился. Остались жалкие крупинки.

«Моя жизнь разделилась на до и после», – перечитывал он уже по десятому разу письмо Олега Рокотова.

Как это верно! На до и после. Сегодня утром Аркадий Валентинович Шумов был одним человеком, а вечером стал совсем другим. Странное состояние. С одной стороны, полное опустошение: ничего не хочется. А с другой – неуемная жадность: надо жить на полную. Попробовать все, что не успел. Заполнять событиями каждый миг, потому что эти песчинки, секунды жизни, которые раньше текли неслышно, теперь падают с грохотом, будто пудовые гири. Каждая!

Зажатый этими двумя векторами Шумов не мог определиться: застыть ему льдом, экономя силы, или вспыхнуть и мгновенно сгореть. Замереть на месте или действовать.

А потом Шумов понял, что это не о нем. Блогер про себя пишет. Испугался.

«Меня хотели убить».

Как странно: оба оказались в критической ситуации. Один – под влиянием внешнего фактора, маньяка, другой – из-за болезни, то есть проблема Шумова была внутри его.

Но интересы их пересеклись. Оба оказались на грани смерти, которой, согласно Эпикуру, для живых не существует. Но есть состояние, подобное смерти, в котором Шумов сейчас и оказался после разговора с врачом.

«Надо что-то делать, – очнулся Аркадий Валентинович. – Исправлять – не исправишь, но память о себе оставить можно».

И он пригласил Олега Рокотова к себе домой. Поговорить.

Блогер приехал вечером, на следующий же день. Аркадий Валентинович старался вести себя как обычно. Накануне съездил на работу, купил в магазине обычные продукты и корм для кота. В выходные решил поехать на каток.

Но все это время Шумов ждал. И даже каток отменил, когда блогер написал, что часам к семи подъедет. Приближались новогодние праздники. Никогда еще Шумову не было так тоскливо. Обычно он без проблем справлялся с одиночеством и всегда находил, чем себя занять.

Дочь, как обычно, пригласила к себе, в Канаду. И даже денег обещала перевести на карту, за билет. Но теперь Шумов боялся, что не долетит, хотя мысль такая была – поехать, попрощаться. Друзья тоже звали в гости. Те, с кем он когда-то играл в хоккей. С некоторыми играл и сейчас, Сашка Бессонов всегда был отличным организатором и, сколотив команду, находил для нее какие-то любительские игры.

Но Шумов понял, что и хоккей сейчас не потянет. Если на технике еще можно в защите поиграть хотя бы минут десять, то настроения нет совсем.

Когда раздался звонок в дверь, Аркадий Валентинович невольно вздрогнул, хотя гостя ждал. Блогера Шумов едва узнал. Тот был какой-то взвинченный, взгляд отчаянный. Совсем не такие глаза были у него во время их первой встречи. Да какой ребенок! Перед Шумовым стоял озверевший громила, готовый, как хищник, к прыжку!

Шумов всей кожей ощутил злость, отчаяние, страх. И еще что-то пряное, какую-то специю. Азарт? Инстинкт загнанного зверя? Который оскалил зубы и готов дорого продать свою жизнь.

– Проходите, Олег, – посторонился Шумов и первым прошел в гостиную.

Он старался идти с прямой спиной, но ноги предательски шаркали, как у старика. Огромный черный кот, вальяжно лежащий на диване, нехотя встал, выгнул спину и, покосившись на гостя, мягко спрыгнул на ковер. После чего прошествовал на кухню.

– Красавец! – не удержался Рокотов. – Роскошный экземпляр! Ведь это мейнкун? На ушах кисточки, да и размер впечатляет.

– Да. Окрас черный тигровый, три медали на выставках, элитная родословная. Бриджертон, вернись, – позвал Аркадий Валентинович. – Не пренебрегай гостем.

Кот замер в дверях.

– Какая странная кличка у кота, – удивился Рокотов.

– Я тоже так подумал, когда впервые ее услышал. Это не мой кот. Жены. Бывшей. Мы расстались цивилизованно, как интеллигентные люди. Всю жизнь поддерживаем дружеские отношения. Когда все это началось, в феврале… – Шумов слегка запнулся.

– Понимаю, – кивнул Олег.

– Многие не приняли. Моя жена из них. Спешно собрала вещи и уехала к дочери в Канаду. А с котом проблема. Справки надо собирать, везти проблемно. Далеко ведь. Как-то он дорогу перенесет? В салон ведь не пустят, в багажном отделении придется лететь. А мы же барин! Вот мне его и привезли. Временно. Почти уже привык. Вообще-то он лорд Бриджертон. – Шумов даже смог улыбнуться. – Бывшая жена – поклонница влажных женских фантазий. Про любовь с первого взгляда и до гробовой доски. К этому прилагается крышесносный секс. Не помню автора, не читал, но одноименный сериал краем глаза посмотрел. «Бриджертоны». Что тут скажешь? Женщины есть женщины.

– Как много у нас с вами общего, оказывается, – усмехнулся Олег. – Моя жена тоже эти книжки читает.

– Да? А кот у нее есть?

– К счастью, нет. Или пока нет? Наверняка ведь кастрированный, – цинично усмехнулся Рокотов, кивнув на огромного мейнкуна.

– Я его пытался звать Джимми. Не реагирует, зараза такая. Эй, Джимми! – Кот повернулся к ним задом и шагнул на кухню. – Бриджертон! – позвал его Шумов. Мейнкун замер, потом лениво повернул голову. – Иди сюда, кис-кис.

– Умный, – похвалил Олег, когда кот вернулся.

– Дрессирует меня потихоньку, – хмыкнул Шумов.

– А как ваша дочь попала в Канаду?

– Она в керлинг играла. Я ее в четыре года на каток привел. Думал фигуристку из Кати сделать. Но в женском одиночном катании сейчас огромная конкуренция, не то что в советское время. Сейчас мы уверенно первые. В итоге Катя так и не смогла пробиться и увлеклась керлингом. На соревнованиях познакомилась с Майклом. Он канадец с русскими корнями. Замуж вышла. В Канаде керлинг необычайно популярен, на втором месте после хоккея. Считай, национальный вид спорта. Не то что у нас. Вот они и выбрали Канаду для проживания. Мой внук там родился. У всех, естественно, канадское гражданство. Сейчас Катя второго ребенка ждет. Мать вызвалась ей помочь. У них большой дом,