Дорога в алмазах - Марина Серова Страница 21

Я быстро пробежалась по отчету о вскрытии Сусликова, который так сильно ждала. В этот срочный момент меня волновала лишь одна строка – причина смерти.

Найдя нужную графу, я с тяжелым сердцем прочитала: «Удушение в результате самоубийства». Почему-то я не удивилась такому заключению. Но о том, что все несколько иначе, Кирьянову сообщу. А может быть, и преступников сдам заодно.

Перед выходом я быстренько написала Кире сообщение с просьбой выслать мне отчеты о вскрытии Белоусова и Добродеева, на что получила удивленный ответ: «Уже трое?» Но времени на разговоры уже не было, нужно спешить.

Мой «Ниссан» ждал меня у подъезда. Хорошо, что я вовремя подсуетилась с эвакуатором по пути из Покровска. Я решила ехать налегке, взяв с собой лишь пистолет, телефон, прослушку от Гарика и, конечно, сканер Барышкина, несколько тысяч наличных тоже засунула в боковой карман, пригодятся.

Спешка спешкой, а вот кости на дорожку бросить надо: 26+7+14 «Ожидаются переживания, связанные с вашим согласием участвовать в деле, от которого вы не ждете ничего хорошего».

Это и так понятно, расследование еще не сдвинулось с места, а уже кругом трупы. В этот раз я должна обязательно успеть!

В кармане завибрировал телефон. Снова неизвестный номер.

– Татьяна Иванова, слушаю.

– Вот что, Татьяна Иванова! Вот что я скажу! Не смейте… – В трубке послышался шорох и похожий на второй голос шепчущий звук, через некоторое время телефон словно уронили, и связь оборвалась.

Опять эта неизвестная женщина, что она хочет от меня? Перезванивать точно не буду, сейчас других проблем полно.

Примерно за час я добралась до нужного мне места, как раз к одиннадцати часам дня. Бросив машину в небольшом пролеске, я неторопливо прогулялась по дорожкам уютного поселка. Почти сразу один из местных жителей добродушно шепнул мне на ухо, где можно повеселиться, после чего в его руку нежно упала сине-зеленая купюра.

Ветхий дом, перед которым я остановилась, был лишь ширмой для неосведомленного посетителя, а вся начинка была припрятана в подвале, лестница к которому находилась сбоку дома.

Я спустилась вниз и показала листовку стоящему в дверях охраннику. Но меня не пустили.

– Это реклама прошлой недели. Если нет свежего билета, значит, тебя не приглашали. Сама уйдешь или помочь?

Я смерила его презрительным взглядом и вышла.

Не успев отойти на двадцать шагов от дома, я услышала звук тормозов. Сработал рефлекс, и я нырнула в кусты. Мой камуфляж пригодился как никогда. К парадному входу подкатила пара черных «Мерседесов» без номерных знаков.

Из машины вальяжно вышли Сидоров и Грибов в сопровождении незнакомых лиц, все улыбались притворными улыбками, и лишь один Грибов молчал, рассматривая свои ботинки.

Я вдруг услышала иностранную речь – этот знакомый акцент… Точно, греческий! Надо же, сколько совпадений.

Мужчины прошли внутрь. Что мне оставалось делать? Неужели просто сидеть и ждать?

Я пробралась за дом и стала искать плохо закрытые окна. Мне повезло, я обнаружила рассохшееся окно с треснувшей деревянной рамой, раскачать ее не составило особого труда.

Стоило мне проникнуть внутрь, как в нос ударил запах старого затхлого жилища, в котором давно поселились плесень и мыши. В таких домах у бабушек всегда должен быть вход в подвал изнутри. И я его нашла. С трудом подняв спекшуюся от грязи крышку погреба, я уперлась в бетонный пол. Мне почему-то подумалось, что эти скрытые организации явно не могут долгое время существовать в одном месте. Поэтому тратить деньги на укрепление временного притона нет смысла. Если моя интуиция меня не подводит, то этот пол не что иное, как хрупкое перекрытие, способное сбить с толку залетного воришку, но не профессионального детектива.

И я прыгнула в подвальный лаз. Перекрытие действительно затрещало. А с третьего прыжка я наконец-то провалилась внутрь. Мне повезло, я вывалилась в санузел, где, по счастливой случайности, никого не было. Ну что, пора установить или опровергнуть цепочку событий – кто кого заказал, кто за кого наказал, кто для кого исполнил.

Я пробралась в зал. Шум движущихся фишек, падающих костей, шелест карт перемежались со звуком переключаемых рычажков на автоматах, в сумрачном зале с зеленоватой подсветкой тихо играл джаз. Не привлекая к себе внимания, я села за один из столиков у стены и стала вглядываться в посетителей. Поникшие спины двух ювелиров я заметила почти сразу. Они сидели ссутулившись за столиком, главой которого был загорелый мужчина в очках. Это определенно был иностранец, южанин, возможно грек. Рядом сидел другой мужчина, с залысинами на лбу, обрюзгшим животом и с большим саквояжем на коленях – доктор, ученый, продавец наркотиков?

Я достала свою суперпомаду и настроила частоту. Стараясь не делать резких движений, будто поправляя локон, вставила маленький динамик в ухо. Какофония звуков из зала перемешалась с голосами посетителей. Мне не сразу удалось поймать нужный диапазон, пришлось поиграть с помадой. Зато я сразу поймала плотоядный взгляд одного из соседей по столику, но продолжила сидеть как ни в чем не бывало.

Моя основная задача – выяснить, где драгоценности. Желательно, воспрепятствовать новым убийствам – пожалуй, это мой человеческий долг. И выяснить, кто виновен в предыдущих трех.

Интонация грека мне не понравилась, он говорил быстро, вставляя в трудные русские речевые обороты греческие фразы, пару раз ругнулся по-английски. Но не это зацепило меня. Я наконец-то услышала столь желанное слово «алмазы» из речи сидевшего рядом со смуглым типом полного мужчины.

Грибов напрягся, но продолжил угрюмо смотреть себе в стакан. Иннокентий Сидоров в свойственной ему манере начал пространно предлагать дождаться остальных, на что встретил усмешку грека. Южанин ведь знал, что остальных уже нет в живых.

Меня пронзило странное чувство надвигающейся беды. Я достала телефон и набрала номер Кири: думаю, подкрепление сейчас просто необходимо. Кто-то вежливо вынул телефон из моих рук и нажал на кнопку отбоя. Официант, зависший надо мной высокой тощей фигурой, учтиво попросил убрать все гаджеты.

– У нас запрещено пользоваться электроникой, вас