Тень у порога - Анна М. Полякова Страница 21

Кажется, я не говорила, куда направляюсь, ограничившись коротким «прогуляюсь». Как Клим понял, что я в «доме с чертями»? Можно было предположить, что он следил за мной, однако в таком случае посылку бы Клим пропустил. Выходит, проницательность… или способность видеть меня насквозь?

Я набрала номер Бергмана. Оказалось, что дома его нет. Однако он пообещал быть на площади через десять минут. Простившись с Василием Кузьмичом, я вышла на улицу. Солнечный свет, отражаясь в снегу, бил в глаза, заставляя жмуриться. Я направилась в сторону здания суда. Около входа курили трое мужчин, о чем-то оживленно беседуя. До меня им не было никакого дела. Я встала туда, где вчера видела Майю, и попыталась предположить, куда она могла скрыться. Вряд ли ей пришло бы в голову бежать во двор «дома с чертями». Скорее всего, она просто юркнула за здание суда. Пройдя с десяток метров, я убедилась, что по периметру тянется расчищенная дорожка. Продолжать путь я сочла лишним – вряд ли Майя ждет меня там со вчерашнего дня в мороз. Я бы точно не стала.

Вместо этого я вернулась к «дому с чертями», и уже через несколько минут рядом со мной тормозил «Ягуар» Бергмана.

– Приятно, что ты не забыла про старика, – сказал он после короткого приветствия.

– Вот только послание проворонила.

– Клим был на месте, не думаю, что стоит переживать.

– Мне бы твое спокойствие, – посетовала я.

– Ты что-то чувствуешь? – насторожился Максимильян, имея в виду те способности, которыми я, по его мнению, обладаю.

– Досаду, – фыркнула я.

И это в равной степени относилось ко всему: и к тому, что сегодня я не встретила Майю, и к тому, что упустила момент, когда Ольховы получили очередное послание, и к тому, что поведение Бергмана и его истинное отношение ко мне я не могла раскусить. Так что это был максимально честный ответ. Уверена, Джокер это почувствовал. По моему мнению, если у кого-то из нас и есть сверхъестественные способности, то именно у него.

Ольховы и Клим ждали нас в гостиной. Дарья сидела за обеденным столом совершенно неподвижно, глядя в сторону мужа стеклянными глазами. Виталий стоял у окна и хмурился. Завидев нас, пожал руку Бергману, со мной коротко поздоровался.

Клим кивком указал на журнальный стол. Мы приблизились и увидели куклу Барби в глянцевой розовой коробке. Я не сразу поняла, в чем дело. Только присев на диван и наклонившись над куклой, увидела, что в животе ее зияет дыра. Выглядело это по-настоящему зловеще.

– Похоже, кто-то пытался ее сжечь, – начала я, внимательно разглядывая оплавленные края.

– Не саму куклу, целились в живот, – спокойно проговорил Максимильян. – Взгляни внимательнее.

Только теперь я поняла, что он имеет в виду. Это была не простая Барби, а беременная модель. Только теперь вместо огромного живота остались уродливые лепестки расплавленного пластика.

– А записка? – я посмотрела на Клима.

Он аккуратно вынул листок бумаги из-под коробки.

– Это было внутри, – пояснил он и зачитал печатный текст: «Семейное счастье в этих стенах быстро закончится».

– Есть что-то, что вы забыли нам сообщить? – Бергман сухо обратился к Виталию.

Дарья по-прежнему безучастно сидела за столом. Только теперь ее взгляд был устремлен в нашу сторону. Ольхов тяжело вздохнул и сел в кресло.

– Даша беременна, – начал он. – Срок совсем небольшой, три месяца.

Я посмотрела сначала на Клима: судя по его реакции, новость для него уже какое-то время новостью не была, затем на Максимильяна. Он, по обыкновению, был непроницаем. Я поднялась с дивана, сделала несколько шагов по комнате и, не найдя ничего лучше, села на стул рядом с Дарьей. Виталий тем временем продолжил, не дождавшись уточняющих вопросов:

– Мы давно думали о ребенке, но все как-то не получалось: то работы много, то квартира маловата. А здесь, как мы думали, самые подходящие условия. Свой дом, небольшой город…

– Кто, кроме вас, знает о беременности? – обратился Бергман сразу к обоим, переводя взгляд от супруга к супруге.

– Я даже родителям еще не говорила, – еле слышно произнесла Ольхова.

– А вы? – не вытерпела я.

Ольхов молчал, но после некоторых колебаний заговорил:

– Своим родителям я тоже не сообщал. Только лучшему другу. И все, честно, – он виновато смотрел на жену.

– Как зовут друга?

– Аркаша. Но он в Москве, и он – могила… В том смысле, что… Ну вы понимаете.

– А в этом городе?

– Никому, ни единой душе.

– Дарья, вы уже обращались куда-то относительно своей беременности?

– Да, – еле слышно выдавила из себя она.

– Что-то из клиники приходило вам на электронную почту?

Девушка молча кивнула.

– Кстати, – непонятно чему обрадовался Виталий. – После УЗИ мы возвращались домой и обсуждали малыша. Мы шли от переулка, мимо дома Ветровой.

– Антонины Петровны? – уточнила я.

– Да, ее сын тогда снег чистил, через забор перебрасывал.

– И вы хотите сказать, что он мог ваш разговор слышать?

– Запросто, – подтвердил Ольхов. – Мы в тот день такие счастливые были и говорили довольно громко.

– Ты еще скажи, что Вера Петровна слышала, она тогда тоже во дворе была, Мусю выгуливала.

– А ведь правда, – закивал Виталий. – Была и она.

– А еще мать с дочерью белье развешивали, и студентка мусор выносила… – пробормотала я себе под нос.

– Кто принес куклу? – спросил Максимильян.

– Курьер из детского магазина, – начал Клим. – Открыл ему я. Он вручил предоплаченный заказ на имя Дарьи.

– Открыл его тоже ты?

– Я открыла. – Дарья поднялась и прошла к журнальному столику. – Заказала пару вещиц для беременных по Интернету, была уверена, что доставили мой заказ.

– И ты позволил Дарье открыть посылку самой? – возмутилась я, обращаясь к Климу.

– Это я настояла. Я была уверена, что это тот самый заказ. Не хотелось, чтобы кто-то узнал о моем положении… А по содержимому все стало бы понятно. Впрочем, и так стало…

– Поэтому предпочли открыть сами? – подхватил Бергман. – Вот что, Дарья Максимовна, Виталий Сергеевич, если вы действительно хотите, чтобы мы поймали злоумышленника, в ваших же интересах быть с нами максимально откровенными. В ином случае сотрудничество бесполезно.

Максимильян решительно поднялся со своего места. Ольхов напрягся, точно струна, и затараторил:

– Что вы, что вы! Это – единственное, что мы позволили себе скрыть от вас. И то только лишь из-за суеверий.

В этот момент Ольхов метнул недобрый взгляд на супругу, явно давая нам понять, кого винит в ситуации.

– Я надеюсь, – сухо ответил Бергман. – Мне пора, а мои коллеги продолжат работу. Если вы вспомните что-либо важное для расследования, не забудьте им сообщить.

Ольхов бросился вниз провожать Джокера. Выглядело это несколько комично, но понять его было можно: сегодняшняя посылка выглядела действительно зловеще. Лишиться помощников в нашем лице в такой момент было бы очень некстати.

Для себя я отметила, что реакция Ольхова исключает его из круга подозреваемых. Будь он сколько-нибудь причастен, не чаял бы от нас избавиться.

Но если стрела в коробочке показывала на