Майкл Коннелли - Пятый свидетель Страница 22

Трюк Фриман будет наверняка заключаться в том, чтобы представить ровно столько доказательств, сколько требуется, чтобы перейти порог достаточности и добиться нужного решения судьи, не раскрыв весь свой арсенал. Потому что она понимает: я буду оспаривать все, что она выдаст.

Излишне сомневаться, что бремя обвинения на этом этапе — вовсе никакое не бремя. Хотя смысл вступительных слушаний заключается в том, чтобы держать систему под контролем и не допускать того, чтобы власти наступали на индивида железной пятой, все равно это игра с заранее известным исходом. За этим законодательное собрание штата Калифорния следило строго.

Раздраженные уголовными процессами, которые представлялись им бесконечными, медленно и неповоротливо прокладывающими свой путь через замысловатую систему правосудия, политики в Сакраменто приняли меры. Возобладало мнение, будто затянутое правосудие — помеха правосудию, и никому не было дела до того, что это мнение противоречит базовому компоненту состязательной системы — праву обвиняемого на полноценную и энергичную защиту. Законодательное собрание штата обошло это маленькое неудобство и проголосовало за внесение изменений в закон, включив в него меры по упрощению судебной процедуры. Полное представление доказательств, которыми располагает обвинение, было заменено для вступительных слушаний тем, что справедливо было бы назвать игрой в прятки. Кроме главного следователя, разрешалось выборочно вызвать лишь некоторых свидетелей, показания с чужих слов скорее принимались во внимание, чем отвергались, и от обвинения не требовалось представлять и половины собранных доказательств — только некое проходимое количество.

В результате на практике дело почти никогда не доходило до представления даже достаточного количества доказательств, и вступительные слушания превращались в простое штампование печати на пути к процессу.

Тем не менее смысл в них был и для защиты. Я все же имел возможность заглянуть в то, что предстоит, и поставить под вопрос хотя бы тех свидетелей и те улики, которые будут представлены. Вот зачем нужна была подготовительная работа. Мне требовалось предугадать, какие карты раскроет Фриман, и решить, как сыграть против них.

О досудебном соглашении речи не было. Фриман не протягивала руку, да и моя клиентка в любом случае не пожелала бы ее принять. Мы полным ходом шли к процессу, который должен был начаться в апреле или мае, и я бы не сказал, что не радовался этому. Нам представлялась легальная возможность оправдаться, и если Лайза Треммел желала ею воспользоваться, я должен был быть в полной боевой готовности.

За последние недели как несколько хороших, так и несколько плохих новостей поступило с «доказательного фронта». Как и ожидалось, судья Моралес отклонил наши ходатайства об исключении из доказательной базы записи допроса и результатов обыска в доме Лайзы. Это расчищало обвинению путь для выстраивания дела вокруг нескольких столпов: мотив, возможность и показания единственной свидетельницы. У них было дело об отъеме дома, история Лайзиной протестной деятельности против банка, ее уличающее признание, сделанное во время допроса, а главное — свидетельница Марго Скейфер, утверждавшая, что видела Лайзу менее чем в квартале от банка спустя несколько минут после убийства.

Но мы собирались строить защиту, атакуя и стараясь разрушить эти столпы, а кроме того, мы располагали несколькими реабилитирующими доказательствами.

До сих пор не было ни установлено, ни найдено орудие убийства, а крохотное пятнышко крови, обнаруженное на трубном ключе, изъятом из набора инструментов в Лайзином гараже, на которое обвинение уповало как на улику, обернулось в нашу пользу, так как лабораторный анализ показал, что кровь не принадлежала Митчеллу Бондуранту. Разумеется, обвинение не станет обнародовать этот факт ни на вступительных слушаниях, ни во время процесса, но я-то могу это сделать и сделаю. Часть работы защитника состоит в том, чтобы подбирать ошибки и промахи обвинения и заталкивать их ему же в глотку. Я такой возможности не упущу.

В дополнение к этому мой сыщик собрал информацию, которая могла поставить под сомнение показания ключевой свидетельницы обвинения, правда, этот выстрел мы прибережем до процесса. А сверх всего у нас имелась гипотеза невиновности. Альтернативная версия убийства недурно выстраивалась. У нас на руках были копии нескольких повесток о вызове в суд Луиса Оппарицио как представителя компании АЛОФТ, этой фабрики по отъему домов, которая и будет стоять в центре нашей защитной стратегии.

Я позабочусь о том, чтобы ничто из нашей тактики не всплыло во время вступительных слушаний. Фриман вызовет для дачи показаний детектива Керлена, и тот развернет перед судьей всю картину преступления, позаботившись о том, чтобы обойти все ловушки, связанные с промахами при сборе улик. Она вызовет также медэксперта и, вероятно, эксперта-криминалиста.

Единственный участник, остававшийся под вопросом, — свидетельница Скейфер. Сначала я подумал, что Фриман придержит ее. Она могла ограничиться тем, что Керлен изложит результаты опроса свидетельницы, и обещанием вызвать ее самое для дачи показаний на основном процессе. Для предварительных слушаний большего и не требовалось. Но потом мне пришло в голову, что Фриман может усадить Скейфер на свидетельское место уже сейчас, чтобы постараться разведать, что имеется у меня. Если в ходе перекрестного допроса я приоткрою свою тактику обращения со свидетельницей, это поможет Фриман подготовиться к тому, что ждет ее впереди, на самом процессе.

В этом состояла стратегическая игра, и, должен признать, меня эта сторона процесса всегда привлекала больше всего. Шахматные ходы, которые делаются за пределами зала суда, имеют большее значение, чем те, что делаются в судебном присутствии. Представление, происходящее в зале, всегда подготовлено и срежиссировано. Я же предпочитал импровизацию, творимую за его стенами.

Я как раз подчеркивал фамилию Скейфер в своем блокноте, когда в приемной зазвонил телефон. Я мог ответить на звонок со своего аппарата, но не стал этого делать. Рабочий день давно закончился, и я знал, что автомат перенаправляет в новый офис все вызовы, поступающие на номер, указанный в телефонной книге, так что человек, звонивший в столь поздний час, скорее всего был одним из тех, кто нуждался в адвокате по делу об отъеме дома. Он может оставить сообщение.

Я выложил на середину стола папку с результатами анализа крови, взятой с ручки трубного ключа, изъятого в Лайзином гараже. В ней содержался и анализ ДНК. Сделан он был в срочном порядке: обвинение не поскупилось и отослало образец крови в частную фирму, чтобы не ждать очереди в региональной лаборатории. Я представил себе разочарование, которое должна была испытать Фриман, получив отрицательный результат. Кровь не принадлежала Митчеллу Бондуранту. Для обвинения это было не просто неудачей — ведь положительный результат лишил бы Лайзу последнего шанса на оправдание и заставил бы ее пойти на досудебную сделку. Но еще хуже было то, что Фриман теперь знала: я могу использовать этот документ, чтобы потрясти им перед присяжными и заявить — смотрите, дело, которое они сварганили, изобилует ложными предположениями и уликами.

Мы также заработали несколько очков, когда на записях с видеокамер наблюдения, установленных в здании банка и на выезде и въезде в гараж, в период до и после убийства не оказалось изображений Лайзы. Правда, угол обзора камер не покрывал всей территории гаража, но это не имело значения. Записи видеокамер представляли собой оправдательное доказательство.

Теперь завибрировал мой мобильник. Вынув его из кармана, я взглянул на дисплей. Звонил мой агент Джоул Готлер. Поколебавшись, я принял звонок.

— Поздненько вы работаете, — сказал я вместо приветствия.

— Да. А вы, видимо, не просматриваете свою электронную почту, — ответил Готлер. — Я давно пытаюсь с вами связаться.

— Простите, компьютер передо мной, но я заработался. Что случилось?

— У нас большая проблема. Вы читаете «Дедлайн Голливуд»?

— Нет, а что это?

— Это блог. Найдите-ка его у себя в компьютере.

— Прямо сейчас?

— Да, прямо сейчас. Давайте.

Я закрыл папку с анализами крови и отложил ее в сторону, затем придвинул лэптоп и открыл его. Подключившись к Интернету, нашел сайт «Дедлайн Голливуд» и начал его просматривать. Сайт представлял собой набор кратких сообщений о голливудских сделках, кассовых рейтингах и событиях, происходящих в студиях. Кто что купил, кто порвал с каким агентством, у кого дела идут вверх, у кого вниз и всякое такое.

— Так, и что мне здесь искать?

— Листайте вниз, до трех сорока пяти сегодняшнего дня.

Сообщения в блоге были помечены временем размещения. Я сделал как он велел и нашел пост, с которым Готлер хотел меня ознакомить. Уже один его заголовок взбесил меня: