Анна Данилова - За спиной – двери в ад Страница 22

– Мы хотим усыновить Сашу.

– Вы? Ничего не понимаю… Насколько я знаю, вы с мужем еле-еле концы с концами сводите, поэтому ты и устроилась к нам ночной няней. И вдруг – хотите усыновить?

– Мы не бедствуем… У нас всегда есть и еда, и вообще все… – Вера просто оторопела от таких слов директрисы. – Ему у нас в любом случае будет лучше, чем в интернате.

– Это почему же? У нас отличные повара, вкусно готовят, да и вообще условия прекрасные. А какие учителя! К тому же здесь дети под присмотром воспитателей. А у тебя он что будет дома делать? Сидеть тупо перед компьютером? Или гонять на улице в футбол? И вообще, Вера, это всем нам, кто здесь работает, поначалу кажется, что дети наши страдают, что им плохо и все такое, и хочется их приласкать, обогреть, взять к себе, усыновить, удочерить. А потом что на деле выходит? Разве сама не слышала, сколько детей обратно нам возвращают? Как игрушки, которыми наигрались. Нет, ты поработай у нас, осмотрись, понаблюдай, и скоро уже поймешь, что все эти дети – все-таки дети своих неблагополучных родителей. И что генетику в карман не спрячешь. Где гарантия, что этот же Саша Казанцев не украдет у тебя золотое кольцо или не вынесет из дома музыкальный центр? Нет-нет, успокойся и работай дальше. Конечно, если почувствуешь в себе силы воспитывать мальчика, то я охотно помогу тебе в этом, но не сейчас. Ты у нас без году неделя работаешь, а уже такие эмоции… Все, Верочка, иди, у меня работа…

В кабинет вошел, недоуменно оглядывая, заведующий хозяйственной частью, поздоровался с Верой.

– Хорошо, извините… – Вера вышла из кабинета, прошла длинный коридор второго этажа, спустилась вниз и остановилась возле окна, выходящего на спортивную площадку, где на теплом солнышке бегала детвора, в том числе и Саша Казанцев.

Представить, чтобы этот нежный мальчик украл кольцо или вынес видеомагнитофон, у Веры не получалось. Но слова директрисы все равно запали в душу. Может, она и права, и сейчас у Веры одни лишь эмоции, когда она видит этих сирот. Возможно, пройдет время, она привыкнет к детям и станет относиться к ним иначе? Более спокойно?

Вечером этого же дня, когда она кормила ужином мужа и дочку, ей вдруг в голову пришла мысль, что для того, чтобы как-то помочь Саше, вовсе не обязательно его усыновлять. А что, если у него есть родственники? Сказал же ей сторож, что у него была бабушка, что она умерла, и потому Саша оказался здесь. А вдруг, помимо этой бабушки, есть еще какие-нибудь близкие родственники? Что, если поехать туда, откуда он родом, и попытаться найти их? Конечно, мало надежды на то, – если они есть и до сих пор не объявились, – что кто-нибудь захочет взять мальчика к себе, но попытаться, как считала Вера, стоит. Во всяком случае, это сделать проще, чем на самом деле усыновить мальчика. К тому же не так уж и редко бывают случаи, когда семья усыновит или удочерит ребенка, а потом объявляются настоящие родители или родственники… Нет, все-таки права была Мария Викторовна, когда предостерегала ее от столь эмоционального и необдуманного поступка…

Обращаться за информацией к директрисе она больше не решилась, чувствовала, что ничего, кроме раздражения, в ней не вызовет. Но узнать-то, откуда Саша родом, надо было. Она решила действовать через воспитательницу Саши Тамару Афанасьевну, пожилую уже женщину, проработавшую в интернате больше тридцати лет, а потому знавшую почти всех воспитанников.

– Что, тебе тоже Саша понравился? – устало усмехнулась воспитательница с видом человека, знавшего гораздо больше, чем это можно было предположить. – Он всем нам тут нравится. И тем, кто приходит сюда, чтобы выбрать мальчика для усыновления. Да только бесполезно все это.

– В смысле?

– Отец у него есть. Разве не заметила? Ходит тут кругами, то игрушку ему через забор просунет, то кулек с конфетами передаст. Я разговаривала с ним, он обещал ДНК-тест сделать, чтобы доказать свое отцовство. Где его мать-то, никто не знает, а бабка – они из Шемякина – померла. Ну нет у этого парня документов, подтверждающих отцовство, понимаешь?

Вера все поняла, кроме одного: радоваться ей этой информации или нет.

– Значит, если он его отец и подтвердит это, то, может, и заберет Сашу к себе, в семью?

– Если сделает этот тест. Но что-то давно я его не вижу… То ходил каждый день, а то вдруг пропал.

– А сам Саша знает, кто он?

– Нет, он ничего не знает. Я ему сказала, чтобы лишний раз не волновать, что это просто мужчина, который хочет кого-то усыновить. А то мало ли что себе мальчишка вообразит, а потом этот мужчина исчезнет, и что? Нет-нет, пока все так зыбко и непонятно, нечего мальчишке нервишки-то трепать.

– А вы не знаете, кто изображен на тех фотографиях, что он держит на своем столе? Там две женщины…

– Одна, я думаю, – мать, а кто вторая – понятия не имею.

– А Саша что говорит?

– Он показывает на эту фотографию и говорит: «Это мама». Я тоже спрашивала его, какая именно, но он тычет то в одну женщину, то в другую… Думаю, что он сам не знает. Возможно, что это вообще фотография из какого-нибудь журнала, может, это две актрисы американские… Или кадр из фильма… Уж больно красивые женщины, похожие на актрис… Дети, они же все фантазеры! И каждый считает, что его мама самая красивая…

– Так можно же поехать в Шемякино, откуда родом бабушка, та, что померла, и расспросить людей…

– А тебе это надо, Вера? У тебя своя дочка растет, ты лучше ей побольше внимания уделяй. Я вон тоже в свое время двух ребят из интерната взяла, намучилась… Вернее, дети-то хорошие были, да только прожили у меня всего один год. А потом объявилась их мамочка, которой вернули родительские права, и все, пришлось мне отдать детей…

После всех этих разговоров Вера остыла к этой теме, но за Сашей все равно присматривала, подкармливала его, приносила из дома конфеты, шоколад. Пыталась с ним заговорить, чтобы выяснить, что он знает о своих родителях, выяснила, что того мужчину, что навещает его, он на самом деле считает своим папой, но потом решила не тревожить его, не травмировать этими вопросами. Пусть все идет своим ходом. Объявится отец – хорошо. Нет – значит, судьба у парня такая.

Однажды во время ночного дежурства ее позвал почаевничать сторож, Николай Петрович. Вера заглянула к нему на кухню, где он поджидал ее уже со свежезаваренным чаем, и выложила из пакета домашнее печенье.

– Вот, попробуйте, моим понравилось… С орехами…

– Ты не суетись, Вера, садись и слушай. Кажется, нашлась семья, которая хочет усыновить твоего Сашку. Тот, который отцом-то его назвался, куда-то пропал, передумал, наверное, или узнал, что это не его сын. А тут – супружеская пара, все чин чином, порядочные, интеллигентные, образованные, небедные…

– Вы так говорите, словно видели их! – воскликнула расстроенная отчего-то Вера.

– Нет, не видел, мне рассказали. Они здесь уже два раза были. Сашу нашего выбрали, теперь вот документы оформляют… Так что не стоит теперь тебе о нем беспокоиться. Попадет он в хорошие руки… Вот такие наши новости…

Глава 15

Париж, 2010 г.

Нина поправила одеяло Патрика, склонилась над сыном, поцеловала его в теплую щечку, вздохнула и, стараясь не шуметь, на цыпочках вышла из детской.

В доме было тихо. Она знала, что Арман еще не спит, что лежит с книгой в постели и поджидает ее.

Крепко похрапывая, спала в своей комнате уставшая от работы Соланж. А рядом с ее комнатой, в комнате для гостей, спал (или не спал, а обдумывал свой очередной умный ход) красавчик Бертран, этот мачо, которого Арман нанял для того, чтобы он нашел это проклятое колье.

К сожалению, все складывалось далеко не так, как она предполагала. Сейчас, когда ситуация обернулась для нее своей самой непривлекательной и опасной стороной, она много заплатила бы, чтобы все изменить. Но тогда, когда все это только начиналось, ей казалось, что это – единственный выход из ситуации. Конечно, она не должна была привлекать для решения своих проблем братца. Ведь все знала о нем, что он опасен, что жизнь постоянно втягивает его в разного рода сомнительные дела, понимала она, что в его жилах, как и в ее собственных, течет преступная кровь и тот факт, что он пока еще на свободе, – случайность, удача, которая все эти годы не покидала Виктора.

И мать Нины, и ее отец были непутевыми людьми и родителями. У некоторых родители пили, и их семьи считались неблагополучными. Родители Нины и Виктора были ворами. Тихими и удачливыми ворами. Отец воровал, работая грузчиком (на железной дороге, складах, в магазинах). Мать воровала, работая в самых разных местах города уборщицей или завхозом. Воровали всё, что плохо лежало и что только можно было унести. Отец приносил домой ящики с консервированным компотом, масляной краской, деталями для самолетов, гвоздями; коробки с шампунями, печеньем, халвой, сливочным маслом (в зависимости от того, что находилось в вагонах или на складах, где он работал). Мать могла украсть деньги из оставленного открытым на пару минут сейфа, пачку мыла из подсобки конторы, где убиралась, шоколадку или чьи-то туфли… Нина, когда подросла, тоже стала воровать, но в большинстве своем в магазинах да на складах, где работала. И так у нее это ловко получалось, что она, непойманная, неузнанная, выходила из какого-нибудь супермаркета в двух бюстгальтерах, трех блузках, прижимая к груди сумочку, набитую свернутыми комочками колготками или шерстяными носками. Научил ее братец, настоящий профессионал своего дела, как нейтрализовать электронные датчики на вещах, оборачивая их обыкновенной фольгой. Научил, как прятать мелкие товары в упаковку из-под крупного, чтобы вынести сразу два продукта или заменить дорогой товар на дешевый. Научил спокойно есть и пить в огромных гипермаркетах и брать из одежды или обуви все, что душе угодно, ловко избавившись от этикеток в укромных, недосягаемых для камер уголках. Научил менять этикетки с дорогой одежды на этикетки с дешевой. Когда же Нине удавалось устроиться продавцом или кассиром в супермаркет, подсказал, как обкрадывать солидных покупателей, пробивая лишний товар и производя отмену лишних позиций, чтобы спокойно забрать разницу себе в карман. Если же покупатель не забирает свой чек, то кассир, объяснял он своей младшей сестренке, и вовсе может произвести операцию его отмены, а деньги взять себе…