Мила Серебрякова - Проклятый дом Страница 22

– Не знала, что тебе уже и молодые люди письма пишут. Берешь от жизни всего понемногу, да?

Мазуров сарказм сестры решил проигнорировать. Аккуратно разорвав конверт, он вытащил сложенный вчетверо лист, развернул его и… Рука дрогнула, а сам Матвей напрягся. Бледное лицо покраснело, зрачки расширились. Мазуров потянулся за новой сигаретой.

– Ублюдок! – вымолвил он гневно.

– Что там? – спросила Тося.

– Узнаю, чьи это шутки, – руки повыдираю. – Матвей залпом осушил коктейль и вновь подозвал официанта. – Повтори, друг. Э-э, постой, кто, говоришь, письмецо передал?

– Молодой человек, – повторил официант.

– Как он выглядел, ты запомнил?

– Не очень. На вид ему лет двадцать – двадцать пять. В черной бейсболке. В принципе внешность непримечательная. Он попросил передать конверт Матвею Мазурову и указал на вас.

– Понятно. Ладно, поторопись там с коктейлем.

– Матвей, что в письме? – напряглась Тося.

– А ты сама прочти. – Мазуров швырнул листок на стол, но Тося его взять не успела – письмо перехватил Аркадий.

Пробежавшись глазами по отпечатанному тексту, он передал лист жене.

– Господи! Матвей, что это значит?

Мазуров пожал плечами:

– Кто-то пошутил, но шутка ему выйдет боком.

– Есть предположения, кто автор? – спросил Аркадий.

– Подумать надо.

– О чем думать, Матвей, может, письмо в милицию отнести? – Тося еще раз перечитала адресованное брату послание: – «Сегодня ты умрешь!»

– А давай уж сразу на телевидение?

– Рискуешь, братец!

– Брось, кто-то пошутил, я не собираюсь впадать в панику.

– Этим кем-то может быть одна из твоих… подруг, – заметил Аркадий. – Ты у нас по этой части ас, наверное, обидел кого ненароком, отомстить тебе решили.

– И как, по-твоему, – Матвей придал своему лицу наигранную серьезность, – я и правда сегодня умру или мне дадут отсрочку?

– Не смешно, Матвей. – Тося обернулась назад, посмотрела в сторону столика, за которым сидели Ира и ее компания, и спросила: – А та дура здесь не замешана?

– Оставь Ирку в покое, она классная девчонка.

– У тебя все девчонки, которым еще не исполнилось сорока лет, классные! Учти, такие вот анонимки нельзя списывать со счетов. Матвей, послушай меня, хотя бы раз в жизни послушай! Возьми письмо и завтра же отнеси в милицию. Береженого бог бережет.

– Они меня засмеют.

– Тось, не грузи его. – Аркадий взял из рук жены лист и, недолго думая, разорвал его на мелкие кусочки. – Все, проблема решилась сама собой.

– Аркашка, что ты наделал! Придурок!

Матвей протянул Аркадию руку:

– Все правильно, Аркаш. Тоська, я умру лет через шестьдесят. Не рассчитывай, что тебе удастся избавиться от меня раньше!

– Шестьдесят – это ты загнул. – Аркадий собрал обрывки письма и положил их в карман.

– При правильном трехразовом питании и здоровом образе жизни я и до ста дотяну.

– Спорный вопрос. – Аркадий вытащил из пачки Матвея сигарету. – Мой прадед всю жизнь пил, курил, работал с утра до ночи как вол и умер в девяносто восемь лет. Дед, его сын, вел здоровый образ жизни – и в шестьдесят дуба дал!

– Значит, при любом раскладе я одиннадцатый десяток разменяю, – засмеялся Матвей. – Ниче, время покажет. Тоська, не кисни. Я сейчас приду.

– Куда ты?

– Спроси у Аркашки, он знает.

– Уже успел набраться, – процедил Аркадий, когда Матвей скрылся из виду.

– Зачем ты письмо порвал?

– Брось, кому оно нужно. Из-за каждого пустяка сенсацию раздувать, что ли?

– А мне страшно. Кому в голову могло прийти написать такую хрень?

– Идиотов на белом свете хватает. – Аркадий взял со стола конверт и, пока Тося, понуро опустив голову, разглядывала пол, положил его в задний карман джинсов.

Матвей склонился над раковиной и несколько раз ополоснул лицо холодной водой. Потом выпрямился, посмотрел в зеркало и увидел, как дверца одной кабинки распахнулась и оттуда вышел низкорослый толстяк в сером джемпере. Лицо толстяка показалось Матвею знакомым, где-то он его определенно видел, причем не так давно… Мазуров напряг память. Нет, мозги не желали давать ему подсказку.

Значит, показалось, подумал Матвей, снова включил воду и начал умываться. Вернулась головная боль. Перед внутренним взором возник листок с кровожадным текстом: «Сегодня ты умрешь!»

Переполох у столика Матвей заметил сразу, как только оказался в полутемном зале. Тося, повиснув на руке мужа, отчаянно призывала кого-то успокоиться, а из уст Аркадия бурным потоком извергалась ненормативная лексика. Похоже, произошло нечто серьезное, Матвею еще ни разу не приходилось слышать от Аркаши нецензурную брань.

Крепкий парень держал Аркадия за плечо, а чуть поодаль два коренастых мужика сдерживали вырывавшегося из их рук рыжего бугая, который, как и Аркадий, обкладывал всех трехэтажным матом.

– Матвей! – крикнула Тося, увидев брата. – Иди сюда, помоги мне.

– А что за буча?

– За урода ответишь! – голосил раскрасневшийся Аркадий.

– Иди сюда! – басил рыжий. – Чего ты за бабу прячешься?

Аркадий рванулся вперед, но Матвей вовремя схватил его за руку:

– Остынь! И ты, друг, тоже остынь. Ребят, уведите его.

Тося была готова разрыдаться. Меньше всего она ожидала, что ее муж, вечно спокойный, тихий и неконфликтный Аркаша, полезет в драку. Какая муха его укусила, с какой стати он вообще затеял весь сыр-бор? Тося даже толком не успела понять, что произошло. Они тихо разговаривали, ожидая возвращения Матвея, как вдруг Аркадий резко вскочил со стула, подлетел к проходившему мимо них рыжему мужику и, схватив того за грудки, начал сыпать оскорблениями. Ему, видите ли, показалось, что рыжий как-то не так посмотрел в сторону Тоси, мол, глазки ей строил. Бред! Тося сидела к нему спиной, он в принципе, даже если бы очень того захотел, не смог бы – чисто физически – строить ей глазки! А в Аркадия будто бес вселился. Завязалась потасовка. Слава богу, вовремя подскочили крепкие ребята, лишь с их помощью удалось локализовать драку и, как говорится, отделаться малой кровью. У рыжего мужика была ссадина на скуле, у Аркадия кровоточила нижняя губа.

Узнав, что произошло в его отсутствие, Матвей засмеялся:

– А ты, оказывается, ревнивый! Никогда бы не подумал.

– Не ты один, – отчеканила Тося. – Когда мы в Италии на пляже отдыхали и на меня каждый третий мужик пялился, Аркашка и бровью не вел, лежал, как тюлень, в шезлонге и лыбился. Какого черта ты с ним сцепился?!

– Он за дело получил! – заявил Аркадий.

– Тебе тоже досталось, – развеселился Матвей. – Официант, у нас срочный заказ.

После короткой паузы Тося зло произнесла:

– Зря я все затеяла, уже сто раз пожалела, что в этот долбаный клуб приехала.

– А я о чем, надо было дома встретиться, в конце концов, твою новость не обязательно выслушивать в клубе.

– Аркаш, ты же ничего не знаешь, точнее, знаешь, но не все.

– То есть?

– Дома я тебя проинформировала ровно наполовину. Прости. А в клуб нам по-любому надо было бы приехать.

– А теперь давайте так: чтобы и мне стало понятно, о чем вы треплетесь, – попросил Матвей.

Боясь, что ее снова могут прервать, Тося набрала в легкие побольше воздуха и выпалила:

– Матвей, наша мать нас не бросала!

Мазуров продолжал с усмешкой смотреть на сестру. Ее слова до него явно не дошли, поэтому Тосе пришлось их повторить и добавить:

– Мама находится в психиатрической клинике, она там уже несколько лет. Отец говорил нам неправду, не было у нее никакого любовника, он лично поместил мать в больницу.

– Это шутка?

– Ну, какая шутка, такими вещами разве шутят? Ты не подумай, я ничего не знала, отец мне правду рассказал незадолго до своей смерти.

– А почему тебе он рассказал, а мне не соизволил?

– Он хотел, но не мог решиться. Папа сильно переживал, я давно не видела его таким подавленным.

– Мать в психушке?.. – растягивая слова, произнес Матвей. – Все эти годы он нам врал, очернил мать, кормил нас сказками об ее измене, называл предательницей, а выходит, она нас не бросала?..

– Получается, так.

– Ее можно увидеть, где эта больница, ты там уже была?

– Нет. Адрес у меня есть, увидеть ее, думаю, можно. Ты поедешь?

– Разумеется. – Матвей сжал пальцами виски. – Голова болит. У тебя таблетка есть какая-нибудь?

Тося порылась в сумочке и выудила упаковку болеутоляющего. Аркадий придвинул Матвею стакан сока.

Запив таблетку, Мазуров закрыл глаза.

– А я ее ненавидел, Тоська! По-настоящему ненавидел, отцу удалось внушить нам с тобой, что мы не нужны матери. Он говорил это с таким презрением… я не сомневался, что она развлекается с мужиками где-то на стороне. Зачем? Почему он не сказал нам правду?

– Боялся за наше душевное состояние…

– А теперь что, уже не боится? Какого черта он тебе во всем признался? Хранил бы в тайне свои деяния!

– Совесть, – философски заметила Тося. – Но это еще не все.