Наталья Андреева - Комната с видом на огни Страница 22

…Это было вечером в начале августа. Анна сидела в бывшем рабочем кабинете Ленского перед открытым окном и подсчитывала, на сколько хватит денег. Может быть, начать продавать вещи из этого дома? Кому они теперь нужны? За окном послышался звук работающего мотора. Давно уже в этом доме не было гостей! Машина подъехала к самому дому, остановилась. Из машины кто-то вышел и направился к дому. Анна прислушалась. Это были мужские шаги, твердые, уверенные. То, чего ей так сейчас не хватало. Сердце невольно сжалось.

А потом в кабинете появился Малиновский, не при параде, в джинсах, модной светлой рубашке, в свитере, небрежно наброшенном на плечи. Он показался Анне проще, моложе и еще красивее. Она вновь невольно вспомнила Ваню Панкова и невольно сравнила его с Малиновским. Неужели же Ваня когда-нибудь тоже станет таким?

— Сидишь? Страдаешь? — Денис прошелся по кабинету, потом зачем-то закрыл окно.

— Тебя каким ветром занесло? Ты должен сейчас на своей даче шашлыки с девочками кушать.

— Пригласила в гости и не помнишь. Я ждал больше недели.

— Что так?

— Дела, — коротко сказал он.

— И это называется страсть! Она у тебя как спичка: вспыхнула и мгновенно погасла. А костер никогда не пробовал разжигать? Что, в пионерлагере не научили? Ах, ты никогда не был в пионерлагерях! — Анна заметно нервничала и оттого несла чушь. Лишь бы не останавливаться ни на минуту.

— Я так понимаю, что глубокая скорбь не сделала тебя более мягкой и сговорчивой? Все так же язвишь?

— Может, ты все-таки от меня отстанешь? — огрызнулась Анна.

— Кто с тобой остался? Кроме мамы и мальчишки?

— Экономка. А что?

— Слишком много народу в доме, — поморщился Малиновский.

— Много?!

— Одевайся.

— Куда ехать?

— Ко мне на дачу. Это недалеко, а тебе необходимо на время уехать из этого склепа.

— Это что, забота обо мне?!

— Корысть. Не хочу, чтобы мне помешали, когда я лягу с тобой в постель.

Анна только пожала плечами:

— Хорошо. Ведь ты все равно не отстанешь, я это уже поняла. Но мне надо переодеться.

Она вышла из кабинета и направилась в свою спальню. Малиновский шел следом.

— Денис, мне надо переодеться. Это моя спальня, — напомнила Анна перед дверью.

— Боишься, что передумаю, когда увижу тебя раздетой?

— Черт с тобой, заходи. Может быть, мне повезет, и это случится. — И Анна толкнула дверь. Малиновский заглянул в комнату, но так и не зашел туда. Когда Анна, снимая с себя халат, прошла к платяному шкафу, он тут же закрыл дверь.

«Ничего себе, страсть! — думала она, натягивая на себя джинсы и свитер. — Не кидается в мою спальню, не пытается овладеть мною тут же, даже не глянул на меня, когда я разделась! Зачем ему все это надо?» — Анна чуть подкрасила губы и вышла к Малиновскому:

— Вези.

Он отвез ее к себе на дачу. Ехали они недолго, на его двухэтажный особняк, выдержанный в строгом готическом стиле, Анна взглянула довольно равнодушно и сразу поинтересовалась у Дениса, где находится спальня. К их приезду подготовились, в красиво обставленной комнате, перед огромной кроватью стоял накрытый стол, на нем зажженные свечи, звучала нежная музыка. И Анна вдруг вспомнила Селина. Зачем изобретать велосипед? А если добавить еще два колеса, крышу, мощный мотор, получится уже автомобиль. Дорого и красиво. Но не ново.

— Дэн, ты не слишком оригинален.

— В этом меня еще никто не упрекал. И, между прочим, мне это не нравится. — Малиновский бросил на кровать свой свитер. — Это что, и называется претензией на оригинальность? Давать мужчине какую-то кличку?

«Да, если ты не хочешь показать, как он тебе нужен и как он тебе дорог. Господи, но о чем это я?!» Анна невольно вздрогнула, потом устало опустилась на кровать и спросила:

— Ну что там у тебя дальше по программе? Открывай шампанское, пора. Давай, действуй.

— Может, ты поучишь, как надо? Ты? Меня? Сколько у тебя было мужчин?

— А я и не собираюсь скрывать, что последние четыре года жила только с… — Анна поймала его бешеный взгляд и осеклась. — Тебе будет скучно, Дэн, я никогда не умела притворяться.

— Тогда помолчи.

Анна почувствовала его губы на своем теле, и голова опять сладко кружилась, и ни о чем больше не хотелось думать. Очнулась она уже в постели, раздетая, Денис молча ее разглядывал, она тоже, открыв наконец глаза, увидела его без одежды, стройного, гибкого, и сразу же оценила и крепкую мускулатуру, и смуглую гладкую кожу. Он все больше и больше напоминал ей сбежавшего первого мужа, только был гораздо опытнее и, как тайно призналась себе Анна, гораздо красивее.

— Я поцелую тебя? — неуверенно спросила она.

— Нет, я сам. Сейчас сам. — Он нагнулся к ее груди, Анна вновь вспомнила сладкого мальчика Ваню Панкова, вспомнила, а потом забыла, и кажется, уже навсегда.

У Дениса было талантливое тело. С этим даром тоже надо родиться. Похоже, что большую часть своей жизни он только и делал, что устраивал для женщин эти волшебные фейерверки, когда в их полностью расслабленных телах одна за другой взрывались ракеты, рассыпая веером искры разноцветных огней. Анне было обидно только, что последняя, самая большая и красивая ракета так и не разорвалась. Но, видимо, она просто устала. Или была для этого еще не готова.

Когда все кончилось, Анна невольно вздохнула и натянула на себя простыню. В спальне было жарко, да и не замерзла она, как обычно. Просто не хотела, чтобы Денис начал теперь сравнивать ее с теми шикарными бабами, о которых когда-то упоминал Ленский. Да, они побывали здесь, в этой спальне. И пусть. Пусть.

Он предложил поужинать, открыл шампанское, Анна молча, один за другим, выпила три бокала, но после того как почти месяц увлекалась водкой, вино не брало. Малиновский тоже выглядел абсолютно трезвым и не сказать, чтобы довольным.

— Ну это все? — спросила наконец Анна.

— Что — все?

— Я тебе больше не нужна?

— Да ты и сегодня не была мне особо нужна. От тебя в постельных делах мало толку. То ли Володя ничему не хотел тебя учить, то ли ты такая бездарная ученица. — Он первый раз за все это время упомянул имя Ленского, и то с откровенной злобой.

— Мстишь? Хочешь отыграться, понимаю. Только мне все равно, могу тебя тоже огорчить: мне было приятно, всего лишь. Америку ты для меня не открыл. Даже Европу.

— А ты та еще штучка! Я думал, ты теперь от меня не отстанешь. Сама будешь просить, чтобы время от времени я появлялся в твоей спальне. И очередь займешь.

Анна рассмеялась, впервые с того самого дня, как умер Ленский, так громко и откровенно:

— Денис! Ты неподражаем! Прелесть ты моя! Скажи, ты можешь говорить с женщиной о чем-либо, кроме собственной неотразимости?

— Тебя домой отвезти? — Малиновский разозлился.

— Может, в доме найдется еще одна спальня? Ты выпил, а Пятницкое шоссе не лучшее место для поездок в ночное время.

— Обо мне заботишься или о себе?

— Я просто очень хочу спать, и у меня нет сил добраться до своей постели. Только в соседнюю комнату. Здесь не хочу оставаться, боюсь помешать очередной претендентке. Вдруг тебя по ночам посещает Зубная Фея или Женщина в белом? Я уверена, что всех привидений женского пола в этом доме ты уже успел соблазнить.

— Все. Хватит. Пойдем, отведу тебя спать на другой этаж.

— Я всегда умела добиваться своего.

Денис невольно напрягся, но ничего не сказал, прихватив из шкафа комплект чистого постельного белья, отвел Анну в гостиную на первом этаже, бросил на диван теплый плед:

— Домработница давно спит, придется стелить самой. Не забыла, как это делается?

— Справлюсь.

Малиновский тут же ушел, она дождалась, когда стихнут шаги на втором этаже, и только тогда позволила себе разреветься. Анна испугалась, что если Денис будет повторять свои попытки еще и еще раз, то она успеет к нему привязаться. Но такого мужчину ей не удержать. Это было бы все равно, что хватать горстями сухой песок на пляже и пытаться строить из него дом.

Денис все-таки вернулся в ее дом. Да, он приехал еще раз, потом еще и еще. Он уже не отвозил Анну к себе на дачу и не скрывал от обитателей дома своих с ней отношений. Все происходило в ее спальне, на этом же этаже находилась Сашкина комната, рядом, в бывшей спальне Ленского, жила мать, и Анна отчего-то стеснялась перед родными своего увлечения Малиновским. Стеснялась потому, что теперь отдавалась ему, испытывая самую настоящую страсть. Но поделать с этим уже ничего не могла.

«Кто я ему? — с горечью думала она. — Постоянная любовница? Неожиданное увлечение? Женщина, которой он сбивает оскомину после роскошных фотомоделей? Почему он приезжает и почему я его жду?»

Она действительно ждала. Снова начала красить волосы в рыжий цвет, ухаживать за кожей, часами разбирать наряды. Она даже готова была вернуться к карьере певицы, если бы он попросил. Ее страсть и Малиновскому становилась все больше и больше похожей на болезнь. На тяжелую, постыдную болезнь. И Анне было стыдно, что это случилось. Денис все-таки добился своего.