Александр Горохов - Смертельный азарт Страница 22

Илья проехал мимо особняка и остановил машину шагах в пятидесяти.

— Вряд ли они держат Спартака здесь, — неуверенно предположил Илья. — Но проверить надо.

— Я пойду! — тут же вызвалась Римма. — Скажу, что заблудилась, и попрошу ночлега! Если там есть настоящие мужчины, то не вышвырнут же меня на улицу?!

— Не вышвырнут, — согласился Илья. — Найдут тебе более достойное применение. Сиди, сторожи машину, на чем-то нам надо будет уехать. Пойдем, Корвет, проведем контрольную рекогносцировку.

— Штуцер прихватить? — деловито поинтересовался Корвет.

— Пока не надо.

Они вернулись к особняку и легко преодолели декоративную ограду на задах участка, заметив, что с фронтальной стороны ее уже перестраивали на могучий и непреодолимый забор из бетонных плит. Прежняя владелица дома — великая певица — бетонными надолбами от мира не отгораживалась; нынешние хозяева были осторожней.

— Постоим минуту, — тихо сказал Корвет. — Может, у них тут собака шастает.

Он наклонился, поднял камень и швырнул его в кусты. Но никто не зарычал, не залаял, собаки не было.

— Ты обходишь дом слева, я справа. Встречаемся здесь. Никаких активных действий, — распорядился Илья, и Корвет исчез, не дослушав.

Илья разглядел, что сквозь зашторенные окна первого этажа пробивается свет. Бесшумно ступая по рыхлой земле, он дошел до ближайшего окна и попытался что-нибудь разглядеть внутри помещения. Но ничего, кроме угла дивана, не разглядел. Двойные стекла звуков не пропускали. По мелькнувшей тени можно было определить, что в комнате кто-то находится.

— Твой кретин здесь, — раздался из темноты приглушенный голос Корвета, и Илья вздрогнул. — Кайфует на втором этаже. Хочешь взглянуть?

Илья кивнул. Следом за Корветом он обогнул угол дома.

— Лезь на дерево, загляни в освещенное окно на втором этаже. — Корвет указал на засохший корявый дуб.

Ничего не переспрашивая, Илья подпрыгнул, уцепился за нижний сук и поднялся по корявому стволу на пару метров.

Руками до освещенного окна дотянуться не было никакой возможности. Но интерьер маленькой комнаты отсюда просматривался насквозь.

В углу на кровати лежал Спартак и читал книгу в свете настольной лампы. Что-то в его позе показалось Илье неестественным, и, переждав минуту, он увидел, как Спартак перевернул страницу, для чего изогнулся и неловко проделал это левой рукой, на которой блеснул браслет наручника. Так, приковали бедолагу, чтоб не чувствовал себя излишне комфортно. А в остальном заточенец, судя по его сытому и вполне удовлетворенному виду, чувствовал себя вполне неплохо.

Илья мягко соскочил с дерева, и, не разговаривая, они вернулись к машине.

— Коль скоро они играют в преферанс, — задумчиво рассудил Илья, — то их не меньше четырех человек.

— А если две компании — то восемь, — заметил Корвет. — А восемь — это слишком много даже для нас с тобой.

— А я? — высунулась из машины Римма.

— У тебя будет задача вспомогательного характера, — рассеянно ответил Илья. — Через окно влезать сложно и шумно. Может, попробуем через стеклянную крышу? Внутри должна быть дверь на второй этаж.

— У тебя есть в багажнике ножовка, чтобы перепилить наручники? Это шумная работенка, — предупредил Корвет.

— У меня есть штуковина получше — японский болторез.

— Учти, Илья, что в доме наверняка хоть охотничья берданка, да имеется.

— Думаю, что там имеются вещи посерьезней.

— А у нас всего только штуцер и два патрона к нему.

— Не только.

Илья обошел машину и открыл багажник. Он вытащил из него болторез в чехле, резиновые перчатки для электроработ, моток проволоки, а потом какие-то трубки, которые принялся соединять, сооружая непонятную конструкцию.

— Это что? — не выдержал Корвет.

— Увлечение моей юности, — не без гордости сообщил Илья. — Пневматический арбалет, созданный на базе подводного ружья. Стреляет дротиками — одиночно и очередями. Пробивает дюймовую доску насквозь с дистанции в сорок метров. Заряд — десять дротиков. Однажды я убил из него корову.

— А что, будем убивать? — радостно спросила Римма.

— Ну и кровожадное население на Сириусе! — усмехнулся Илья. — Нет. На дротики я поставлю ограничительные кольца. Заглубление стрелы при попадании в цель — три сантиметра. Рана болезненная, но не смертельная.

— Если не попадешь в лоб или глаз, — спокойно заметил Корвет.

— Надеюсь, что ты будешь стрелять в крайнем случае и целиться по ногам, — сказал Илья. — Убийства нам в данной ситуации не требуются.

Илья зарядил арбалет и передал его Корвету.

— Так. Составляем стратегический план кампании… Я лезу наверх, Корвет прикрывает. Римма… В случае если начнется шум — вырубишь свет на всей даче.

— Как?

— Покажу. Возьми резиновые перчатки. Вырубишь свет и бегом к машине, запускаешь мотор, ждешь нас.

— Без шума не обойдется, — безразлично сказал Корвет.

— Постараемся сработать втихую.

— Илюша! — капризно протянула Римма. — Ты раздробил все задание на детали, а четкую конечную задачу нам не поставил. Ты хороший тактик, но, прости, херовый стратег.

— Ты права. Первый этап операции — освобождаем узника, возвращаемся к машине и…

— И рвем когти домой? — разочарованно спросил Корвет. — А логово врагов не подожжем хотя бы?

— Нет. Жечь не будем. Второй этап для меня самого еще в тумане. Все ясно?

— Частично, — пожала плечами Римма. — Ты не предусмотрел случайностей. Это ошибка всех уголовников.

— На тот случай, если возникнет непредвиденный шум, — до последней возможности используем тактику грубого пролома и отхода с применением силовых методов. Если не получается, то бежим к машине, оставляя Спартака на произвол судьбы до утра… Утром возвращаемся и торгуемся или придумаем какие-нибудь другие варианты.

— Примитивный план, — хмыкнул Корвет.

— А я, как Наполеон Бонапарт, предпочитаю в битве самые простые маневры. Великий император всегда подчеркивал эту особенность своих побед. Пошли.

— Подожди. Надо пристрелять новое оружие.

Корвет легко вскинул арбалет, раздалось три тихих хлопка, и дротики впились в валявшееся у дороги бревно.

— Неплохо, — удовлетворенно кивнул Корвет. Он шагнул к бревну и выдернул из него все три стрелы. Ограничительные кольца, навинченные на концы стрел, не позволили им глубоко войти в дерево.

— У тебя здесь баллон со сжатым воздухом?

— Два баллона. На двадцать полновесных выстрелов хватает, — ответил Илья.

Он подхватил штуцер, болторез, моток проволоки, и они двинулись к дому под светившейся крышей.

Все так же беспрепятственно они втроем преодолели ветхую ограду и в призрачном лунном свете ступили на участок.

Римма хихикнула, и, повернувшись к ней, Илья прошипел нечто настолько угрожающее, что и сам своих слов не понял.

Он дошел до того места, где, как отметил в первый раз, к дому подводились провода. Забросить на них изолированный моток проволоки было минутным делом.

— Как начнется шумиха, если начнется… — Илья подал Римме концы проволоки, — дергай изо всех сил, пока не оборвешь. И немедленно в машину.

— Слушаюсь, Ваше Величество, Наполеон Пятнадцатый. — Она с трудом сдерживала смех, и Илья понял, что все происходящее воспринимается этой девчонкой как веселая и беспечная игра, — ей и в голову не приходит, что на финише этой игры дело может кончиться наисквернейшим результатом. Но отрабатывать назад принятый план было уже поздно.

Вместе с Корветом они вернулись к засохшему дубу, и Илья сказал тихо:

— Надо поискать лестницу.

Он не стал объяснять, да Корвет и сам наверняка знал, что на всяком участке снаружи всегда остаются бочка с дождевой водой, лопата и лестница. Топор и косу прячут под замок. А лестницу всегда можно найти.

Она оказалась за сараем — длинная, прочная и легкая.

Вдвоем они легко подтащили ее к дому — лестница касалась края водосточного желоба, как раз на уровне второго этажа.

— Стекло, — неуверенно сказал Корвет. — Будешь пробивать? Звон, тарарам начнется.

— Нет. Не буду.

Он перекинул штуцер через плечо, подхватил свои инструменты и покарабкался наверх.

Корвет укрылся за сухим дубом, удерживая под контролем и узкую закрытую заднюю дверь дачи, и едва приметную в темноте фигуру Риммы.

Илья добрался до верха, и его фигура четко обрисовалась на фоне светящейся крыши.

Он присмотрелся к конструкции стеклянной кровли и увидел то, что и ожидал. Листы стекол крепились на металлических рамах, приблизительно по той же средневековой технике, как делают витражи. Только вместо свинцовых переплетов здесь использовали дюралевые фигурные рейки, в которых и крепилось стекло.