Инна Бачинская - Потревоженный демон Страница 22

Ему показалось, он услышал осторожные шаги, звуки где-то рядом… Он издал непроизвольный полузадушенный крик — крысы! — и вскочил на ноги. И тут же перед мысленным взором возникла картинка: полчища крыс на мягких лапах неслышно стекаются… со всех сторон! Падают со стен, выползают из щелей… Голодные, жадные, бесстрашные, с горящими глазами! Он почувствовал, как зашевелились на голове волосы, а во рту появился солоноватый привкус крови — он прокусил губу. Еще миг, и его вывернет наизнанку…

И вдруг по нервам резанул пронзительный женский крик! Болотник замер от ужаса, скукожился и закрыл уши руками. Стон, крик, рыдания, невнятная мольба… Пронзительный крик боли, не крик, а вопль! Рядом с ним, за стеной, пытали женщину… Пытали женщину? Болотник покачнулся, опустился на пол и потерял сознание…

Он пришел в себя через час, два, три… Он не имел ни малейшего понятия о времени. Время для него остановилось.

Он лежал на полу, уткнувшись разбитым окровавленным лицом в неровную кирпичную кладку, сунув пальцы в щели между кирпичами, и выл тонко и страшно; ощущение холодных кирпичей было единственным его ощущением.

Женщина кричала непрерывно, снова и снова, стонала, плакала, неясно бормотала, стучала в стену кулаками…

…Утром позвонил папа Карло и пригласил на Магистерское озеро. Ирина, покосившись на спящего Дельфина, побежала с телефоном на кухню. Спикеры отправляются на пикник, сообщил папа Карло, и если она захочет… На Магистерское озеро, едут все, даже Эмилий. Голос у него был смущенный, и она поняла, что папа Карло прекрасно понимает, что она откажется, но все же надеется, потому и звонит.

Она виновато ответила, что сегодня никак, другие планы, если бы знать заранее… Наконец ей стало противно от собственного вранья — казалось бы, скажи как есть, что ты вибрируешь, ты ни в чем не виновата, никому ничего не должна, зачем клубы тумана и пыли?

Жаль, сказал папа Карло. Жаль.

Он как-то проводил ее домой, они постояли у дома… и все. Хорошие «рабочие» отношения, тем более вся женская половина труппы влюблена в папу Карло… Ирина вздохнула и улыбнулась. Славный папа Карло! Спокойный рассудительный папа Карло! Арбитр, мировой судья, последняя инстанция в сварах и спорах. Кот Базилио — клоун; Дуремар — сноб, эрудит и знаток городских сплетен из области культуры; Карабас-Барабас — трепач, приколист, способен на любую шалость, потому как без тормозов; по слухам, не дурак принять. Лиса Алиса — красотка, каких мало, характерец тот еще, с перцем, взяла телефон Эмилия… Ирина рассмеялась! Алиса и Эмилий! «Тилипаха» Тортила, прекрасная портниха, переделывает костюмы, стесняется, что самая «взрослая» среди них — уже пенсионерка. Девочка Мальвина — школьница, умница, тянет на красный диплом. Пьеро и Арлекин — неразлучная парочка, Пьеро сентиментален и молчалив, Арлекин болтлив, два сапога.

Буратинка — цыганка Марина… о, это нечто! Тощее стремительное существо с громадными карими глазами, большеносое и большеротое, с пронзительным голосом и сумасшедшей энергетикой! Говорит взахлеб, размахивая руками, наступая на собеседника. Дитя осевшего в пригороде цыганского табора, которое услышало по радио о спикерах и примчалось учить английский. Мотивация — учеба за рубежом, папа обещал дать деньги…

Ирина вздохнула, чувствуя себя предательницей. До сих пор они были неразлучны. Она представила себе безмятежное Магистерское озеро, легкие белые облачка, утомленные августовским солнцем луга, шумную гоп-компанию неугомонных спикеров на лоне природы — кого-то непременно с визгом бросят в воду, кто-то порежется ракушкой и ухитрится обгореть на нежарком августовском солнце, кого-то ужалит крапива и укусит страшный жук; они будут лежать кружком, головами к центру и играть в «оракула». Ирина невольно рассмеялась. А потом будет костер и уха из купленной на базаре рыбы. Карабас-Барабас затянет под гитару «Вечерний звон», у него приятный голос, а все остальные, безголосые, будут тянуть «бо-о-омм!» «бо-о-омм!». «Бомкать», — говорит папа Карло.

— Ты чего? — Дельфин, обернутый в полотенце, стоял на пороге кухни. — Что-нибудь случилось?

Ирина вздрогнула.

— Да нет, это с работы. Кофе будешь?

— Буду. Только я сам. А ты сделай бутерброды.

…Вчера Ирина прилетела домой и, к ее разочарованию, Дельфина в квартире не застала. Записки, как в прошлый раз, тоже не было. Не зажигая света, она уселась в кресло на кухне, пытаясь разобраться в своих чувствах. Ушел и не вернется? На сей раз без записки. Может, спит, а она не заметила? Она снова побежала в спальню, прекрасно зная, что Дельфина там нет, — но нужно же было делать хоть что-то! Вернулась, упала в кресло и замерла…

Он появился минут через сорок, нагруженный пакетами из «Магнолии».

— Ты уже дома? Я думал, успею! Ты еще не накрыла на стол? Ну-ка, быстро!

Он словно не заметил, что она сидит в темноте.

— Я голодный как волк!

Ирина вскочила, бросилась ему на шею…

— Ты чего? — повторил Дельфин. — Кто звонил?

— Хочешь, пойдем за реку? На пляж? Последние теплые дни, можно еще купаться… День сегодня фантастический! Хочешь?

Дельфин кивнул.

— Давай в Сиднев, тут недалеко за городом сельцо, я был там еще пацаненком. Помню речку с песчаными берегами, луг, лес…

— Хочу! — обрадовалась Ирина. — У нас там был студенческий лагерь. Поехали!

…Они лежали на горячем песке крохотного пустого пляжика. Солнце было жаркое, но уже срывался свежий ветерок, а во второй половине дня заметно похолодало, от земли и воды потянуло сыростью, и стало понятно, что лето бесповоротно заканчивается. Ирина загорела, даже слегка обгорела — пылали щеки и плечи; она лежала головой на животе Дельфина, и они держались за руки. Оба молчали, разморенные солнцем. Да и о чем было говорить? Ирина чувствовала, как что-то уходит из их отношений… погожий день, в котором уже чувствовалась осень, был похож на прощание. Она вдруг поняла это с беспощадной ясностью…

Она лежала головой на животе Дельфина, стараясь не всхлипывать, слезы стекали по вискам, оставляя холодные дорожки, и пропадали в волосах. Он еще держал ее руку в своей, но они уже не были вместе…

— Ирка, — вдруг сказал Дельфин, — ты совсем не изменилась, и я все так же тебя боюсь, честное слово! Ты понимаешь, что ничего у нас не получится, я бродяга, а тебе нужен дом, понимаешь? Я ничего не смогу тебе дать. Тебе нужен другой, не такой, как я, тебе нужен образованный, с нормальной работой, твоего круга, как эти… спикеры. У тебя другая жизнь, книги, английский язык, друзья другие. Ты другая. Я бы никогда не вписался, понимаешь? Не умею я с такими, как вы. Это только в кино принцесса и пастух… или как там, а я всегда считал, что всяк сверчок знай свой шесток. Я часто думал о тебе, я рад, что мы опять встретились, честное слово! Как будто вернулись назад и попытались…

Он помолчал. Ирина внимала, перестав дышать…

— Я тебя никогда не забуду, Ирка. Ты девочка из прошлого, когда все было впереди. Ну, будет, будет… жизнь не кончается. Впереди еще много интересного. Вы поставите ваш спектакль про Буратино, ты напишешь новый, у вас спетая компания, ты не одна. Сын возвращается. Ирка, это счастье — иметь сына!

Ирина молча плакала, боясь всхлипнуть, боясь унижения. Он снова бросает ее…

— Я уйду сегодня.

Ей показалось, что его слова прогремели громом. Она плакала и ненавидела себя за эти слезы, за то, что не смогла удержать его, за свое постылое одиночество. И ничего уже нельзя было исправить…

— Пошли купаться! — вдруг сказал Дельфин.

— Холодно, — пробормотала она, больше всего на свете боясь, что он заметит ее слезы, чувствуя себя униженной и никчемной.

— В самый раз! — Он осторожно снял ее голову с живота, вскочил и побежал к воде — сильный, поджарый, гибкий. Она смотрела ему вслед, и ей казалось, что ее сердце сию минуту разорвется от горя. Он вошел в воду, взмахнул руками и нырнул, оставляя за собой длинный белый след. В тот же самый миг предчувствие укололо ее в сердце — он останется там, в темной холодной глубине… навсегда! Спустя минуту он вынырнул уже на середине реки и стремительно поплыл к тому берегу.

Дельфин… Дельфины не тонут.

Глава 15. Смерть стрелка

Светлана Михайловна, или баба Света, ломая пальцы и чертыхаясь, пыталась отпереть проклятущую дверь. Сто раз говорила Витьке: «Вставь новый замок или подрихтуй, мужик ты или не мужик, честное слово, это же никаких пальцев не хватит так мучиться!» Дверь наконец распахнулась, и баба Света, подхватив объемистые сумки, протиснулась внутрь и в сердцах пнула дверь ногой. Та с громким стуком захлопнулась. Хозяин, Виктор Алексеевич Бурый, на работе, так что можно не спешить. Для кого Виктор Алекссевич, а для нее Витька — по причине давнего знакомства. По плану сегодня стирка, уборка, мытье окон на зиму, еще бы успеть убрать на балконе и повытаскивать из заповедных мест пустые бутылки. И главное, сколько ни говори, всегда одно и то же — пихает куда попало! Что значит холостяк. Бобыль бобылем.