Борис Седов - Рэп для мента Страница 22

Водитель громыхавшего сзади старенького «Форда» еле успел вывернуть руль, с трудом избежал столкновения и истошно загудел клаксоном.

Роман не обратил на это ни малейшего внимания и только сильнее прижал к уху трубку.

— Это вы попались! — слышал он голос Лизы. — Ну и что вы со мной теперь сделаете? Да вы за каждый мой волосок ответите! Вы что думаете — все вам вот так и сойдет с рук? Да ни за что! Крысы! Теперь будете отвечать перед Романом, да и не только перед ним!

Роман понял, что это говорится специально для него, и сжал зубы.

Лиза в беде! Ну почему, почему он согласился на эту ее безумную авантюру!

Роман зажмурился и замотал головой, однако быстро взял себя в руки.

Стоп! Время действовать, а не переживать.

Он быстро набрал знакомый номер.

— Миша, ты где, в «Пикселе»? Саня Боровик у тебя? Еду!

Роман нажал на газ, «Вольво» взвизгнул покрышками и сорвался с места.

Совещание у Арбуза было коротким.

Выслушав Романа, Арбуз с Боровиком переглянулись.

Арбуз пододвинул к себе телефон и встал, опершись руками о стеклянную столешницу.

— Думать тут нечего, — сказал он, — вылетаем на место, в Волгоград. Вы дуйте собираться, а я сейчас тут все организую. Через час встречаемся здесь.

— Спасибо, Мишка! — Роман пожал Арбузу руку и вышел, следом за ним сорвался с места и Боровик.

Арбуз взял трубку, помедлил с минуту.

— А ведь за этим волгоградским попугаем кто-то определенно стоит, — задумчиво произнес он, почесывая нос телефонной трубкой, — придется взять с собой бригаду посерьезней…

Хмыкнув, Арбуз покачал головой и нажал кнопку вызова.

Вывернув на Каменноостровский проспект, Роман поехал по нему в сторону Троицкого моста, с трудом подавляя в себе желание вдавить педаль газа до упора. И так времени в обрез, не хватало еще и на гаишников его терять.

До моста минут пять, потом по Дворцовой набережной еще столько же, потом налево по Вознесенскому, еще раз налево и к себе на Антоненко… Минут в пятнадцать можно уложиться. Дома минут пять, потом назад минут двадцать — нет, часа точно хватит, даже еще и с запасом.

Если, конечно, не случится ничего непредвиденного.

Случайно взгляд его упал на приборную доску. Черт, бензин на нуле, уже и лампочка зажглась! Как всегда, очень кстати. До Антоненко еще туда-сюда, а на обратный путь точно не хватит, придется заправиться. Хорошо, хоть бензоколонка под боком — аккурат при въезде на Троицкий мост, там, где поворот на Петропавловку, на Кронверкскую набережную.

Ага, вот и она, родимая, и очередь, слава богу, отсутствует. Вообще никого!

Почти не снижая скорости, Роман резко вывернул руль, скрипя тормозами, вписался в поворот, проскочил между поддерживающими навес бетонными столбами и плавно подкатил к ближайшей колонке, выкрашенной яркой яично-желтой краской.

Выскочив из машины, он срывающимися пальцами отковырнул крышку топливного лючка и быстро отвинтил пробку бензобака. Еще несколько секунд ушли на то, чтобы рвануть на себя шланг, воткнуть пистолет в горловину и нажать на скобу.

Ну, давай, давай!

Заправившись, Роман сунул пистолет в колонку, в два оборота закрутил крышку бензобака и побежал к сверкавшему чисто вымытыми стеклами желто-синему павильону — платить. Когда автоматические двери с тихим шипением открылись, он вспомнил, что не запер машину, приостановился было, оглянулся, однако махнул рукой и быстро прошел внутрь.

Все это видел смуглый низкорослый паренек в мешковатом джинсовом комбинезоне, присевший на корточки в кустах, обрамлявших бензоколонку. Кусты эти были его любимым наблюдательным пунктом — вся заправка как на ладони, очень удобно отслеживать такие вот случаи.

Паренька звали Гоша-маленький, и специализировался он на автомобильных кражах. Гоша-маленький окучивал бензоколонку у Петропавловки уже второй месяц и сегодня собирался сделать здесь последний заход — с охранниками проблем не было, он сразу с ними договорился и исправно отстегивал долю от своей добычи, но вот постоянные посетители уже могли заподозрить неладное.

Ничего, бензоколонок в Питере на его век хватит.

Гоша быстрой тенью скользнул к «Вольво» и присел на корточки перед водительской дверцей. Процедура оплаты в кассе занимает не меньше двадцати-тридцати секунд, этого времени для опытного человека вполне достаточно.

Гоша-маленький был человеком опытным.

Осторожно приоткрыв дверцу, Гоша лег грудью на кожаное сиденье, быстро осмотрелся и протянул руку к бардачку.

Движение это оказалось последним в его многогрешной жизни.

Сиденье вдруг подпрыгнуло и расплющило его о потолок. В то же мгновение из-под сиденья вырвался огненный гейзер, разорвал тщедушное тельце Гоши маленького на куски и выплюнул обугленные останки через разом лопнувшие стекла. Грохота взрыва Гоша-маленький уже не услышал.

Зато его услышал нетерпеливо переминавшийся около кассы Роман.

Взрыв был настолько силен, что кассовый павильон содрогнулся. Вперемешку со стеклами посыпались с витрин пластиковые канистры с маслом и еще какие-то мелкие автомобильные причиндалы, а массивные холодильники с пивом и прохладительными напитками закачались, захлопали стеклянными дверцами, и из них, прыгая по полу, словно мячики, посыпались бутылки и банки.

Кассирша нырнула под прилавок и пронзительно завизжала.

Оглушенный Роман осторожно выглянул из-под локтя, которым инстинктивно прикрыл лицо, и увидел, что там, где только что стояла его любимая машина, полыхает жаркий костер. Тут же раздался громкий хлопок, от костра отделилось грибовидное облако из огня и смолянисто-черного дыма и плавно поплыло по ярко-синему летнему небу.

А еще Роман увидел, как из-под поваленной взрывной волной яично-желтой колонки растекается по асфальту лужа бензина. От края этой лужи до костра остается всего лишь каких-нибудь сантиметров тридцать-сорок.

Сообразив, что сейчас произойдет, Роман опрометью выскочил из павильона прямо через разбитое окно и бросился в сторону от огня, не разбирая дороги. В два прыжка он пересек Кронверкскую набережную, последним отчаянным усилием послал тело вперед, через гранитный парапет, и рухнул в прохладную маслянистую воду Кронверкского протока.

Еще до того, как он успел вынырнуть, ударил второй взрыв.

И ударил так, что Роман чуть не всплыл животом кверху, словно дохлая рыба после браконьерской толовой шашки.

Роман чуть не захлебнулся. Судорожно загребая руками и ногами, он оставался под водой до тех пор, пока легкие не всосали последнюю молекулу кислорода, и только потом позволил непреодолимой тяге к жизни выбросить себя на поверхность. Перед глазами закачались кирпично-красные стены Петропавловский крепости, и Роман, резко поведя руками в воде, обернулся.

На только что покинутом им берегу Кронверкского протока яростно гудела дымная огненная стена высотой с пятиэтажный дом. По небу проплывали какие-то тлеющие ошметки, некоторые из них с коротким шипением шлепались на воду вокруг Романа. Низкий, ревущий гул пламени покрывал все вокруг, из-за него казались еле слышными завывание сирен потревоженных автомобильных сигнализаций и испуганные крики туристов со стороны Петропавловки.

«Хорошо, что будний день, народу немного», — машинально подумал Роман и вздрогнул.

А ведь его только что пытались убить!

Роман тряхнул головой, подплыл к низкому парапету, со второй попытки вскарабкался на него и быстро зашагал вдоль кромки воды в сторону Артиллерийского музея. Потом он поднялся по береговому откосу, перебежал дорогу и скрылся между деревьями примыкающего к музею Александровского парка, так и не повстречав никого на своем пути. Благо место запущенное, хоть и в центре города. К тому же еще и будний день.

Выбравшись на заросшую осокой поляну, Роман с размаху бросился на землю и обхватил голову руками.

Надо было что-то делать. Мысли путались.

Насквозь промокший и полуоглушенный популярный певец слоняется в центре города с безумным видом… Хорошее начало для статьи в какой-нибудь поганой бульварной газетенке!

Роман с силой провел ладонью по лицу.

Перво-наперво срочно позвонить Арбузу, ведь он ждет!

Машинально схватившись за мобильник, Роман выругался. Мобильник был мокрее мокрого и не подавал признаков жизни. Естественно — чего еще можно было от него ожидать после блиц-заплыва по невским волнам?

Роман затравленно огляделся и увидел идиллическую картину, которая вполне могла бы послужить сюжетом для какого-нибудь мастера жанровой живописи из разряда художников-передвижников.

В полусотне шагов к северу среди буйно разросшихся кустов персидской сирени угадывалась неказистая скамейка, покрытая темно-зеленой краской. На скамейке спиной к Роману восседал в одиночестве юноша в белой рубашке с короткими рукавами и черных узеньких джинсах. Юноша вяло жестикулировал, периодически роняя при этом голову на грудь. Причину такого поведения понять было нетрудно — рядом с юношей на скамейке стояла темная пузатая бутылка, еще одна такая же валялась на проходящей мимо асфальтовой дорожке.