Антон Леонтьев - Шоу в жанре триллера Страница 22

Марк встретил меня у двери и галантно поцеловал руку. Режиссер был в белом смокинге, его шею обвивал неизменный шелковый шарф, а в петлице красовалась алая гвоздика.

– Фима, – произнес он, – на этом вечере ты самая красивая женщина… После Юлианы, разумеется!

Вообще-то Марк мог бы и сэкономить на двусмысленном комплименте. Постучав по его плечу веером, я ответила тоном Кармен:

– Не забывай, дорогой, ты женат!

Из малой гостиной слышался шум голосов. Наверняка местная элита была польщена тем, что такой маститый человек, как Михасевич, приглашает их к себе. И тем более если на этом приеме присутствует такая значимая персона, как я!

– Проходи, – Михасевич указал на раздвижную дверь. – Юлиана будет минут через десять…

Наша императрица задерживается. Вполне в ее духе – появляться самой последней, дабы сорвать всеобщие аплодисменты.

Я присоединилась к обществу. Мое появление было встречено всеобщим вниманием, нескончаемыми комплиментами, которые я принимала, снисходительно качая головой, панегириками в адрес моих книг и телепрограммы. Варжовчане были ошеломлены тем, что увидели меня. Я решила не огорчать бедных провинциалов и принялась разыгрывать роль милой столичной дамы.

В гостиной собрались сливки местного общества и самые важные представители бомонда Варжовцов – мэр городка, начальник полиции (оба с супругами, которые с завистью рассматривали резную мебель в гостиной), несколько замов из администрации. Всех их роднило одно – скованность в движениях, слишком раскормленные физиономии и постоянно опустошаемые бокалы, что стояли перед каждым.

В углу я заметила священника: в черной рясе, с большой окладистой рыжеватой бородой и добрыми лучистыми глазами. Как выяснилось, это отец Сильвестр, настоятель одного из храмов города.

– Я рад, – сказал отец Сильвестр, – что в нашем городке появился Марк Казимирович, это луч света в темном царстве. Он очень много жертвует для церкви, например, во вверенном мне храме он оплатил ремонт, заменил крышу, на его деньги заново расписали стены. Он человек сильный, дай ему бог здоровья…

Священник был хорошо начитанным и проницательным собеседником.

– Пути господни неисповедимы, – сказал отец Сильвестр. – Я учился в Экаресте, закончил матфак, работал на крупном предприятии, потом вернулся в Варжовцы. Тогда и понял, что жизнь наша – путь к очищению, поэтому и решил пойти дорогой пастыря…

К нашему разговору присоединился невысокий полноватый субъект с голой, как коленка, головой, орлиным носом и невероятно громким голосом. Он показался мне смутно знакомым. Один из тех, кто постоянно норовит влезть в чужую беседу.

– Эрик Эрикович Черновяц, – представился он, и я вспомнила, кто это. Доктор наук, профессор, он до недавнего времени являлся руководителем одного из крупных центров судебно-психиатрической медицины в Экаресте. Я сразу же окрестила его «профессор кислых щей».

Черновяц не упустил возможности посвятить меня и отца Сильвестра, с которым он был в хороших отношениях, в подробности своей карьеры.

– Мне шестьдесят восемь, – заявил профессор кислых щей, – я в течение двадцати трех лет возглавлял Академию судебно-психиатрической медицины, через меня прошли тысячи преступников… Да, да, от нас требовалось тестировать нарушителей закона на вменяемость и определять их способность к осознанию собственных ужасных поступков. Вы не поверите мне, но я помню каждого пациента, с которым имел дело за эти годы!

– Вероятно, это огромное бремя – хранить в памяти судьбу каждого из этих несчастных, – промолвил отец Сильвестр.

Профессор кислых щей начал утомлять меня, он принадлежал к категории шумных людишек, которые слышат только самих себя. Типичный ученый-карьерист.

– О, дорогой падре, – усмехнулся Черновяц, – поверьте, у меня нет бессонных ночей из-за того, что я работал с самыми жестокими и безумными маньяками нашей страны! Среди них были поистине выдающиеся личности: каннибалы, некрофилы, эксгибиционисты, растлители малолетних, шизоидные типы…

– И эта работа не утомила вас? – сказала я наобум, желая поддержать беседу.

– О, что вы! – вскричал в экстазе маленький профессор. – Если бы не мое здоровье – у меня слабое сердце, – то я бы ни за что не оставил свою академию! Вот я и вернулся на малую родину, в Варжовцы, но, поверьте, мне не скучно, я работаю сейчас над монографией, посвященной психологии серийных убийц. Кстати, Серафима Ильинична, мы давние оппоненты с вашей сестрой Вероникой Ильиничной, она как-то даже выступала в суде, где пыталась подвергнуть сомнению мое авторитетное заключение, если помните, это было дело душителя проституток. Так вот, ваша сестра…

Я внутренне содрогнулась и отключила сознание – я давно научилась сохранять на устах сладкую улыбку и делать вид, что внимательно слушаю собеседника, а в действительности витать в облаках. По-другому на всех этих приемах и вечеринках нельзя: каждый норовит посвятить меня в подробности собственной жизни и своих завиральных теорий. Я плавно кивала головой и вставляла время от времени «Да», «Нет» и «Что вы говорите!».

– Нет… Вы не знаете сути этого дела, уважаемая Серафима Ильинична? – вопль профессора вернул меня на грешную землю. Похоже, я попалась. – Я буду рад посвятить вас во все детали того сногсшибательного процесса, еще бы, ведь этот несчастный лишил жизни двенадцать дам легкого поведения, в его виновности сомнений нет, но с вашей уважаемой сестрой мы не могли прийти к единой точке зрения касательно причин, которые подвигли его на убийства. Вы непременно должны навестить меня, я приглашаю вас к себе, покажу вам отчеты и фотографии с места преступлений, у меня великолепный архив…

Скорбная физиономия отца Сильвестра, который молча поглаживал бороду, дала мне понять, что священник, как и я сама, сожалеет о том, что профессор бесцеремонно влез в нашу беседу и завладел разговором.

На мое счастье, появился Марк под руку с Юлианой. Понятовская была в сногсшибательном наряде – переливающемся вечернем платье с глухим воротом и с умопомрачительным разрезом на спине; ее гибкую шею обвивало несколько рядов крупного матового жемчуга – наверняка настоящего. Дамы из числа местной элиты тяжело вздохнули, на фоне Юлианы они смотрелись дурнушками.

– А вот и наша Настя! – провозгласил режиссер, выводя из-за спины дочку. Та была облачена в наряд, который во всех деталях копировал одеяние Юлианы. Похоже, Марк сызмальства растит из дочки маленькую кокетку.

Гости загалдели, в том числе и трубногласый профессор Черновяц. Оставив ему на съедение бледного отца Сильвестра, я ретировалась на другой конец гостиной.

Михасевич нахмурился, увидев в дверном проеме Кирилла.

– Сын, ты сделал химию? – строго спросил режиссер.

– Папа, – ответил подросток, – ты обещал проверить, как я подготовился к завтрашнему тесту…

– Ты что, не видишь, у нас гости, – произнес Марк Казимирович. – Иди к себе, тебе пора ложиться…

– А ей не пора? – Кирилл указал на Настю.

Девочка подбежала к брату и, взяв его за руку, потянула в гостиную:

– Кирюша пришел! Папа, пусть он останется, а то мне с вами скучно!

Все рассмеялись, улыбнулся даже не склонный к юмору Михасевич.

– Хорошо, – сопнув, произнес он. – Только до одиннадцати, а химию… У меня нет времени на такие пустяки, запомни, сын, ты должен добиваться в жизни всего самостоятельно. Твой дед – самый известный поэт в стране, автор старого и нового гимна, мой дядя – уважаемый архитектор, он строил для Хомучека высотки в Экаресте, я вырос в богатстве и полной обеспеченности. Однако наперекор воле деда пошел на режиссерский и добился славы без его помощи.

– Марк Казимирович, – подхватил мэр Варжовцов. – Для нас такая честь, что вы выбрали именно наш городок для своей резиденции. Вы снимаете здесь свой новый сериал, мы ждем не дождемся, когда он выйдет на экраны…

Пошли стандартные дифирамбы в адрес Михасевича и его супруги, было видно, что даже самая грубая лесть – бальзам на душу Марка. Разговор вертелся вокруг нового телевизионного сериала, который снимал Михасевич.

– Это будет качественное отечественное кино, – говорил любивший слушать самого себя Марк Казимирович. – Чем сейчас забиты все каналы? Дешевые детективы и мелодрамы! Народу нужны не набившие оскомину пряники, а душистый черный хлеб! В истории есть такие увлекательные сюжеты, что не экранизировать их грех. Вот, например, русская императрица Екатерина, она так много сделала для Герцословакии, именно благодаря ее усилиям мы обрели свободу от Османской империи…

Тон задавал Михасевич: начали обсуждать то, как должна жить Герцословакия. По мнению Марка, выход был один – немедленное восстановление монархии.

– Отец Сильвестр, – обратился он к священнику, – подтвердите – король есть помазанник божий, то есть он угоден даже высшей силе. Все наши беды пошли от революций…