Леонид Словин - Полночный детектив Страница 22

В вестибюле среди объявлений мое внимание привлекло одно — о намечавшейся презентации книги прилетевшего из США Юза Алешковского…

Объявление напомнило о ставшем уже хрестоматийным анекдотичном случае, происшедший с ним в Дубовом зале ресторана много лет назад, можно сказать, почти в нашем с Рембо присутствии — мы в это время сидели в Пестром Зале.

Один из членов правления ЦДЛ ужинал в тот день в гордом одиночестве. А неподалеку с компанией гулял Юз Алешковский, который, как известно, провел энное количество лет в местах не столь отдаленных, и с его столика до члена правления, естественно, время от времени долетал громкий трехэтажный мат и все остальное, что сопровождает здоровую русско-еврейскую пьянку. Досточтимого члена правления скоро вывел из себя этот бардак, он подозвал мэтра и громко, чтобы все могли его слышать начал выговаривать:

— Всю неделю работаешь, как каторжник. Устаешь, наломаешься. А когда в кои-то века вдруг удастся выбраться к себе в Дом, какая-то шпана…

Моментально рядом возник Юз Алешковский:

— Что же ты, падла, такого написал, что так устал?!

У меня возникло чувство словно я прощаюсь со зданием, где прежде бывал довольно часто и с которым когда-то даже связывал свои ранние литературные амбиции.

Здесь, в вестибюле, я встретил как-то одного из крупнейших российских писателей, автора романа, название которое о многом мне говорило — "Печальный детектив".

У меня было собственное мнение по поводу того, кто явился прототипом главного персонажа романа…

Герой "Печального детектива" был заместителем начальника уголовного розыска, как и я. Он работал на железке — в милиции на железнодорожном вокзале. С этим тоже ясно. Детектив обслуживал автоматические камеры хранения, которых сейчас уже нет по причине их уязвимости для жуликов и возможности использования террористами. Кому, как не мне, было известно о них все. Глупые электронные роботы, которые одинаково служили каждому, кто знал набранный внутри шифр, независимо от того, сам ли он его набрал, подсмотрел, списал или подслушал…

Герой романа, как и я, писал детективы. Он носил мое имя. И даже фамилии наши начинались с одной буквы и звучали похоже…

Непонятно было лишь, как знаменитый писатель узнал обо мне. Был ли на том вечере в ЦДЛ, когда я со сцены читал свой рассказ или только видел на пригласительном билете мое имя, фамилию и должность?..

Рембо точно заметил книжный компонент, который существовал в моем заказе.

"Межак"

Вечером на пустыре было снова безлюдно и стыло.

Я включил сканирующее устройство, но и тут меня не ждали открытия.

Вдоль тротуара внутри и вдоль внешнего периметра ограды стояли уже знакомые по номерным знакам иномарки. К вечеру тут подбирался весь виденный мною комплект приписанного к элитному дому автотранспорта.

Тем не менее я все-таки достал блокнот со списком здешних машин. Новых номеров вокруг вроде не было, но я все же вышел из "жигуля", прошел вдоль ограды…

У одного из подъездов я обратил внимание на новенькую "ауди". Что-то подсказало мне, что за тонированными стеклами кто-то есть и не ошибся. Я был уже у торца здания, когда, оглянувшись, увидел человека, который вышел из "ауди". Он направлялся к только что подъехавшей к воротам милицейской патрульной машине…

Это было внове. "Милицейский патруль. Ауди"…

Я повернул, было, назад, когда вдруг услышал за спиной такое знакомое:

— Ваши документы!

Это был мент, которого я мельком однажды уже видел здесь. За двух солдатиков, стоявших по обе его стороны, я не ручался: все они были одинаково истощены и запуганы.

— Ваши документы! — повторил мент негромко.

— У меня нет с собой.

Я не хотел показывать ни паспорт, ни удостоверение частного детектива "Лайнса". Потом, когда шумный скандал вокруг генерала Арзамасцева и его девушки наберет обороты, кто-то вспомнит о появлении у дома подозрительного субъекта, оказавшегося частным детективом. Начнется дознание…

— Нет их у меня! Не взял.

Постовой снова козырнул.

— Прошу пройти со мной…

"Что тут скажешь…"

Рядом с патрульной машиной, в это время тоже происходила какая-то разборка. Там стояло несколько человек. В том чиле тот, из "ауди", на которого я обратил внимание.

Мой мент тоже с недоумением посмотрел в ту сторону. Он сразу заподозрил подъехавшее начальство или поверяющих.

— Куда идти-то, командир?

— Туда… — Он показал на патрульную машину.

Постовой убивал нескольких зайцев сразу: проверял меня и одновременно узнавал, кто там прибыл. Заодно и показывал свою работу.

Это не были проверяющие, еще подходя, я услышал мелодию знакомого блатняка…

Я узнал популярный шлягер "Владимирский централ". Это был покойный Михаил Круг с его аудикассетой "После третьей ходки…" Ее крутили в патрульной машине.

"Криминальная милиция!.."

Я узнал высокого, в кожаной легкой куртке мужика, который вышел из патрульной машины, теперь он стоял ко мне лицом. Все тот же Пашка Вагин! С ним было еще двое — по-видимому, тоже из Округа. Они разговаривали с тем, кто приехал в "ауди"…

Пашка тоже узнал меня, индифферентно взглянул в мою сторону — теперь он уже не знал, здороваться ли со мной или ему придется и дальше притворяться, что видит меня впервые.

Я приветствовал его первым:

— Сдаюсь! Попался… Теперь не отверчусь!

— Правильно, — Пашка нашелся мгновенно. Он вообще никогда не лез за словом в карман. — С месяц уже ползаешь у нас на участке, а прописываться не думаешь…

При первых же вагинских словах мент, который меня вел, счел за лучшее немедленно слинять.

— Знакомьтесь… — Пашка представил меня коллегам.

— Это твой коллега, частный детектив, — Вагин показал на пассажира "ауди". — В отличии от тебя он знает порядок прописки. Вот, пригласил нас в кафе. Как положено…

— Влодимир, — назвался коллега.

В том, как он произнес имя, я почувствовал гулкую бездонную глубину безударного "о".

"Вологда? Кострома?"

Коллега — узколицый, высокий, без особых примет — как-то странно сразу увел взгляд…

Догадка моя была мгновенной:

"Он из разведки! Предпочел не встретиться глазами… "

Я уже знал:

"Он пасет меня! Мой хвост!.. "

Коллега внезапно взглянул мне в глаза.

Скрывать не имело смысла.

Мы прочитали мысли друг друга, словно перед нами была открытая книга.

О том, что мы в темную работаем по одному и тому же заказу, мигом пришла в голову и Вагину, и еще одному из приехавших. Эти двое были такие же опера, как мы…

Только третий из патрульной машины, не прошедший курс оперативного мастерства — кадровик или службист — ничего не сообразил:

— Оказались коллегами?! И только сейчас узнали?! Это дело следует отметить! Как считаете? — Этот был типичный халявщик.

Теперь уже сам Б-г велел мне ехать в армянское кафе.

— Хорошо, езжайте впереди. Я за вами…

Мне надо было убрать аппаратуру…

Сидевшие за столиками, среди которых в этот час наверняка могли находиться и квартирные воры, и поставщики фальшивых авизо и наркотиков, словно что-то почувствовали — молча оглянулись, когда мы вошли.

Впятером мы пересекли царивший внутри полумрак.

Несколько человек у стойки на тумбах на время прекратили негромкий разговор…

Менты были тут чужаками, но интересы заведения требовали, чтобы их приняли на самом высоком уровне. Худой, в круглых очках юноша в углу, негромко лабавший на пианино что-то жалостно-тягучее, немедленно переключился на блатняк. Я узнал все тот же "Владимирский централ"

Сразу же появился владелец заведения — солидный, с серебряным ежиком вокруг залысин, без шеи, с плоским, расплющенным когда-то носом. Видимо бывший спортсмен. Вокруг закружились его подчиненные…

Нас пригласили за столик. Я постарался оказаться рядом со своим новым знакомым, по другую руку от меня сел Вагин.

Уже знакомый мне официант — курчавый, с тонкими усиками — тоже был здесь. Он делал вид, что мы незнакомы. Таков был закон профессии. Чтобы поздороваться неформально, ему требовался какой-то знак с моей стороны.

— Как сегодня толма? — обратился к нему я. — Как обычно?

Это и был знак.

Он улыбнулся. С этого момента мы держались как давно знакомые.

— И толма, и форель… Все в порядке. Бэ сэдер….

Вместо привычного английского о'кей он использовал его ивритский аналог и адресовал его не Вагину, не моим соседям, а именно мне, будто знал, что только я один из всей компании знаю иврит, потому что был представителем сыскного агентства в Израиле и в Палестинской автономии.

А может расхожие ивритские словечки "бесэдер", "балаган" просто получили распространение в московской разноязычной полублатной полуинтеллигентной среде?!