Борис Яроцкий - Змеиная зона Страница 22

И напоминание полковника Гладкова, что террористов - этих неуловимых мужчину и женщину, возникающих на мотоцикле и исчезающих неизвестно куда, пора обезвредить, Павел Петрович Ишутин воспринял как упрек прежде всего Полунину, а затем уже и ему.

Его инициативу привлечь Силукова и Чермашинцева к поимке террористов Гладков расценил как серьезный прокол: он стоил Чермашинцеву жизни. Спасибо Силукову, что всю вину взял на себя: кто мог подумать, что женщина в длинной цыганской юбке с пышными черными волосами вдруг выхватит из-под кофты газовый пистолет. Что он был газовым, в этом Силуков не сомневался.

Но, давая свидетельские показания, Силуков умолчал, что он дважды выстрелил по мотоциклистам. А умолчал потому, что пистолет был куплен. Признался он только Ишутину. Ишутин и без этого признания знал, что у коллеги-предпринимателя есть оружие, как и у любого, кто серьезно занимается бизнесом. А коль знает агент, знает и его начальник. На владельцев незарегистрированного оружия в отделе ведется картотека. Судя по ней, такого оружия в масштабе России уже достаточно, чтоб вооружить общевойсковую армию штатного состава. И даже две. И даже три.

После гибели Чермашинцева наконец то зашевелилась и районная милиция. На въезде в Каменку выставили пост ГАИ. Грузовые и легковые машины обыскивали. Появились и первые результаты. Один результат удивил даже Ишутина. О нем Ишутин немедленно доложил полковнику Гладкову.

Руководство Федеральной Службы Безопасности приняло решение этот факт придать огласке. Но только его часть. Чтоб посты ГАИ, особенно юга России, были повнимательней к грузам, которые перевозят "дальнобойщики".

Здесь очень помог чекистам лейтенант милиции Байбай. В день похорон на поминках люди говорили о том, что в степи за Полынной балкой время от времени появляются автофургоны. Не в них ли увозят ворованную живность? Но с жалобами вроде не обращаются. А коль не обращаются, значит, нет и воровства. Но опытный участковый знает: а вдруг милицейские из той же компании? Сколько было случаев подобного содружества!

Там же, на поминках, Байбай отозвал в сторонку говорившего о фургонах. Это был Огнивенко, ещё не старый чабан, троюродный брат погибшей.

Огнивенко долго молчал, словно с мокрой ноги снимал тесный валенок.

- Сегодня не получится.

- А когда?

- Послезавтра. Только в свидетели меня не втравливайте.

- Боишься?

- Боюсь.

Полынная балка от Барановки в пятнадцати километрах. Вышли, когда солнце ещё висело над холмами и предвечернее небо только-только принимало оранжевый оттенок.

Эта северная окраина Каменного Коржа у чабанов называется Острая пустыня. Острыми здесь были пласты мергеля, выходившие, на поверхность по склонам холмов, утыканных пучками голубоватой полыни.

Балка Полынная в самом центре этой пустыни, её крутые каменистые откосы, пронизанные пещерами, густо серебрятся самой горькой на земле травою. Ближе к полночи ноги ступили на ровную площадку. Это было заброшенная бетонка, построенная ЦУКСом полвека назад.

- Скоро будет аэродром, - тихо, почти шепотом напомнил Огнивенко.

Байбай знал, что когда-то отсюда, из глубины Каменного Коржа, взлетали истребители.

Аэродром был построен своеобразно: на горизонтальном отрезке дороги бетонка вдруг расширялась, а через километр опять сужалась до обычных размеров. Кювет на расширенной бетонке был нарисован несмываемой краской.

- Обойдем. Тут могут встретиться черкесы, - предупредил чабан.

Байбай присел и как ни всматривался в темноту ночи, ничего не увидел, разве что черную возвышенность вдоль бетонки.

- Никак заросли акации?

- Они самые. В них они прячут фургоны, - пояснил чабан. - Они тут с позапрошлой ночи.

С бетонки они стали спускаться в низинку, и тут Байбай заметил странный силуэт.

- Самолет, что ли?

Залегли. Лежали долго, не отрывали взгляда от самолета. Слушали тишину. Что-то стукнуло, как будто молотком по резине. Несколько раз под крылом скользил синий луч карманного фонарика. И вот - зарокотал двигатель. Стал набирать обороты.

Силуэт сдвинулся с места, побежал в дальний конец расширенной бетонки. А через минуту стремительно пронесся по бетонке, и Байбай увидел над собой, однокрылую спортивную машину. Самолет взлетал без навигационных огней, только из сопла, как из паяльной лампы, вырывалось пламя.

Самолет взял курс на юго-восток.

- В Чечню, - сказал чабан. - Да тут и лету, считай, ничего... Через некоторое время, тоже без огней, выползли на дорогу четыре фургона.

- Все. Смылись, - сказал чабан громко. - Теперь хоть пляши, хоть пой пусто.

- И долго будет пустовать?

- Это уж надо спрашивать у черкесов. Отсюда они перегоняют самолеты. Привозят частями, в фургонах.

- И прилетают? - Не знаю. Видеть не доводилось, - ответил чабан и напомнил уговор: - Только прошу вас, христом-богом молю - не втравляйте меня в свидетели. Не за себя боюсь. - А ты знал, что они улетят этой ночью?

- Знал. Они ещё позавчера прошли фургонами мимо Белого Колодезя. А я там недалеко пасу. Вот я и подумал смерть моих родичей это их работа. Может, Кирилл их видел, а они его приметили...

Огнивенко не сомневался, что душегубство совершили кавказские "дальнобойщики", потому охотно показал участковому их постоянный промысел: где-то в глубине России они закупают самолеты, а чтоб на блок-постах не попадаться, перед границей находили укромные места, обычно возле заброшенных полевых аэродромов, там собирали самолеты и перегоняли их в Чечню.

Полынную балку они облюбовали недавно и уже успели по ближним хуторам поселить своих людей, чтоб те отслеживали длинноязыких и потихоньку их убирали.

Чабан боялся за свою семью, а лейтенант милиции думал: на таких вот незаметных быстроходных машинах удобно перебрасывать наркотики.

Об увиденном Байбай доложил своему начальнику майору Мацаку, и тот распорядился выставить пост ГАИ - для осмотра фургонов. У майора он поинтересовался: что это вдруг?

- Не вдруг, - ответил Мацак. - Эти бандюги, которые у нас убивают, пользуются авиацией.

26

За седьмой скважиной Булат и Ласточка наткнулись на груду камней, перегородивших дорогу. Вечером их не было. И над камнями - голова человека. Ночью в безлюдной степи это могла быть только засада.

Вот так в Буденновске перед Булатом возникла неожиданная преграда. Он с напарником заходил с тыла к зданию милиции - чтоб не дать милиционерам отойти к пожарке - за толстые кирпичные стены.

Кошачьим шагом шли по затененному переулку, и вдруг перед ними как привидение, - человек. Его можно было свалить автоматной очередью. Но бригадный генерал приказал огонь открывать по команде, когда здание милиции будет блокировано со всех сторон.

Мысль у Булата была: приблизиться вплотную и перерезать незнакомцу горло. Но незнакомец уже заметил тихо крадущихся вооруженных людей, бросился бежать, и тогда Булат рывком из-за пояса выхватил кинжал и метнул его убегающему вдогонку.

Бросок был не совсем удачным. Кинжал вонзился в спину, но незнакомец продолжал бежать, выкрикивая: "Не надо! Не надо!"

Прыжком пантеры Булат достиг раненого, выдернул из спины кинжал и излюбленным приемом моджахедов - схватить жертву за волосы и запрокинуть голову - перерезал ему горло...

Сейчас, когда Ласточка чуть было не налетел на камни, внезапно возникший человек не дал бы соскочить с мотоцикла, чтоб действовать кинжалом. Да и длинная, почти до пят юбка, помешала бы. На раздумье была секунда. Булат выхватив из-под кофты пистолет, выстрелил незнакомцу в лицо.

- Назад! Газу!

Расстояние до незнакомца было каких-то пять-шесть метров и, слава Аллаху, - что стояла безветренная погода и аэрозолий не успел рассеяться, как мотоцикл, развернувшись, рванул от преграды. Ухо уловило звук выстрела. Ласточка не сразу почувствовал, что он ранен. Уже когда выскочили на вершину холма, он, сбавив скорость, через плечо кинул:

- Меня, кажется, задело.

Задеть должно было его, Булата: он сидел сзади, спиной прикрывал водителя.

Остановились. На скорую руку Булат перевязал рану, оторвав подол скользкой поплиновой юбки.

- Кость цела?

- Не знаю.

Ближайшим селением - была Барановка. Но какой волк возвращается туда, откуда только что утащил ягненка?

- Трасса далеко?

- Километров двадцать.

Не доезжая до трассы - уже, с пустынного проселка, видны были огни фар бегущих на север и на юг машин, - Булат достал из нагрудного кармана, прикрытый кофтой портативный приемо-передатчик. Вышел на связь.

- Я - сынок. Спешу к папе.

Это был условный сигнал, что Булат просит разрешения немедленно встретиться. Дядя ответил быстро:

- Ты где?

- На четыреста пятнадцатом.

Это значит, к названной цифре надо добавить пятьсот и получится девятьсот пятнадцатый километр.

- Жди. Скоро буду.

Примерно через час, уже перед рассветом, у девятьсот пятнадцатого километра черный "Мерседесс" съехал на обочину, несколько раз переключил свет ближний на дальний, включил подфарники.