Елена Арсеньева - Мужчины Мадлен Страница 22

– Да ведь смотря как писать, – покачал головой Виталий. – Потом опять же – только между нами, причем строго! – Толстой ведь и сам был скучноват. То есть мне так кажется. Зануден и нравоучителен, притом что себе позволял очень многое. А представьте письма жены Баркова… Или какого-нибудь столь же фривольного человека… Вообще именно интимные письма и интересны читателям.

– Вы что, нашли письма жены Баркова? – восхитилась Алёна.

– Пока нет, – огорченно признался Виталий. – Зато мы нашли… Ладно, это пока из разряда проектов, к тому же начавшихся более чем неудачно. Кстати, Алёна, а вы подобным материалом не обладаете?

– В смысле? – спросила наша героиня осторожно, вдруг вспомнив эсэмэски, которыми обменивалась с Дракончегом накануне свиданий. Иногда их эсэмэски так обоих разогревали, что, когда он приезжал, до постели не успевали добежать от жадности друг к другу.

– Ну, например, какие-то письма ваших родственников… случайно найденные… Платим мы по-царски, можете поверить, никакие библиофилы столько не дадут, сколько мы.

«Мы, Николай Вторый… в смысле мы, Виталий Шеметов? – ехидно подумала Алёна. – Или он от себя и своих компаньонов говорит?»

– Так ведь вы, как я поняла, только письма знаменитостей печатаете. А в моей семье только я – знаменитость. От скромности я не умру, конечно… Впрочем, нет, мой прадед, Георгий Смольников, начальник сыскной полиции, был человеком знаменитым и выдающимся, но его жена писем не оставила. Она была изрядно не в себе, к сожалению. Зато есть уникальный дневник его возлюбленной, Елизаветы Рыжовской, случайно попавший мне в руки, но там нет ну совершенно ничего в том плане, который вас интересует, во-первых, а во-вторых, я с этим дневником не расстанусь ни за какие деньги. У меня с ним тоже ого какой детектив был связан![14]

– Да, я понимаю, семейная реликвия, – рассеянно пробормотал Виталий. – Скажите, Алёна, а эротические романы вы не пишете? Знаю, что и детективы, и исторические романы, и дамские есть… А эротика?

– Ну, был прецедент, – усмехнулась Алё-на. – «Глобус» мне однажды заказал эротический роман. Уж не знаю, какая шампанская бутылка им на голову упала, но заказали. Я, конечно, мигом его изваяла, благо в жизни немало материала на данную тему поднакопилось. И что вы думаете? Сказали что все слишком прямо и откровенно, что роман получился не эротическим, а порнографическим, и что издательство на судебном процессе за аморальщину больше потеряет, чем получит прибыли от романа.

– Серьезно? – Виталий аж приостановился.

– Святой истинный крест, как говорил один из моих любимых персонажей, Гаврик Черноиваненко, – засмеялась Алёна.

– Слушайте, а давайте мы его напечатаем, тот роман? – пылко предложил Виталий. – Я же говорю, платим мы архищедро. Мне давно хотелось расширить нашу жанровую специфику, а то мы несколько погрязли в академизме. Дайте почитать, а?

– Не выйдет, – сожалением качнула головой Алёна. – Я его переделала в детектив – хоть и с налетом непристойности, но вполне печатаемый и совершенно неподсудный. И книгу благополучно издали, чему я очень рада. Я же Дева, понимаете ли, у меня добро зря не пропадает.

– Вы – Дева? Ого! А я Телец, – сообщил Виталий. – Знаки Земли всегда найдут общий язык. Вы согласны? А другой роман, для нас, можете написать?

– Да легко! – лихо ответила Алёна и только сейчас заметила, что они уже дошагали до ее дома и сейчас стоят перед воротами. – Кстати, я уже пришла. Спасибо, что проводили.

– Уже? – с явным огорчением протянул Виталий.

И взял Алёну за руку, и зачем-то снял перчатку, и принялся осторожно поглаживать ладонь… Очень умело, очень чувственно, надо сказать!

– Вы в этом доме живете?

– В этом.

Хороший вопрос, да? Ну чего ради она стала бы останавливаться около чужого дома?

– Симпатичный домик.

– Да.

Он намекает на то, что не прочь был бы зайти в этот симпатичный домик, или Алёне кажется? Перекреститься, что ли?

– А на каком этаже вы живете?

– На четвертом. Номер квартиры говорить?

– Быстро мы как-то дошли. – Теперь Виталий, пропустивший мимо ушей откровенное ехидство, прозвучавшее в голосе Алёны, перебирал ее пальцы. – А разговор только что начался… Жалко расставаться. Может, ненадолго зайдем к вам и продолжим начатую тему?

– Какую тему?

– Об эротике… в смысле об эротических романах.

«О-о!» – мысленно сказала Алёна, как некогда говаривали Бивис и Батхед. А вслух со свойственной ей прямотой и откровенностью, которые однажды не понравились издательству «Глобус», произнесла:

– А не намекаете ли вы, часом, на постель?

Виталий крепче сжал ее руку:

– Вообще-то я думал о чашке чаю… для начала…

– На ночь я чай не пью, – усмехнулась Алёна. – Иначе утром глазки пальчиками придется открывать. Может, в другой раз?

Виталий вгляделся в ее глаза, видимо, пожалел их, такие красивые, вздохнул уныло и выпустил руку писательницы:

– Ну, в другой так в другой. А когда?

– Созвонимся? – предложила Алёна.

– Я не хочу с вами расставаться, – сказал вдруг Виталий. – И хочу с вами снова встретиться. Понимаете?

Алёна пожала плечами. Вообще она никак не ограничивала себя в отношениях с мужчинами. Наличие в ее жизни Дракончега и Андрея не налагало на нее пояса верности – как не налагало и на них, ибо оба ее любовника были людьми женатыми. Случались у Алёны и романы века – ну натурально бурные потоки, хоть отношения с тем же Игорем взять! – случались и спорадические перепихоны, которые эту самую жизнь оживляли – но не более того. Словом, сейчас, строго говоря, ничто не мешало ей пригласить Виталия к себе. Он был привлекателен. Она – чертовски привлекательна. Мужа-волшебника не имелось… Так в чем же дело?

Да ни в чем! Если бы новый знакомый не перешел так резко от темы сугубо меркантильной – предложения напечатать роман – к теме совершенно иного порядка, все могло быть иначе. А так… будто бы плату предложил. Гонорар, как в издательстве.

– Запишите мой телефон, – предложила она.

Виталий снова вздохнул и вынул мобильник:

– Ладно, и на том спасибо. Диктуйте.

Алёна назвала номер, Виталий его записал и немедленно перезвонил, так что у Алёны определился его номер.

Она взглянула на дисплей – первыми цифрами после восьмерки были 910, как у всех нижнегорьковских эмтээсовских номеров. В Нижнем 910, в Питере 911, в Москве другие цифры, Алёна забыла какие, но точно знала, что другие.

– Вы что, здесь купили симку? – удивилась она. Хотя чему удивляться-то, многие так делают, приезжая в другой город, чтобы не переплачивать за роуминг.

– Черт, вы и правда детективщица, – смешался Виталий, – сразу просекли. Ну да, для связи здесь так гораздо удобней, чем криво звонить через Москву.

Конечно, так гораздо удобней, однако Алёна сразу решила, что перезванивать по этому номеру не станет и с Виталием больше не встретится. Может быть, она была избыточно чуткой… может быть, слишком многого хотела… Но ее покоробило, что Виталий дает ей временный номер, которым явно будет пользоваться только до тех пор, пока находится в Нижнем, а когда двинет в стольный град, Алёна, ежели взбредет ей в голову позвонить, получит ответ: «Абонент недоступен» или вообще – «Этот номер отключен». Короче, она Виталию нужна для связи здесь, как тот очень точно выразился. Ну так вот, ей такая откровенно здешняя связь не нужна. И никакая связь с Виталием не нужна вообще.

– Отлично, спасибо, созвонимся, спокойной ночи, – выпалила она.

Затем наша героиня, ловко уклонившись от прощального поцелуя – нет-нет, не такого, какой принят между тангерос, Виталий метил в губы! – обворожительно и искрометно (как было написано в каком-то романе, бог весть в каком, а может, еще ни в каком не было, а написалось только сейчас) улыбнулась, входя во двор. Тяжкий вздох Виталия долетел до нее, а потом Алёна повернула за угол дома и чуть не подвернула ногу – было ужасно темно, свет не горел ни над одним из крылечек, – тут же забыв о Виталии и думая только о том, что опять не приготовила заранее ключ, а значит, теперь будет сто лет ковыряться в сумке, стоя около подъезда.

Надо сказать, двор ее дома был чудесный, весь заросший деревьями, не двор, а сад, вернее, маленький парк, и днем находиться в нем – одно суперудовольствие, но ночью немножко жутковато от темноты и тишины. Звуки улицы точно обрубались, мгновенно глохли…

И в этом отрезанном от внешнего мира беззвучии Алёна отчетливо расслышала тяжелые шаги бегущего к ней человека.

А на тех листочках было написано:

Как все началось?

Ну, по сути-то дела, началось все в ту ночь, когда я впервые пришла к Мадлен и увидела, что происходит на ее ступенях. Сказано же: всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем. Так и я прелюбодействовала в сердце своем, наблюдая за другими. Я была внутренне готова к тому, что случится, и оно случилось.