Сергей Царев - Предательство. Последние дни 2011 года Страница 22

— Я сделал предварительные расчеты для дифференциального рефрактометра. Нам надо регистрировать смещения световой полоски на уровне микрона. Мне кажется, что линейка не потянет, — осторожно высказал свое сомнение Сергей.

— На такую чувствительность мы еще не выходили. Попробуем ее повысить, — неуверенно сказал Андрей.

— А если использовать два сканистора в дифференциальной схеме? Расстояние меду ними должно быть не более миллиметра, этого требует геометрия световой полоски, а сканисторы расположим таким образом, чтобы свет перемещался не по длине, а по ширине сканистора, — предложил Сергей вариант, который придумал во время секционного заседания конференции. — Только я не знаю, как будет формироваться выходной сигнал в принципе, какая будет зависимость от перемещения.

— Сделать дифференциальный сканистор на одной подложке не представляет труда, — вступил в разговор Михаил, который отвечал за технологию изготовления. — Габариты можно выдержать, только надо будет согласовать размеры световой полоски.

Три молодых человека, увлеченных наукой и техникой, склонились над бумагами. Сергей чертил схемы прибора и определял технические требования к сканистору, а Андрей и Михаил рисовали эскиз предполагаемого сканистора и писали формулы, определяющие выходной сигнал. Поздно вечером, когда Сергей собрался уходить, Андрей высказал предположение:

— Опытный образец мы сделаем, нет проблем, не могу сейчас сказать, когда он будет в рабочем состоянии, но постараемся ускорить. Предварительные испытания лучше провести у нас, может потребоваться специальное оборудование.

Сергей согласился и был уже в дверях, когда Андрей сообщил:

— Но есть одна загвоздка — наш институт закрытый, и необходим допуск, чтобы попасть к нам.

— И еще одна проблема. Наше руководство не любит, когда мы обсуждаем по телефону технические проблемы, лучше писать письма, — предупредил Михаил и передал Сергею листок бумаги с адресом своего института.

Сергей шел по длинному коридору вдоль дверей, снабженных кодируемыми замками; на дверях были закреплены таблички с номерами лабораторий и подразделений, к которым они относились. Понять эти наборы чисел постороннему человеку было невозможно. Что особенно его поразило, так это отсутствие людей в коридоре. Если кто-нибудь и появлялся, то он быстро, нигде не останавливаясь, исчезал. Это существенно контрастировало с тем, с чем Сергей ежедневно сталкивался в своем институте — головном Всесоюзном научно-исследовательском институте аналитического приборостроения. Встречи и разговоры в коридоре плавно получали продолжение в лабораториях и кабинетах. Такое общение позволяло оперативно обмениваться информацией, тиражировать оригинальные решения в различных типах приборов, которые разрабатывали соответствующие отделы.

В военных разработках часто использовались новейшие компоненты, которые не всегда доходили до отраслевых институтов. А если доходили, то со значительным опозданием. Для молодого научного сотрудника, который окунулся в мир изобретений и научных публикаций, возможность узнавать новости из закрытых источников открывала широкую перспективу, поэтому он приложил определенные усилия к получению допуска к секретным материалам.

— Сергей, тебя вызывают в первый отдел, — сообщила Ира, когда он вошел в лабораторию.

— Срочно?

— Ничего не сказали, но Юрий Ильич хотел поговорить с тобой до того, как ты пойдешь туда.

Разговор между ними состоялся во время перерыва, когда они играли в шахматы. Обычно они играли в блиц, но в тот день из-за разговора, по предложению Юрия Ильича, играли без часов.

— Когда пойдешь в первый отдел? — спросил Юрий Ильич, делая очередной ход.

— После перерыва, там чтят обед, — не отрываясь от игры, ответил Сергей.

— Я хотел тебя попросить, чтобы ты подумал. Нужен тебе допуск? Ведь допуск в определенной степени ограничивает свободу. Возникнут проблемы с выездом за границу, появится бумажная волокита — отчитывайся, что видел, что читал, кому передал.

Сергей думал. Непонятно было только, над чем он думает: то ли над ответным ходом, то ли над ответом. Сделав свой ход, он ответил с обидой в голосе:

— Какая заграница? Второй год не могу купить путевку в Болгарию. Деньги есть, а путевки нет, очередь для избранных. В этот круг избранных такие интеллигенты, как мы, не входят. В рестораны, которые посещают иностранцы, я не хожу. Писать отчеты — ради бога, дело знакомое. Хоть буду в курсе современных разработок, может быть, что-то и пригодится.

Говорили на эту тему они недолго. Юрий Ильич не очень упорствовал, тем более что Сергей признал свое поражение. Очевидно, что тема разговора не позволяла глубоко вникать в ход шахматной партии.

Оформление допуска заняло несколько месяцев, в анкетах пришлось указывать не только данные на родственников, но и указывать места захоронений дедушек и бабушек. За это время Сергей и Андрей обменялись письмами за подписью своих руководителей. Оформив командировку, преисполненный особым чувством причастности к секретности, Сергей улетел в Москву. Добраться до небольшого подмосковного городка оказалось просто — автобусы шли часто. Нужная улица была на окраине, но недалеко от конечной автобусной остановки. Вид домов и сама улица не впечатлили, а пройдя метров сто, у Сергея возникло плохое предчувствие.

Серые пятиэтажные жилые дома дружно стояли друг за другом, упираясь в лес. Никакого крупного института не было видно, более того, дом с нужным номером отсутствовал. Сергей обошел несколько раз последний жилой дом, потом пошел вглубь леса, вернулся и еще раз обошел жилой дом. В этот момент его окликнул милиционер, который подъехал на патрульной машине.

— Ваши документы, молодой человек.

Сергей не стал ничего говорить, протянул паспорт. Милиционер внимательно его рассмотрел и переспросил:

— Из Тбилиси?

— Да.

— Кого ищем, что делаем?

Сергей назвал институт и адрес, где предполагал его найти.

— Дома с таким номером на этой улице нет, — сообщил милиционер. — Поедемте в отделение.

В патрульной машине Сергей ехал впервые, ощущение было гнетущим. В голове проносились разные мысли, но все они не способствовали поднятию настроения. Гнетущее ощущение усилилось, когда он вышел из машины и милиционеры в дежурной части смотрели на него, как на преступника. Сергея в сопровождении милиционера направили к начальнику. Тот, выслушав историю с отсутствующим институтом, спросил:

— Допуск имеется?

Сергей передал ему паспорт, командировочное удостоверение и допуск. Сравнив данные, начальник вернул документы и сообщил настоящий адрес института. Увидев удивленное лицо Сергея, он уточнил:

— Это почтовый адрес, а реально институт находится с другой стороны леса, но это уже другой город и другая улица.

Сергей вышел на улицу, разочарованный началом командировки. Надо было возвращаться в Москву, а потом на электричке добираться в тот городок, где реально располагался нужный институт. Стоя на остановке автобуса, он вспомнил поговорку: «Первый блин комом». Улыбнулся, уверовав, что дальше все будет хорошо.

— Вот, посмотрите, — предложил Олег Борисович большой альбом фотографий.

В альбоме были фотографии птиц, а одна фотография нашла место на письменном столе Олега Борисовича. Сергей Георгиевич внимательно рассматривал фотографии, одновременно думая об изменениях, которые произошли с Олегом Борисовичем за прошедший год. Эти изменения, небольшие и скрытые, внешне не проявлялись, только в разговоре, эмоциях. Очевидно, это связано с изменением семейной жизни, предположил Сергей Георгиевич.

Олег Борисович не рассказывал о себе. Личный опыт общения с подобными людьми позволил Сергею Георгиевичу предположить, что он когда-то работал в разведке, возможно, в ГРУ и СВР. Круг интересов, вопросы, информация, которой владел Олег Борисович, свидетельствовали, что в последнее время он занимался аналитикой. О личной жизни Олега Борисовича известно было мало, он не любил говорить на эту тему. Не женат и не имеет детей — только это и знал Сергей Георгиевич.

В прошлом году, когда в предновогодний вечер Олег Борисович и Сергей Георгиевич долго общались, а темы не кончались, после ресторана, где было шумно, они направились к Сергею Георгиевичу, квартира которого была рядом с рестораном. Там Олег Борисович сказал фразу, которая объяснила отсутствие информации о его личной жизни: