Андрей Воробьев - Дело о продаже Петербурга Страница 22

— Почти у цели. Если бы не недавняя заминка на Металлистов, блокнот сейчас лежал на этом столе. А так придется ждать. Надеюсь, неделю, не больше.

«Оправдание, достойное мужчины», — сказала бы на ее месте какая-нибудь бабешка. Но Королева никогда не опускалась до мелких наказаний — это он понял давно.

— Можешь не торопиться. С москвичами я договорюсь, и Паж облегченно вздохнул: каким бы ты ни был взрослым и крутым, приятно, когда проблему решили за тебя.

— Я каждый раз объясняю им, что если бы блокнот попал в посторонние руки, об этом уже узнали все. Возможно, из первой же программы телевизионных новостей. Но этого бояться не стоит. Он (Паж понял, что речь идет о покойном Ивченко) кое-что смог зашифровать. Любой следователь, которому наш блокнот попадет в руки, следователь… или бывший прокурор, пусть даже военный, прочтет то, что можно. А когда дойдет до закрытой части, то он дальше не дернется. У москвичей есть источник в нашем ФСБ — местным шифровальщикам такая работа не поступала. Кстати, если поступит, проблему решат прямо там. В файле окажется вирус и его придется уничтожить. Восстанавливай потом, как говорится, истца по черепу… Конечно, составят служебную записку, но на этом и успокоятся.

— Я все-таки думаю, что блокнот у бывшего прокурора, — сказал Паж.

— Постарайся вынуть. Но отныне проколы должны быть исключены. Ты помнишь, что случилось на Фурштатской? А на Металлистов?

— Это было мясо, — ответил Паж. — Тупое мясо. Мне нетрудно в любой момент припахать еще десятка два таких (при этом извиняюще взглянул на Королеву — понравится ли ей слово «припахать»?).

Королева не заметила.

— Меня не интересует твое мясо. Но ты сам был неподалеку. Ты тоже мог попасться. Поэтому, больше никаких историй, никаких задержаний.

— Хорошо. Тем более, кое-что я уже придумал. Никакого шума, никаких ментов. Блокнот достанут и принесут.

Они ненадолго замолчали. Деловая аудиенция подходила к концу, начинался вечер Пажа и Королевы. Он наполнил серебряные рюмки золотистым ликером, в очередной раз отметив для себя — единственная дама в его жизни, с которой не стыдно пить сладкое. Когда не хочется демонстративно налить в рюмку водки.

— Я понимаю их, — Королева пригубила напиток. — Я знакома с тем зашифрованным файлом. И тоже бы волновалась, даже зная, что содержание никто не прочтет.

— Что там? — он сам удивился наивности своего вопроса. Любопытный Паж смотрит через плечо повелительницы, когда она перед тем, как возлечь на ложе, подписывает пару государственных бумаг, содержание которых Пажу не понять.

— Там полная инструкция для тебя. — Скоро ты с ней познакомишься.

Опять недолгое молчание.

— Если бы я даже не любила тебя, — продолжила Королева, — все равно, я берегла бы тебя. Тогда ты сможешь сделать гораздо больше.

Вместо ответа он нагнулся к ней, и она милостиво позволила ему осторожно положить руку на шею.

Глава пятая. СОБАЧЬЯ ДОЛЯ

— Ты прикинь, — оперативник отправил в рот кусок принесенной Нертовым буженины, — мы запросы посылаем, а ответ один: «По указанному адресу не значится». А тут, представляешь, повезло: «терпила» не выдерживает и прямиком на прием к бывшему начальнику главка прорывается. Тот, конечно, г… порядочное, но в этот раз нам повезло. Дает команду ехать в командировку. Ну, я с напарником пистолеты — под мышки, постановление о задержании — в карман и прямиком туда, где клиент «не значится». А он, родимый, нам сам дверь открывает! Представляешь, жене сказал, что на нас работать начал, за что его с зоны досрочно выпустили. И никто не должен знать, где он живет: мол, все менты местные продажные, а он их на чистую воду выводит. Так эта дура, даже когда брали его, не верила, пыталась чекистам втихаря позвонить, чтобы, значит, ее «суперагента» освободили. А не пойди «терпила» на прием — хрен бы машинка закрутилась — что, дел других мало? Местные так бы со слов жены этого чудака и отписывались бы: «Не значится»…

Алексей в целом согласился с собеседником, но не склонен был недооценивать обычно неповоротливую правоохранительную машину. Если уж это чудовище начинало работать, ее действие напоминало горную лавину, остановить которую практически невозможно. Так же и в конкретной ситуации, монстр определенно набирал обороты.

«Если уж сподобились выставить за мной наружное наблюдение при хронической нехватке людей и средств, — думал еще утром Нертов, — то не завтрашнее, так послезавтрашнее утро придется встречать за решеткой». А это допустить нельзя, поэтому он решил, пока не поздно, отработать как можно больше из намеченного плана, тем более, если в каком-нибудь кабинете и решалась личная судьба подозреваемого в убийстве, то об этом пока могут не знать в остальных.

«Значит, надо, пока не поздно, переговорить с расковскими оперативниками — вдруг подкинут какую-нибудь толковую информацию», — с этой мыслью Алексей вышел из дома и направился к своей «девятке».

Он решил, что если уж квартиру не удосужились оборудовать «ушами», то и радиомаяк на его «Жигули» вряд ли повесили. «Поэтому можно попытаться уйти в городе от наблюдения. Только аккуратно, чтобы ничего не почуяли», — рассуждал Нертов, прогревая холодный движок и посматривая через зеркало заднего вида на припарковавшуюся на улице машину «наружки». Невзрачная на вид «пятерка» могла, конечно, скрывать под своим капотом форсированный движок и быть вообще «наворочена» невесть каким образом, но подозреваемый рассудил, что из нее все равно «мерс» не сделать, а его «девятка» в городских условиях не должна уступить машине наблюдения.

И действительно, через несколько кварталов Алексею удалось оторваться от преследователей, которые, чтобы не «засветиться», вынуждены были следовать на расстоянии, пропустив между собой и «объектом» несколько других машин. На оживленном перекрестке Нертов не стал тормозить на желтый свет, что вовсе не удивительно для обычного водителя, а «наружка» уже не успела, так как на тот же желтый по перпендикулярной улице с двух сторон навстречу друг другу помчались такие же вечно торопящиеся легковушки, надежно перекрыв дорогу преследователям.

Все-таки, не желая рисковать, от своей машины «объект» избавился, оставив ее уныло коротать досуг на улице, а сам направился к ближайшему метро. В подземке он еще несколько раз на всякий случай проверился, но наблюдения не обнаружил и, наконец, выбравшись на поверхность, пошагал в сторону отдела милиции, где еще недавно служил Леонид Павлович…

Запершись в кабинете, один из бывших подчиненных Раскова, с которым тот некогда познакомил Нертова, поминал покойного и разговаривал на обычные для подобных кабинетов темы. Алексей честно рассказал оперативнику, что по просьбе жены Палыча пытается параллельно искать выходы на его убийц, и встретил полное понимание.

Опер сетовал, что сначала, действительно, весь райотдел, как говорится, «стоял на ушах», задействовали «волкодавов» из главка, но потом навалилась куча других проблем и…

— В общем, сам понимаешь, мы, конечно, работаем, но пока глухо, — оперативник вздохнул и, кажется, о чем-то задумался. — Слушай, Прокурор, у тебя же это единственное дело?

— Единственное, — честно кивнул Алексей, — и я должен найти убийц. Только «выходов» у меня маловато.

— Хорошо, — прищурился опер, — один «выход» я тебе дам. Его никто не отрабатывает. Только с условием: если что накопаешь — всю информацию мне лично сольешь. А повезет — брать вместе будем. Я с Палычем еще в «шмоньке» начинал. Только вот он стал начальником… Вернее, был…

Информация, данная оперативником, оказалась интересной. Конечно, этот «выход» мог оказаться тупиком, но, с другой стороны, это был шанс. Суть рассказа сводилась к тому, что у Раскова с давних пор был очень перспективный «барабан». Причем, перспективный настолько, что осторожный Палыч даже не завел на него дела. Как удалось Раскову завербовать этого человека — было неизвестно, но очевидно, что работал тот на начальника ОУР уже не первый год.

По словам опера, несколько лет назад Расков, тогда еще тоже обыкновенный оперативник, в середине рабочего дня отдал бывшему однокашнику запечатанный конверт и попросил вскрыть его в случае, если не вернется на службу до восемнадцати ноль-ноль. Однокашник удивился, но не стал задавать лишних вопросов и, когда Палыч не появился к назначенному времени, конверт вскрыл. Там лежал рапорт Раскова, в котором значились адрес и паспортные данные «барабана», а также изложение обстоятельств, в связи с которыми Леонид Павлович пошел на свидание (якобы агент обещал лично показать некое место-закладку, служившее почтовым ящиком для наркодиллеров).

Однокашник Раскова только хотел, прихватив пару оперов, рвануть к указанному адресу, спасать коллегу, но тут в кабинет ввалился сам Палыч. Он молча забрал свой рапорт, сжег его в пепельнице и велел другу забыть о прочитанном.