Керен Певзнер - Смерть саксофониста Страница 22

- Как пропала? - нахмурился полицейский.

- Ну, она не пропала, просто гуляла по яхте и не отзывалась на наши крики, а мы подумали, что она упала за борт. Поэтому мы и вызвали полицию. Вот и все.

Все наперебой принялись говорить нечто похожее. Только мы с Суперфином молча стояли сзади.

- Мне бы хотелось взглянуть на даму, которая "пропала", - сказал полицейский.

Небольшая горластая толпа расступилась, и я оказалась перед взором блюстителя закона.

- Как ваша фамилия? - строго спросил он.

- Валерия Вишневская.

- Госпожа Вишневская, вы подтверждаете то, что здесь было сказано?

Все разом умолкли. Испытующе посмотрев на моих недавних попутчиков, я кивнула:

- Подтверждаю. Это была глупость с моей стороны.

- И где же вы были, когда вас звали?

- В туалете на нижней палубе. Меня тошнило, и я все время блевала. Поэтому и не смогла ответить. У меня морская болезнь.

- А почему вы босиком? Где ваши туфли?

- Упали в море. Я их сняла, чтобы легче было ходить по палубе, и держала в руке. Тут яхту качнуло, они упали вниз, а я побежала в туалет.

- Понятно, - кивнул полицейский. - Ну что ж, инцидент исчерпан. Всего хорошего, господа.

Как только полицейские машины отъехали от причала, вокруг меня образовалась пустота. Никто не поблагодарил меня за вранье, все отводили глаза и сторонились меня, как прокаженной. Только Суперфин взял меня под руку и, махнув рукой, позвал такси.

- Отвезу вас домой, Валерия.

Сил отнекиваться у меня не было. Мне было уже наплевать на то, что, может быть, это он сбросил меня с яхты. Я села на заднее сиденье, он вперед, и через десять минут я уже была дома.

Сняв с себя волглые тряпки, бывшие пару часов назад выходным костюмом, я рухнула в постель и забылась тяжелым сном. Мне снилась темная вода, шершавая лестница, по которой мне пришлось лезть высоко-высоко. Вода прибывала, а лестница не кончалась...

x x x

Наконец-то, я выбрала время отнести Лине ее блокнот. Решив, что не буду благими намерениями мостить дорогу в ад, я собралась и поехала в тихий городок, позади северного Тель-Авива.

Улица петляла, надеясь заморочить меня окончательно, стояла сильная жара, воздух звенел от стрекотания кузнечиков и вибрации машинок для стрижки газонов, и вокруг сладко пахло свежесрезанной травой.

Лина только что проснулась. Открывая дверь, она округлила глаза и спросила:

- Это ты? Заходи... А который час?

- Уже десять, дорогая. А ты все еще спишь?

- Ага, - кивнула она и зевнула. - Еще бы не спать, когда тебе по телефону стихи читают до пяти утра.

- И кто же это такой неуемный? Не дал девушке поспать?

Лина назвала фамилию одного известного барда, приехавшего к нам на гастроли, и пошла варить кофе.

То, что пышный рой поклонников окружает мою приятельницу, я не сомневалась, так как за право интервьюироваться у нее сражались не только барды, но и члены кнессета, кинозвезды и прочие миллионеры.

- Бедный бард, - посочувствовала я незнакомцу, - попался в сети к жестокой обольстительнице.

- Да ну тебя, Валерия. Садись, я тебе кофе налью.

- Не, мне чаю, - возразила я. - И побольше - жара на улице.

Вытащив из сумки потрепанный блокнот, я протянула его Лине.

- Здорово! - обрадовалась она. - А я-то думала, где я его посеяла?

В ее руке оказалась длинная изящная трубка, которую Лина набила табаком из пестрого пакета и затянулась. Клубы ароматного дыма поползли по кухне.

- Я тебя не узнаю! - удивилась я. - А где твои пахитоски?

- Так стильно, - ответила она и выпустила еще дыма.

Отпив немного кофе, Лина вяло полистала блокнот и отложила его в сторону.

- Все не то, Лера, не то...

- Что именно?

- Начальство давит, требует статью о Вольфе. А что я там напишу? Кто его убил? Тебе известно? Вот и мне нет. А писать "знайте, каким он парнем был" мне неохота. Я вот лучше с Виктюком покалякаю - он опять здесь со своими "Служанками".

- Конечно, заезжих варягов интервьюировать веселее...

- Кстати, о Виктюке... Ты видела мой альбом? Этапы большого пути?

- Нет, покажи...

И я тихо вздохнула в уголке, надеясь, что пронесет и альбом окажется не таким огромным. Мне надо было бежать, а тут предстояло выслушивать: "А это мне двенадцать лет", "А тут весь наш класс на выпускном вечере"...

Но я ошиблась. Про класс, любимых в армии и двоюродных тетушек там ничего не было, а были собраны фотографии, которые можно было охарактеризовать фразой: "Лина и ..." Вместо многоточия назовите любую физиономию, мелькающую на экране двух государств, и вы поймете, что рассмотрение альбома оказалось занятием довольно занимательным.

Здесь были все: маститый сатирик умильно улыбался своей собеседнице, держа под мышкой потертый портфель, элегантный ведущий клуба анекдотов поддерживал Лину под локоток, певец, муж бабушки, из-под козырька от солнца таращил круглые глаза, поэты и писатели, звезды театра и кино, деятели большой политики - всем Лина находила точные и убийственные характеристики.

- А вот и местные партайгеноссе, - ткнула она пальчиком на разворот.

Обычная протокольная фотография: кто-то пожимает кому-то руки, сзади стоят мужчины различной толщины, но все при костюмах. Фотография большая и народу на ней было изображено человек тридцать. Вольф стоял на переднем плане и самодовольно усмехался. А сзади... Я пригляделась.

- Лина! - позвала я. - Глянь, я не ошибаюсь?

Она наклонилась и ахнула:

- Так вот где я его видела!

Без усов и в пол-оборота на меня смотрел мой новый знакомый Эдвард Суперфин.

x x x

Элеонору надо было спасать! Суперфин оказался наглым лжецом, если, не дай Бог, не более! И какие гнусные планы он вынашивает, чтобы...

Подожди, Валерия, ведь его не было, когда убили Вольфа. Он прилетел только через неделю. Ничего это не значит, он, подлый паук, расставил сети по всему миру. У него исполнители везде, и он прилетел позже только для того, чтобы лично удостовериться в свершившемся... Это по его приказу убили Вольфа, украли деньги из бельгийского фонда, покушались на Додельзона. И самое главное, сбросили меня в море с яхты. Он, как профессор Мориарти, раскинул свои щупальца. Нет, не щупальца. У пауков щупальцев не бывает. Значит, паутину. Представив себя и всех остальных несчастными мухами, запутавшимися в паутине коварного Супера, я едва не разрыдалась.

Кто же мне поможет вывести его на чистую воду? Борнштейн? Но ему нужны доказательства. А фотография Суперфина не доказательство. И то, что он на яхте был. Ну и что? На свадьбе-то его не было! Что я скажу Элеоноре? Как я посмотрю ей в глаза? А Денис? Он же просто разозлится так, что бросит меня... Он так любит свою мать. Хотя я предупреждала... Суперфин мне не понравился с самого начала. Уж больно он весь такой гладкий и обтекаемый: не ухватишь, не поймешь, он говорит правду или врет как сивый мерин. Почему сивый? Он брюнет с сединой. Не мерин, Суперфин...

Тут я осознала, что стою на улице, на самом солнцепеке, и размахиваю руками. Прохожие шли мимо, не очень-то и удивляясь. Может, у меня наушник в ухе и я по мобильнику говорю. Но голову стало печь, и я, озираясь по сторонам, поискала глазами свою машину.

В машине было жарко, как в аду, и я, чертыхаясь, включила кондиционер, а потом, немного остыв, решила съездить к себе в контору, чтобы там немного подумать и разобраться "кто есть ху?"

В конторе меня ждал сюрприз. Возле входа в нашу "Воронью слободку" прогуливался Сергей и с любопытством разглядывал прохожих.

- Сережа! - закричала я. - Что ты тут делаешь?

- Тебя поджидаю, - лениво ответил он, - у тебя на двери написано, что прием с девяти, вот я и пришел...

- Но уже полдень! Я могла бы совсем не придти. И вообще, как ты узнал, где я работаю?

- Дочка твоя сказала. Я, вообще-то, домой к тебе хотел идти, но она меня не пустила, сказала, что в такое время ты обычно на работе, и объяснила, как добраться.

Мне оставалось только мысленно порадоваться за свою умную дочь, которая не пускает разных чужих дядек в дом, а предусмотрительно посылает их в мою контору, чтобы я с ними разбиралась сама.

- Ну, хорошо, - согласилась я. Смерч подозрительности, бушевавший в моей груди из-за Суперфина, перекинулся на Сергея. - А как ты узнал мою фамилию и номер домашнего телефона?

- Фамилия твоя на двери висит. Не пиши, если не хочешь, чтобы все читали. А телефон... Ты же сама домой звонила. Вот он в памяти мобильника и остался.

Мы уже поднимались по обшарпанной лестнице на второй этаж. Войдя в комнату, я предложила Сергею сесть и задала свой главный вопрос:

- Скажи, пожалуйста, мой любезный спаситель, какого черта ты сбежал с яхты?

- А что мне оставалось делать? Ты жива-здорова. Раз они уже звонили в полицию, значит, второй раз тебя за борт не выкинут, побоятся. А мне светиться недосуг. Еще визы лишат.

- Ох, непростой ты, Сережа, турист, чует мое сердце, - я подхватила его интонацию разговаривать. Недавно прочитала о главном принципе нейролингвистического программирования: "Если хочешь понять, что собой представляет человек напротив тебя, говори и сиди так, как он". - Тебе бы красотами Мертвого моря наслаждаться, да по святым местам бродить. А ты чем занимаешься? Эхолотом рыбу глушишь. Сдается мне, не рыба тебя привлекла в тот вечер. Уж больно ты вовремя на моем пути оказался.