Русская мода. Фейк! Фейк! Фейк! - Мистер Моджо Страница 22

ее мысли далеки от того, какой образ придумать себе на вечер. Все, о чем думает Полина, это чеки – чеки из магазина «Луи Вьюиттон», ее алиби, доказательство ее правоты. Поэтому она без сожаления ходит по груде одежды, заботливо доставленной из аэропорта шофером и не менее заботливо рассортированной по шкафам приходящей домработницей – если бы последняя увидела, во что превратились ее старания, она бы немедленно потребовала прибавку к зарплате за перенесенный стресс. Полина всматривается в разбросанные вещи в надежде, что вожделенный кусочек белой бумаги с выбитыми на нем цифрами и адресом магазина затерялся среди них.

Часть вещей сделаны настолько изящно, что под ногами Полины начинают немедленно разрушаться. Пайетки брызгами разлетаются в стороны от платья «Шанель», тяжелые накладные плечи пиджака от «Баленсиага» сминаются, теряют форму и вид, майки из «Эйч-Энд-Эм», безжалостно выдергиваемые Полиной из общей кучи, расходятся по швам, когда зацепляются за обруч из павлиньих перьев от «Кензо» – последний тоже не страдает долговечностью, при очередном резком движении Полины он трескается, переламывается пополам, и от этого одно из перьев печально накреняется к полу, словно труба тонущего парохода.

Этот похоже на грандиозный театр уничтожения. Вещи, над которыми кропотливо работали десятки людей, воплощение утонченной мысли, экспонаты завтрашних выставок о моде и мечта миллионов девиц по всему миру, умирают в безвестности московской квартиры. Подобно фотографиям, брошенным в огонь, они теряют цвет, контуры и скукоживаются до состояния черных комочков, в которых не остается ничего от их первоначального, почти мистического смысла.

Не обнаружив чеков в одежде, Полина перебирает содержимое журнальных полок. Затем она проделывает то же самое с книжным шкафом, шкафчиками с косметикой и шкафом для постельного белья. Последнее – явно бессмысленно, потому что постельное белье не ездило с ней во Францию. Полина понимает это, но не может остановиться. Она сваливает на пол кожаные подушки дивана, сдергивает плед, вытряхивает записные книжки и, наконец, опускается на четвереньки и ползет в ванную и на кухню, по пути заглядывая под мебель. Когда разгром квартиры достигает своей кульминации, а результата по-прежнему нет, она решается на последнее – заглядывает в мусорное ведро. Возможно, убеждает себя Полина, домработница могла оставить чеки вместе с мусором. Здравый смысл решительно отвергает эту версию и оказывается прав: домработница – профессионал своего дела и по завершении уборки всегда оставляет ведро пустым. Полина в изнеможении опускается на пол. Она старается дышать ровно, низом живота, как ее учили на курсах китайской гимнастики. Она отчаянно пытается понять, что делать дальше.

«Луи Вьюиттон»! – осеняет ее. – Ей нужно ехать в «Луи Вьюиттон»!» Полина рывком поднимается на ноги, сбрасывает с себя майку «Диор», меняет ее на черный мешковатый свитер «Рик Оуэнс», который, не глядя, выуживает из кучи одежды, небрежно закалывает волосы, зашнуровывает кеды – конечно, это классические белые «Конверс» – и выбегает за дверь.

На улице она машет пятисотрублевой купюрой, останавливает машину и требует везти ее в Столешников переулок. Для пробок еще слишком рано, поэтому весь путь до центра занимает от силы пятнадцать минут. Все это время Полина продолжает дышать по китайской методе – в противном случае, опасается она, сердце может просто взорваться от клокочущего внутри нее напряжения.

Когда водитель спрашивает, где ее высадить, она показывает на главный вход в магазин «Луи Вьюиттон». «Боитесь не успеть на распродажу?», – интересуется водитель с легким смешком. В отличие от обычных московских «бомбил», тот выглядит на редкость интеллигентно. На нем – начищенные туфли, деловой костюм, рубашка, застегнутая на все пуговицы, и почти незаметные, без оправы, очки на носу. Полина решает, что, вероятнее всего, он работает менеджером в какой-нибудь страховой компании. Ехал на встречу в центр, увидел симпатичную девушку и решил подвезти – раз уж все равно по пути и в надежде на легкий флирт.

Полина Родченко не в том настроении, чтобы флиртовать. Она вообще всегда была против случайного флирта, если тот происходил за пределами концептуальных клубов и арт-галерей, но сейчас она и вовсе существует в другом измерении. Основные чувства в ее новой вселенной – злость и желание отомстить, поэтому реплика водителя разбивается о ледяную стену:

– Распродажи давно закончились. Я просто хочу сожрать кое-кого живьем.

Водитель провожает ее удивленным взглядом, не говоря больше ни слова, и дает по газам сразу же, как за Полиной захлопывается дверь. Решительным шагом она направляется к магазину – толкает плечом выходящих покупателей, бросает в них бешеный взгляд, когда те пробуют выразить протест, заставляет их испуганно умолкнуть, и оказывается внутри.

По замыслу создателей этого места, ничто не должно отвлекать покупателей от созерцания изделий невиданной красоты и желания потратить на эту красоту много денег. Помещение сделано так, что шумы улицы не проникают внутрь. Приятные пастельные тона, превалирующие в оформлении интерьера, призваны настраивать на благодушный лад. Негромко играет ненавязчивое итальянское ретро. Разлитую в воздухе медовую атмосферу обрамляют продавцы – учтивые, вежливые, белозубые, они встречают покупателей полупоклоном, а если видят, что их намерения серьезны, то не скупятся на шампанское.

Полина врывается в этот райский уголок как фурия и сходу заявляет поспешившей к ней девушке-продавцу:

– И какого черта вы себе позволяете?!

Возможно, это неверная тактика – начинать вот так напролом, но у Полины нет времени на рефлексию. «Луи Вьюиттон» растоптал ее жизнь, и она не собирается размениваться на сантименты.

От окрика девушка теряется, замирает и вся становится как будто бы меньше. Ее щеки вспыхивают, а вместо улыбки на лице появляется недоверчивое загнанное выражение. Через миг настороженная улыбка вернется, ведь девушку не зря тренировали для работы с трудными, но богатыми клиентами, и она, взяв себя в руки, вежливо спросит: «Чем я могу помочь?». Но Полина уже видит, что перед ней стоит совсем подросток – напуганный, жалкий, готовый удариться в слезы – и она решает сбавить тон.

– Вы ведь не знаете, кто я? – спрашивает она, тише.

Девушка отрицательно качает головой.

– Тогда будьте добры, – Полина глубоко вдыхает, словно призывает и себя, и продавца расслабиться. – … позовите вашего администратора.

Радостная, что не ей разбираться со всем этим, девушка с энтузиазмом кивает. Перед исчезновением она успевает бегло просканировать Полину взглядом и убедиться, что та наверняка богата (а иначе с чего бы она вела себя так нагло?) и наверняка это какая-то знаменитость.

В углу магазина словно по заказу разместилась и снимает свой сюжет группа телевизионщиков. В отличие от продавца они знают, кто такая Полина, поэтому навостряют уши и разворачивают камеру в ее сторону, решив повременить с той