Тайна багрового камня - Наталья Николаевна Александрова Страница 22

— Да что вы такое говорите? Это же вам не чахохбили или не бефстроганов. Всего убили двоих, мужчину и женщину, и не на пятьдесят кусков разделили, а только на шесть… руки и ноги отдельно, и голова отдельно, а насчет остального — это домыслы!

— Валентина, — вмешалась в разговор продавщица, — что ты человека пытаешь? Ему, может, неприятно про это говорить. Давай, Витя, я тебя обслужу без очереди. Тебе чего нужно?

— Батон, пожалуйста, нарезной, и еще колбасы сырокопченой триста грамм, и бутылку «Особой»… это для снятия стресса и от разных неприятностей.

— Допрашивали тебя? — спросила Марья Гавриловна.

— Не то слово, — вздохнул Виктор, — три часа в отделении продержали, Викуся уже извелась вся… Я говорю, собаку хоть не мучайте, а они — да какое нам дело до твоей собаки, когда у нас два нераскрытых убийства. Вот честное слово, сто раз я пожалел, что вчера в ту сторону гулять с Викой пошел!

Виктор взял покупки и попытался уложить их в сумку. С собачкой на руках это было затруднительно, он перехватил ее поудобнее, зажал под мышкой и положил в сумку батон и колбасу.

Тут шустрый йорк умудрился перевернуться задом наперед и укусить неосмотрительно придвинувшуюся Марью Гавриловну за указательный палец.

— Ой! — закричала она. — Да что же это такое?

Виктор вздрогнул и выронил из рук бутылку водки. Быть бы беде, если бы я не подхватила бутылку на лету.

— Хулиганка какая! — ласково сказала я собачке и сделала ей козу.

— Осторожнее, укусит! — предупредила Нюша.

Но Виктория не укусила, потому что прочитала в моих глазах, что если только попробует, то мало ей не покажется. Или догадалась про Оську и посчитала меня своей.

Так или иначе, Виктор рассыпался в благодарностях, принял из моих рук бутылку и ушел, а я купила вермишели и еще печенья и отправилась восвояси.

Василий и Оська закончили работу и умывались теперь за сараем — оказывается, там был кран с холодной водой. То есть умывался Василий, а Оська вертелся рядом и попадал под струю.

Я приготовила на скорую руку омлет с колбасой, выложила его красиво на тарелку, украсив мелкими помидорками и зеленью. К омлету полагалась еще специальная зерновая булочка, подогретая в микроволновке: если ее разрезать и положить внутрь сливочного масла, то получается очень вкусно. То есть так утверждал мой муж, когда я подавала ему такой завтрак.

Василий же был мужчиной явно небалованным, да и откуда тут взяться зерновой булочке и микроволновке, кстати, тоже? Поэтому я просто нарезала крупно прихваченный в магазине батон и подала к нему масло в круглой масленке, выполненной в виде помидора. Масленку нашла в буфете и отмыла дочиста.

Батоны у Нюши всегда свежие, не залеживаются, их сразу разбирают.

По окончании завтрака я впервые увидела, как Василий улыбнулся. Ничего так улыбнулся, не слишком открыто, но все же это была настоящая улыбка.

Он поблагодарил меня за завтрак и порывался помыть посуду, но я ему этого не позволила, так что он ушел к себе в комнату. Не в ту, куда он запретил мне не то что входить, а даже к двери приближаться, — та дверь, кстати, была заперта на замок. Василий ушел к себе в комнату. Там у него была обстановка довольно спартанская: старый продавленный диван, такой же письменный стол, покрытый порванной во многих местах зеленой бумагой, и простой дощатый стеллаж с книгами. Я хотела было посмотреть, что за книги, но не успела, он закрыл дверь. Да, говорила когда-то моя бабушка: «Скажи мне, какие у человека дома книжки, и я скажу тебе, кто он такой».

Да, это было давно, теперь же у многих людей дома книг вообще нет. Говорят, что читают в телефонах и планшетах. А может, вообще не читают. И неплохо живут. Вот моя свекровь, к примеру… Тут я осознала, что слишком часто вспоминаю свекровь, а это не к добру.

В общем, когда на кухне стало относительно чисто, я решила, что пора мне заняться собственными делами. То есть съездить в эту самую фирму, которая так подставила нас, и разобраться, кто в этом виноват.

Вот сказала мысленно «нас», и тут же стало мне нехорошо. Потому что поняла, что нет никаких «нас», то есть семьи, состоящей из меня, мужа и свекрови. И фирмы совместной нет, и дома общего тоже нет. И не будет больше никогда. Я прислушалась к себе и поняла, что меня это не очень волнует. С мужем, конечно, нужно будет потом разобраться, а если не получится свекрови отомстить, то и век бы ее не видеть.

А вот Элка… ее сломанные ребра стучат в мое сердце, как пепел Клааса стучал в сердце Тиля Уленшпигеля. Вот за Элку я должна отомстить.

В общем, я быстро собралась, надела новый свитер и джинсы, а куртка у меня хоть и прежняя, но таких много, это не примета. Оську я выпустила во двор и вышла за калитку, аккуратно ее заперев. Как раз автобус подошел, так что я не маячила на остановке у всех на виду.

Я вошла в холл бизнес-центра.

Стена возле входа была зеркальной, и я взглянула в это зеркало, чтобы проверить свое отражение.

И в первый момент не нашла его.

Там было множество совершенно незнакомых людей, но меня не было.

Только напомнив себе, что со мной сделали в парикмахерской, я с трудом смогла определить — вот она я!

Да, как говорили когда-то: в зеркале отражалось чудо в перьях, иначе — чучело огородное обыкновенное…

Радикально черные волосы, напоминающие воронье гнездо, из которого уже вылетели воронята, глаза, как у простуженного вампира, черные губы… в таком виде только и можно сниматься в малобюджетном фильме ужасов!

Но главная цель достигнута — в таком виде меня никто не узнает. Я сама-то себя с трудом узнала.

Прямо передо мной был барьер с турникетом, возле которого скучал охранник: судя по виду — военный отставник.

При виде моей неподражаемой персоны он вытаращил глаза и закашлялся. Однако быстро справился с удивлением и строго, неодобрительно проговорил:

— А ты куда?

— В адвокатскую контору «Смурыгин и компаньоны»! — без запинки отчеканила я, краем глаза прочитав на стене список расположенных в этом центре фирм.

Адвокатская контора находилась на четвертом этаже, а нужная мне фирма «Стройтраст» — на третьем.

— К Смурыгину… — задумчиво повторил охранник, как будто решал серьезную философскую проблему. — К Смурыгину можно, это тебе на четвертый этаж!

Он нажал кнопку,