Ледяной палач - Алексей Макеев Страница 22

– Две тысячи, Лев Иванович, это всегда больше одной, – намекнул Варежкин на то, что разговорился бомж не просто так. – Я когда понял, что он может быть потенциальным свидетелем, то денег не пожалел. Но что мне с ним делать-то? Он наотрез отказывается под протокол говорить.

– А ты его задержи до утра. Скажи, что сейчас на улице ночевать холодно, и предложи теплую камеру. А утром приведи к нему эксперта-художника, и пусть этот Ломоносов опишет всех этих и худых, и толстых, и водителей заодно. Он ведь номера машин не запомнил? – безо всякой надежды спросил Лев Иванович.

– Один номер запомнил, – радостно сообщил Варежкин. – Номер автокрана. На «КамАЗе» номер грязным снегом заляпан был. Это же золото, а не свидетель!

– Вот ты это золото в сейф и помести. Пообещай ему еще денег добавить, если он за ночь вспомнит все подробности, а потом поможет фоторобот составить. Завтра мне доложишь, что и как.

– Все сделаем! – бодро ответил Антон и отсоединился.

Глава 16

Трое оперативников сидели в кабинете Сладкова и делились новостями и впечатлениями после оперативного совещания, на котором начальник владимирского управления угро пообещал помочь с поиском вещей убитых, и даже выделил им одного из молодых оперативников, чтобы тот обошел все ломбарды в городе на предмет обнаружения золотых украшений Ащеуловой и часов Проппа.

– Что ж, клубочек потихоньку начинает разматываться, – ответил Крячко, когда Лев Иванович рассказал ему и Сладкову о ночном разговоре с Варежкиным. – Зная номер автокрана, можно быстро найти того, кто на нем работает, и раскрутить его на другие сведения.

– Если только техника не была украдена, – сделал предположение Сладков и добавил: – Надо бы первым делом пробить, не было ли заявлений об угоне.

– Я уже утром созвонился с Антоном и подсказал ему эту идею. – Лев Иванович посмотрел на часы. – Ну, мне пора ехать к Патрушевой. Станислав, если у тебя нет ничего срочного, то я хотел бы тебя попросить об одном одолжении.

– До пятницы, конечно, я не свободен, но если что-то нужно срочно, то сделаю, – с готовностью посмотрел на друга Станислав.

– Нужно наведаться в местный судебный архив и найти дело коллекционера Галкина Понтия Петровича…

– Как-как его имя? – прыснул смехом Крячко. – Понтий? А фамилия, случайно, не Пилат?

– Ты не смейся. Это весьма уважаемый профессор, между прочим. Доктор исторических и каких-то там еще наук, – пряча улыбку, серьезным тоном заметил Гуров. – Папа у него был большим оригиналом и любителем древней эпохи, вот и назвал сына в честь того самого префекта в Иудее. Ты слушай, что я тебе говорю. Мне нужно, если дело еще в архиве, выписать всех его фигурантов. Кого посадили, кого оправдали, всех свидетелей и так далее. И кому и сколько тогда дали, тоже выпиши. Понятно?

– А почему это тебя так старое дело заинтересовало, позволь узнать? – спросил Станислав.

– Фамилия Москвин меня заинтересовала, – пояснил Лев Иванович. – Просто очень запоминающаяся фамилия. Поэтому я и вспомнил, что в том давнем деле один из молодых жуликов носил именно такую фамилию. Чем черт не шутит? Может, любовник Патрушевой и тот бывший осужденный студент из Репинки – это одно и то же лицо. А?

– Хм, интересная тогда бы получилась картинка… – Станислав посмотрел на Гурова.

– Интересная… – подтвердил Лев Иванович и пояснил для Рената Сладкова: – Бывший студент Академии художеств, осужденный за кражу и махинации с валютой, становится серым кардиналом города Владимира и связан с вдовой убитого дантиста, которая еще в прошлом году работала в администрации.

– Думаете, что это один и тот же Москвин? – Сладков с интересом посмотрел на Гурова и Крячко.

– Вот и хотелось бы узнать об этом подробнее. И если это так, то… Впрочем, не будем торопить события. – Лев Иванович встал и, направившись к дверям, на ходу бросил: – Скоро буду.

* * *

Регина Михайловна встретила Гурова на пороге большого трехэтажного коттеджа, который располагался в одном из спальных районов Владимира.

– Я увидела в окно подъезжающую к дому машину и поняла, что это вы, – натянуто улыбнулась она. – Проходите. Я сразу проведу вас в кабинет мужа. Но не знаю, поможет ли вам осмотр. Не думаете же вы, что муж был убит в доме? Когда я приехала, ничего такого не заметила, – не умолкала Патрушева все время, пока они шли к кабинету Проппа.

– Кстати, – как бы между прочим заметил Гуров. – А нельзя ли мне заодно осмотреть его спальню и ванную комнату?

– Зачем? – удивленно обернулась Регина Михайловна. – Вы же не с обыском пришли? – она смерила Гурова насмешливым взглядом.

– Пока что нет, – слегка наклонил голову Лев Иванович. – Но если сочту при первом осмотре, что нужен будет обыск, то я обязательно вас извещу об этом.

– Не забывайте, что я депутат горсовета, – усмехнулась Патрушева. – И вас я впустила в дом только по своей доброте сердечной.

Лев Иванович не стал спорить с этой надменной и самоуверенной женщиной. Ему не хотелось сейчас настраивать ее против себя. Не хватало еще, чтобы она стала чинить препятствия расследованию.

– Хорошо. Я покажу вам его спальню, – милостиво позволила «барыня», как мысленно стал называть Патрушеву Гуров, сравнив ее манеру говорить и двигаться с особенностями этой прослойки женщин эпохи крепостничества.

Патрушева провела Льва Ивановича на второй этаж и сказала:

– Этот этаж полностью был во власти, так сказать, моего мужа. Вот эта дверь, – она указала на одну из трех дверей, – ведет в кабинет, следующая за ней – в спальню. Из спальни ведут две двери – одна в санузел, совмещенный с ванной, а вторая в гардеробную. А вот эта дверь, – чеканя каждое слово, показала Регина Михайловна еще на одну дверь в конце небольшого коридора, – ведет в кинотеатр. Или, вернее, в музыкальную комнату. Впрочем, сами все увидите. Прошу, – сделала она приглашающий жест рукой, с усмешкой на губах развернулась и пошла вверх по лестнице. – Я буду наверху. Когда закончите осмотр, позовите меня, – добавила она, не оглядываясь.

Лев Иванович посмотрел, как поднимается Патрушева, покачал головой и вошел в первую из дверей – в кабинет, как назвала помещение депутатша.

Шагнув в комнату, Гуров словно бы оказался в другой эпохе. Напротив дверей было широченное, практически во всю стену, окно, которое, хотя и имело тяжелые бархатные занавеси, сейчас было не задернуто, а потому вся комната была освещена естественным дневным светом. Возле окна стоял большой дубовый стол на резных ножках и кресло из того же массива и в том же стиле эпохи Ренессанс.

По мнению Гурова, кресло было очень и очень неудобным и жестким, и он никак не мог понять, чем привлекло оно хозяина кабинета. Красотой? «Я бы не смог долго сидеть в таком кресле, – подумал Лев Иванович. – А ведь он, сидя на нем, читал и что-то даже, наверное, писал».

Стен, как таковых, в кабинете не было. Их заменяли стеллажи с книгами. В основном старинные и толстые фолианты философских трактатов, томики стихов древних поэтов, классики мировой литературы, причем некоторые даже в оригинале. Но попадались среди них и тома современных авторов, в основном, опять же, философов и психологов.

Намного постояв на пороге, Лев Иванович шагнул к столу. Минут десять он пытался найти в кабинете хоть что-то похожее на подсказку, ведущую к тем событиям, которые привели хозяина этого кабинета к смерти. Гуров обратил внимание, что ни компьютера, ни ноутбука в помещении не было, и поэтому решил, что найдет сей незаменимый в современном обществе предмет в других комнатах.

В спальне Льву Ивановичу тоже не попалось ничего интересного, а вот в ванной при осмотре душевой кабинки он нашел несколько малоприметных темных пятнышек у стока.

«Интересно, это ржавчина или кровь?» – подумал он, но потом решил, что пока не будет акцентировать на этом внимание.

«Надо узнать, когда в последний раз в доме делали уборку и кто ее делал», – мысленно пометил сыщик себе вопрос, который надо задать хозяйке.

Войдя в гардеробную, Лев Иванович даже растерялся. Там было столько вещей, обуви и разных аксессуаров к одежде в виде нашейных платков, галстуков, ремней, что он даже не стал входить в комнату, а развернулся и быстро вышел.

Он хотел было пройти в последнюю из комнат, как услышал голос Патрушевой, которая, по всей видимости, разговаривала с кем-то по телефону. Гуров прислушался.

– Нет, он сейчас внизу и осматривает комнаты мужа, – говорила она своему собеседнику. – Да, я позволила ему это. Не могла же я запретить. Это выглядело бы подозрительно, тебе не кажется? И не кричи на меня, Артур! – чуть повысила она голос. – Я уверена, что он все равно ничего не найдет. Я сама все осматривала и не нашла