Смерть в подлиннике - Алексей Макеев Страница 22

Гуров поднялся, одернул брюки. Моргунов попал в больницу в семь утра, а Голикова лишь в одиннадцать часов утра вышла из дома и села за руль своей машины. «Вот оно где, алиби, – подумал Гуров. – Осталось проверить список госпитализированных в кардиологию от третьего сентября».

– Вы не знаете, куда могла запропаститься Голикова? – спросил он.

Моргунов тоже решил принять вертикальное положение и сделал это достаточно бодро.

– Я понятия не имею, Лев Иванович. О своей нынешней жизни она мало рассказывала. Только про то, что сдает комнату, и про частные уроки. Но теперь вы знаете, какой у нее был характер. Когда мы покупали вино в том магазине, она при мне успела поругаться с кассиром. Он пробил чек на другую сумму. Оказалось, что кто-то перепутал ценники. Неприятно, но не смертельно, правда? Но Алевтине так не показалось. Она оскорбила парня за кассой, назвав его тупым. Но ведь его вины не было, согласитесь? Я постарался об этом забыть, ведь мы так давно не виделись. Но я вот о чем подумал. Если Аля с такой легкостью идет на конфликт, то, может быть, кто-то не захотел с этим мириться? Ведь не все, как я или тот кассир, будут терпеть хамство?

– Что вы имеете в виду? – напрягся Гуров.

– Просто предполагаю, Лев Иванович, – пробормотал Моргунов. – Вам виднее. Пусть ее найдут. Больше мне нечего вам рассказать.

Гуров медленно пошел к выходу в коридор, внимательно рассматривая все, что попадалось по пути. Взгляд упал на бархатный футляр продолговатой формы. Что хранили в этой штуке раньше? Браслет? Наручные часы? Золотую ложку?

Да всё, что могло туда поместиться.

«А вдруг Голикова завелась не просто так? – В голове Гурова будто включился маленький моторчик. – Ведь это она помогла Моргунову перевезти предметы, стоимость которых потом удивила даже его. Значит, вещи представляли ценность не только для любителей старины, и Голикова была в курсе их стоимости. Однако она ничего не требует взамен, кроме как дать ей обещание не избавляться от коллекции. Что это? Та самая настоящая любовь?»

Задумавшись, Гуров застыл на месте, стоя спиной к Моргунову. Переводчик ждал от него какой-то реакции, но ее не было.

– Лев Иванович? – позвал Моргунов.

«Как ни крути, а все-таки это была контрабанда, которую, не зная того, покрывало советское консульство. Простая переводчица не могла бы провернуть это в одиночку. Был кто-то еще, кто помог с оформлением документов на вывоз коллекции. Оба-на. И где же его теперь искать?»

Гуров взял в руки футляр и попытался открыть. Крышка не поддавалась.

– Вижу, вам понравилась эта коробочка. Там замочек с секретом, – объяснил Моргунов. – Справа маленький гвоздик, который нужно потянуть в сторону. Именно он держит футляр закрытым. В таких раньше хранили сигары. Конкретно этот мне посчастливилось приобрести почти даром.

Гуров положил футляр на место и повернулся к Моргунову.

– Вы действительно избавились от всех предметов, которые привезли из Германии? – спросил он.

– Да, я распродал все.

– А фото не делали?

– Совершенно верно, фотографии где-то были, но я, боюсь, быстро их не найду.

Гуров решительно обвел взглядом комнату.

– Мне очень нужны эти фотографии, Алексей Егорович. И как можно быстрее. Готов помочь в поисках прямо сейчас.

Анатолий Ильич Бобровский был знаком с Гуровым десять лет. Сошлись они на фоне расследования одного из самых запутанных преступлений в практике молодого тогда Льва Ивановича. За сутки в реставрационной мастерской случилось два происшествия: кража полотна кисти Малевича и скоропостижная смерть уборщицы там же, на ее рабочем месте. Украденное полотно Малевича нашлось в ее подсобке. Искусствовед Бобровский был откомандирован на Петровку из Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина в качестве консультанта. Благодаря ему удалось выйти на целый преступный синдикат, где с подлинников делались копии отличного качества с целью последующей перепродажи оригиналов в частные загребущие руки. Именно приглашенный консультант опроверг причастность уборщицы к краже, отмыл ее честное имя и заподозрил одного из реставраторов в преступном заговоре, едва взглянув на его наручные часы, которые стоили целое состояние. Сами мошенники не имели никакого отношения к смерти уборщицы. Рано или поздно она скончалась бы и без их помощи, так как в своей голове носила бомбу замедленного действия в виде аневризмы.

Тогда Гуров и Бобровский быстро нашли общий язык. Между ними обнаружилось много общего. Они оказались ровесниками, родились в одном районе Москвы и даже женились в одном и том же году. А когда Бобровский сообщил, что его жену зовут Мария, а трудится она ассистентом режиссера, то Гуров от души рассмеялся. Некоторые совпадающие привычки и черты характера подтвердили родство душ. С тех пор Лев Иванович не только обращался к Бобровскому за советом или помощью, но и неоднократно бывал у него на даче, пару раз прихватив туда Стаса с его супругой.

Сегодня Анатолий Ильич трудился все в том же Пушкинском музее, где читал лекции, исследовал предметы искусства и изредка проводил выставки. После развода жил один, все так же предпочитая много времени проводить на даче. Туда же позвал и Льва Ивановича, которому срочно потребовалась консультация.

Он приехал на дачу к Бобровскому уже в сумерках. Бобровский встретил его, выйдя на середину широкой дороги, пролегающей под окнами его двухэтажной дачки из соснового бруса с пристроенной к ней просторной верандой.

Гуров приветственно гуднул и завернул на подъездную дорожку.

– Давно не виделись, Толяныч.

– Да я-то всё тут, а вот ты где был?

– Работал, Толь. И сейчас работаю.

– Останешься на ночь?

Вместо ответа Гуров указал на багажник и многозначительно улыбнулся.

– Но пить будем в доме, а то скоро дождь обещали, – предупредил Бобровский.

– И шашлыки не успеем сделать?

– Обижаешь. Уже и мясо замариновал. А погода не проблема, просто сядем на веранде.

Прогноз не обманул – дождь зарядил через полтора часа, принеся с собой прохладный ветер. Потягивая пиво, Гуров с тоской думал о том, что завтра рано утром ему предстоит насмерть сражаться с автомобильными пробками, чтобы вовремя успеть на работу.

– Показывай свои фотографии, – попросил Бобровский, в очередной раз перевернув шампуры с мясом на мангале. – И еще раз: что от меня нужно? Оценка?

– Нужно определить примерную стоимость каждого предмета, – пояснил Гуров, раскладывая фотографии на столе. – Снимки делали очень давно, качество тут не очень. Но уж что есть.

– Посмотрим, посмотрим…

Бобровский взял в руки фотографии. Первую рассматривал совсем недолго, на второй тоже не задержался. Было видно, что с каждым снимком его интерес к увиденному пропадал все больше.

– Ну, что я могу сказать, Гуров? Ничего интересного. Поэтому