Лариса Соболева - Замкнутый круг обмана Страница 23

– Это все ее вещи. Еще пистолет.

– Неси сюда пистолет, – приказал Адам Булькатый.

Когда Гоги отдал ему пистолет, Тимоха воскликнул, указывая пальцем на пушку:

– Это Каракуля! Я точно знаю. На нем примета, буква «З» выгравирована. А может, это цифра три. Вот, смотри.

– Каракуль дал тебе пистолет? – спросил у Лии Адам.

«Раз Антоша пришел сюда, значит, ему сказал Каракуль, куда идти, – рассуждала Лия про себя. – А у самого, может, машина сломалась, мало ли что произошло. Каракуль все равно сюда доберется, встретит сына, только бы Антон не выбежал!»

– Нет. Я взяла его сама, – ответила Лия.

– Ах, украла? А я скажу Хачику, что ты в сговоре с Каракулем. Он тогда шкуру сдерет и с него. Мне давно хочется внести раздор между ним и телятами. А то слишком много собрал Хачик вокруг себя головорезов.

– А мне плевать на Каракуля, – вздернула подбородок Лия.

– Где документы Алекса? – перешел на жесткий тон Булькатый.

– Не скажу. Я слышала, что вы меня убьете, когда получите документы.

– Ах, ты еще и слышала? – нахмурился Адам. – Мы можем и без них убить, когда надоест с тобой возиться. Документы ты отдашь, Лия, потому что тебе будет очень больно. Гога, тащи ее в машину, потом с ней поговорим. Но какая удача, правда, Тимоха?

– Да уж. Но ты не перестарайся, все же нам надо добыть эти бумаги.

– Не волнуйся, у меня работают профессионалы. Сына бы ее отыскать. Когда твою плоть на глазах терзают – удержать язык за зубами невозможно. Поехали.

Антоша ждал до тех пор, пока звук мотора не перестал слышаться. После этого он выскочил на поляну, подбежал к Раджу, лежавшему на боку. Тот хрипел, но дышал.

– Радж, не умирай, – расплакался Антон. – Не умирай, пожалуйста.

Радж не понимал, что с ним случилось. Когда в нос ударила струя какой-то гадости, он потерял силы, упал и до сих пор не мог подняться, задыхался от нехватки воздуха. Постепенно он смог шевелить лапами, восстанавливалось дыхание и приходило понимание, что людей надо остерегаться. В нем росла ненависть уже не к одному человеку, запах которого он запомнил, а и к тем, кто только что уложил его, не используя клыки. А еще понял, что люди злы без причины, потому что они такие. Радж всегда недоверчиво относился к чужим, так как чувствовал фальшь. К Алексу приходили именно такие – ласково говорившие, но не любившие его. Это слышалось в их интонациях, улыбках, светилось в глазах – нелюбовь.

Антон положил голову пса на колени, гладил по морде и ревмя ревел. Так страшно остаться одному! Радж собрал силы, приподнял голову и лизнул Антошку в лицо.

– Ты не умер? – обнял его мальчик. – Не умер… Радж…

Ночью в кутузку пришли три человека. Били Каракуля недолго, но сильно и больно. Ни о чем не спрашивали, просто били. Он не отвечал на побои, лишь группировался, когда это было возможно. Знал, что ответные удары вызывают ярость и азарт. Били ногами в живот и по спине, дубинками по голове. Хмырь закрыл голову руками, хотя колотили не его, забился в угол и не издавал ни звука. Уходя, один мент пнул и его ногой, отчего хмырь захныкал. Наступила тишина. Каракуль лежал на полу, пережидал боль в теле. Хмырь подполз к нему на четвереньках, сиплым шепотом поинтересовался:

– Ну, че? Больно? А? Вот гады! Помочь? А?

Каракуль отстранил его, дополз до стены, сел, прислонясь спиной. Ему рассекли бровь, текла кровь. Он промокал ее, прикладывая манжет рубашки. Плохо парни поработали, так и убить нечаянно могли. Голова трещала, но ничего, она у него крепкая. А ведь здесь опасно. И что это было? Напоминание от Хачика? «Ну, сволочь, ты у меня заговоришь и запоешь по-русски без акцента! – зло подумал Каракуль. – Как же выбраться отсюда? Эх, не попробовал бежать в порту, дурак. Не хотелось осложнять и без того поганое положение. Теперь все равно, как уходить – вступив в конфликт с ментами или… пожалуй, второго варианта не будет. Самому постараться придется. Самому!»

Лию отвезли куда-то в горы. Когда ее выводили из автомобиля, она успела заметить несколько одноэтажных строений, похожих на большие бараки, тесно прижавшиеся друг к другу и обнесенные ограждением из колючей проволоки. Вокруг лес и горы. Ее отвели в один из таких бараков, заперли в подвале. Пока сквозь окно с решеткой у потолка проникал свет, Лия изучила громадный подвал. Пол, потолок и стены зацементированы, отчего здесь было холодно и сыро. У стены валялась груда деревянных ящиков и больших картонных коробок, заполонивших почти половину подвала. В углу стояли шесть бидонов, в каких возят молоко, две грязные канистры, бочонок и тряпье. Лии бросили ватное одеяло, такое старое, что вата во многих местах вылезла, пахло оно затхлостью и мочой. Поставили алюминиевое ведро, мол, это тебе туалет. Она присела на ящик и сидела до темноты. С темнотой подвал наполнился шуршанием. Лия сжималась от холода и страха, но вот кто-то проскользнул мимо, задев ноги. Она закричала, бросилась на ощупь по ступенькам наверх к люку на потолке, обитому железом, стала колотить в него. На крик пришел один, не открывая, спросил:

– Чего орешь?

– Здесь кто-то ходит. Откройте!

Люк поднялся, молодой и с наглой мордой парень, держа фонарь, какие используют моряки на судах, спустился на несколько ступенек вниз, согнулся, подняв фонарь.

– Так это ж крысы, – усмехнулся.

Лия глянула вниз и от ужаса попятилась. Крысы разбегались по углам, прячась от света. Лия ринулась к выходу, закричав:

– Отведите меня в другое место!

Парень оттолкнул ее так, что, не удержавшись, она упала на ступеньки, сползла вниз, ободрав кожу на руках и ногах. А он захохотал:

– Что, страшно? Хочешь, останусь, перепихнемся, а?

Лия поднялась, теперь внимательно разглядывая подвал и запоминая, что где лежит. Не услышав согласия, парень сказал:

– Ну, как хочешь. Больше не ори, не беспокой. А будешь орать, приду не один, тогда твоего согласия спрашивать не будем, поняла?

– Оставьте фонарь! – крикнула Лия, когда он закрывал люк. И уже тихо пробормотала, слушая удаляющиеся шаги: – Если бы вы знали, как здесь страшно… если бы знали…

Времени мало. Крысы появятся, учуют запах крови, станут искать источник запаха, а спрятаться негде. Шум! Их напугает шум. И взобраться надо повыше, а не торчать на цементном полу. Лия принялась стаскивать на середину подвала бидоны, ходила, вытянув вперед руки, как слепая. На каждый бидон ставила деревянный ящик. Соорудив площадку из бидонов, придвинула ящики так, чтобы они плотно прилегали друг к другу. Сверху уложила картонные коробки, накрыла вонючим одеялом и, поставив бочонок, забралась на эту гору. Таская бидоны, обнаружила железный прут – хоть какое-то оружие. Теперь, сидя на коробках, прислушивалась к шорохам, сжимая прут и ведро. А по подвалу начали бегать крысы. Они топали громко, словно крупные животные, кряхтели, пищали.

– Господи, – прошептала Лия, – откуда они здесь взялись?

Впрочем, крысы всегда там, где люди и грязь. Однажды читала, что эти существа, агрессивные и кровожадные, особенно когда их много, не могут жить без сообщества людей, их тянет к ним. Они нападают, если чувствуют силу, хорошо прыгают. Время от времени Лия проводила прутом по бокам картонных коробок, проверяла, не взбираются ли они к ней. Коробки шатались, Лия замирала, боясь свалиться, затем перебиралась на четвереньках к противоположному краю. Когда крысы особенно громко возились, била прутом по алюминиевому ведру. Писк крыс, напуганных шумом, леденил душу, а непроглядная темень усугубляла и без того ужасную ночь. Лия расплакалась. Но продолжала бить прутом со всех сторон по коробкам или по ведру, отпугивая крыс.

Так прошла эта страшная ночь. Когда в подвале посветлело, крысы постепенно перестали шнырять по полу, Лия в изнеможении легла на свое сооружение.

14

Утром Каракуля отвезли на допрос к следователю. Изрядно помятый задержанный с рассеченной бровью вызвал вполне естественный вопрос Артема:

– Что с бровью?

– Поскользнулся, упал… – ответил Каракуль вяло.

– Понятно.

– А мне непонятно, почему меня держат здесь.

– Непонятно ему! – проворчал Сева.

– Всеволод, поищи Руслана, – попросил Артем. Тот встал, глядя с неприязнью на Каракуля, вышел. – Давайте поговорим без протокола. Вот, курите.

Артем сдвинул пачку сигарет на край стола. Каракуль взял одну, прикурил от огня зажигалки, поднесенной добреньким следователем, и уставился на него недоверчиво.

– Я смотрел пленку несколько раз, – начал Артем, – вы ведь не собирались насиловать Лию. В курилке вы сначала шепотом сказали ей, цитирую: «Ты совсем крышу потеряла? Я что сказал? Отдай бумаги». Лия: «У меня их нет. Я по…» Дальше вы ей не дали говорить. Вы явно закрыли ей рот. Потом долго примеривались, изучали комнату. А тот, кто хочет изнасиловать, за дело берется сразу. Потом вы все-таки решились, так как поняли, что за вами наблюдают. Хачатур Каренович обещал отдать ее своим ребятам, ведь так? И вы решили оградить ее от группового изнасилования, так?