Татьяна Полякова - Я смотрю на тебя издали Страница 23

– Когда умерла ваша мама? – спросила я.

– За полгода до его исчезновения. Когда он ушел из дома, я так растерялась, не могла понять. Все ведь было нормально. Это я так считала. О девушке мне его друг рассказал, уже после того, как Денис ушел.

– Просто ушел?

– Да. Просто ушел. Ни звонка, ни записки. Взял ноутбук, деньги, что от мамы остались, и немного одежды.

– Сколько было денег?

– Сумма внушительная. Не меньше двухсот тысяч. Когда я пришла в полицию, они еще посмеялись: деньги быстро кончатся, и парень домой вернется. Потом было уже не до смеха, никто из знакомых его не видел, он никому не звонил. Мобильный был отключен еще в тот день, когда он исчез. Возникла версия, что его могли из-за этих денег убить.

– Деньги хранились дома?

– Да, мама банкам не доверяла. Из-за этих денег разные версии возникали, вплоть до того, что его могли похитить с целью выкупа. Богатый, мол, парень и все такое… Но никто мне не звонил. Денис просто исчез, понимаете?

– Ни вы, ни соседи не заметили ничего подозрительного? Может быть, приходили какие-то люди?

– Нет, – покачала Софья головой. – Ничего. Накануне я, как обычно, зашла к нему после работы. Он был дома. Сидел за компьютером. Я приготовила ужин, позвала его. Он сказал, что есть не хочет. Мы немного поссорились. Он, знаете, почти ничего не ел, я сготовлю, два дня еда стоит в холодильнике нетронутая… мне было обидно. За компьютером он засиживался далеко за полночь, я видела свет в окошке. А у него со здоровьем проблемы, надо соблюдать режим… в общем, я его отругала. Он молча прошел в кухню, поел и вернулся за компьютер. Когда я уходила, буркнул: «Спасибо». Потом я себя корила за эту ссору. Может, она и подтолкнула его… Он чувствовал себя одиноким после смерти мамы. Мне следовало быть мягче, терпеливее… Моя вина, что мы не стали по-настоящему близки. Наверное, он считал меня назойливой теткой… А ведь я любила его… и сейчас люблю. У нас нет детей, и уж теперь, конечно, не будет. Мальчик был одинок… и я… я тоже одинока… но не сложилось. Я не верю, не хочу верить… – Она закрыла лицо ладонями, однако через минуту вновь заговорила: – Но предчувствие было… проснусь ночью и думаю: где он? Что с ним? И сердце вдруг так защемит… Где же он был все это время? Почему не позвонил ни разу?

«Очень вероятно, у парня не было такой возможности, – думала я. – Следы наручников, побои да еще и кандалы, если Юрка не перемудрил… Парня где-то держали. Кто? С какой стати? Денег хотели? Так отчего не обратились к тетке? На квартиру, что досталась от бабки, тоже не позарились».

Само собой, о наручниках и побоях я женщине говорить не стала, хватит с нее испытаний на один день. Но вопрос все-таки задала:

– Квартира принадлежала вашей маме?

– Она оформила ее на Дениса. Я не возражала, хотя Аркадий был против. Это мамина квартира, и она распорядилась ею по своему усмотрению. По крайней мере, мальчик обеспечен жильем. Мама так переживала, когда узнала о своем диагнозе, не за себя, за Дениса. Взяла с меня слово, что я его не брошу. И как я теперь… – Она схватила чашку, сделала два глотка и вновь закрыла лицо руками.

– Вы сказали, Дениса воспитывала бабушка. А его родители?

Лицо Софьи словно окаменело.

– Родители умерли одиннадцать лет назад. Но до этого Денис уже два года жил с бабушкой.

– Они не занимались ребенком? – Вопрос ей был неприятен, я видела это по ее реакции.

Женщина повертела чашку в руках, немного чая выплеснулось, она смахнула его на пол, вытерла руку о подол платья. Я уже решила, что на вопрос она отвечать не станет, но Софья сказала:

– Видите ли… на свой лад они были хорошими родителями, то есть они, наверное, так считали… но… отец Дениса, мой брат, в семье был любимчиком. Папа погиб, когда мы еще учились в школе, а Коля очень походил на отца. Внешне. И назвали его Николаем в честь папы. Мама в нем просто души не чаяла. Иногда мне становилось обидно. Все, что делала я, воспринималось как должное, а вот Коля был у нас гением. Понимаете? Хотя, если честно, вся его гениальность сводилась к бесконечным увлечениям. То он рисовал, то йогой занимался, потом ему быстро все надоедало, и он увлекался чем-нибудь еще. Мой выбор мужа мама не одобрила, Аркадий ей никогда не нравился, а вот Коля, по ее мнению, женился очень удачно. Мне его жена с самого начала показалась странной. Молодая женщина, а ведет себя как старушка. Лишний раз не улыбнется, смотрит в пол, юбки всегда длинные, потом платок начала носить. Но хозяйкой была отличной, Николай жену любил, в общем, ничто не предвещало, как принято говорить в таких случаях. Родители у нее были людьми состоятельными, купили молодым квартиру, потом Денис родился. Коля работал инженером на производстве, Юля преподавала, образцовая семья. Мы даже не сразу узнали…

– О чем? – спросила я, когда Софья сделала продолжительную паузу.

– Они оказались втянутыми в какую-то секту. – При этих словах по спине пробежал холодок. Это была еще не догадка, скорее ее предчувствие. – Ходили на собрания, молились. Но поначалу мама не видела в этом ничего плохого. Даже наоборот. Николай по молодости любил выпить, а тут ни капли спиртного в рот не брал, бросил курить. Мой брат был слабохарактерным человеком и находился под влиянием своей сумасшедшей жены. Вот что было в реальности. Увлекающаяся натура, он сразу же поверил во все бредни, которыми их потчевали. В один прекрасный день они продали квартиру и уехали в жуткую глухомань. В так называемой общине было семнадцать человек. Они купили дома в брошеной деревне, построили церковь. Есть старались только то, что сами выращивали. То есть тогда их было восемнадцать, четырнадцать взрослых и четверо детей, один из которых наш Денис. Ему исполнилось три года. Родители Юли отправились за ними, надеясь уговорить дочь и зятя вернуться. Но все было напрасно. Мама, конечно, тоже ездила, и услышала от сына проповедь: они ждали конца света, и спасется лишь тот, кто истинно верует. К тому моменту брат был уже практически невменяемым. Маму в дом они даже не пустили. Можете такое представить? Родители Юли обращались в милицию, но те только руками разводили. Насильно людей в этой общине никто не держит, а верить имеют право во что угодно. Вернуть Дениса тоже не удалось, родители непьющие, ребенок под присмотром, в нормальных условиях. В нормальных – это значит почти полностью отрезанный от мира: ни телевизора, ни Интернета, радио и то нет. Однако у детей экологически чистая пища, вдоволь молочных продуктов, книжки и игрушки. И любящие родители. Родня Юли продолжала писать во все инстанции, а мама вроде бы смирилась. Приедет, посмотрит на сына и внука, поплачет и сюда возвращается. Добраться до них можно было только летом, зимой бездорожье, весной и осенью непролазная грязь. Но когда Денису исполнилось семь лет, мама заявила, что ребенка в общине не оставит. Ему надо в школе учиться. Николай возражал, говорил, что мальчик будет на домашнем обучении, у них в общине все сплошь с высшим образованием. Но мама была непреклонна, сказала, что скорее умрет возле их порога, чем уедет без внука. Характер мамы они хорошо знали. В общем, Дениса она забрала. Ни Николай, ни Юля ни разу не приезжали, но мама летом к ним ребенка возила, даже оставляла на несколько дней, все-таки родители. Все вроде бы устроилось, а потом… Однажды маме позвонили, это было в ноябре… Звонили из милиции с жутким известием. В общине решили не дожидаться конца света или, по их мнению, он уже наступил. Они заперлись в церкви и сами сожгли себя. На месте церкви обнаружили семнадцать обгоревших трупов, четырнадцать взрослых и трое детей. Уверена, вы слышали об этой истории, о ней много писали, долго обсуждали по телевидению. Случай массового психоза, закончившегося так трагически. Впрочем, одиннадцать лет назад вы были еще девочкой… О беде узнали не сразу. В деревне, что в нескольких километрах от общины, видели столб дыма, но жили там одни старики, опять же, бездорожье. Охотники случайно вышли к этому месту. Недоеные коровы исходили ревом, а собаки жутко выли. На сгоревшую церковь охотники, конечно, внимание обратили, но сначала пошли по домам. Все на своих местах, а людей нет, такое впечатление, что они внезапно покинули деревню. Вызвали милицию. А потом на пожарище нашли трупы… По словам очевидцев, такого ужаса им испытывать никогда не доводилось. Следствие продолжалось больше года. В голове не укладывалось, что люди добровольно избрали для себя мученическую смерть, ладно для себя, для детей, младшей девочке было девять лет.

– Денис знал о том, как погибли его родители?

– Мама старалась оградить его, но вы же понимаете… очень многие знали, кто-то непременно бы рассказал… Бабушку Денис ни о чем не спрашивал. Она тянула с этим известием как могла, а потом просто сказала, что папа с мамой умерли. К тому моменту он уже давно жил с бабушкой, к родителям ездил только летом, да и то ненадолго… В общем, нам показалось, он воспринял их смерть довольно спокойно. Семьей для Дениса стала моя мама, и ее потерю он переживал очень тяжело. Знаете, что меня удивило? – вдруг сказала Софья, нахмурившись. – Денис брал у меня книги на английском. Незадолго до ухода из дома вернул книжку, я поставила ее в шкаф. А буквально на днях собиралась дать ее ученице, и вдруг обнаружила в ней фотографию.