Анна Данилова - Девушка по вызову Страница 23

Сергей пошел на кухню и сварил себе кофе. Он знал, что уже все равно не уснет. До утра еще шесть часов, за это время он не продвинется ни на шаг к Эмме, а если он сейчас вылетит в Москву, то уже вечером сможет вернуться обратно и продолжить поиски. Он потеряет несколько дневных часов, но зато приобретет много денег, с помощью которых ему, быть может, удастся «выкупить» Эмму. Решение было принято, Сергей позвонил в аэропорт и заказал один билет до Москвы. Затем побрился, надел костюм, собрался и поехал на машине в аэропорт. Оставив машину на стоянке, купил билет и стал ждать отправления. В аэропорту было пустынно, и каждый звук отдавался эхом под высоким куполом беломраморного зала.

– Эмма, вернись! – услышал он громкий мужской голос и от неожиданности выронил сигарету. Прямо на него летела на велосипеде маленькая девчушка лет пяти с развевающимися рыжими кудрявыми волосами и в красном, в белых кружевных оборках, платье. За ней бежал молодой мужчина, очевидно, ее отец. Было похоже, что им обоим доставляет удовольствие эта ночная игра, эти гонки по белому пустому залу. – Эмма, вернись!

Они пронеслись мимо и исчезли за поворотом. Орлов поднял сигарету и бросил ее в урну. Вздохнул и с тяжелым сердцем пошел к двери: объявили посадку на Москву.

С. 1994 г.

Марины Анатольевны дома не оказалось. Соседка, к которой после недолгого раздумья обратились Наташа с Надей, сказала, что «эта дама» здесь давно не живет, что квартира эта вообще постоянно сдается «всяким разным людям» и что она, соседка, уже устала знакомиться со всеми постоянно меняющимися жильцами этой «богатой впечатлениями квартиры».

Женщина оказалась словоохотливой, и Наташа из соображений безопасности и не желая, чтобы их с Надей запомнили даже внешне, постаралась как можно скорее пресечь все ее расспросы относительно того, зачем им понадобилась съехавшая из подозрительной квартиры жиличка, и выйти из душного подъезда на свежий воздух.

– Я так и предполагала, – сказала Надя, – она же не дура какая, чтобы афишировать свое занятие. Думаю, что она сменила полсотни квартир, в которых принимала своих пациенток.

– Дуры мы, дуры, – вздохнула Наташа, – вечно чего-то боимся, обращаемся черт-те к кому вместо того, чтобы пойти к участковому врачу, записаться на операцию…

– Послушай, раз ее нет, то чего время терять? Давай поедем к этому твоему Виктору, ты познакомишь нас, а?..

Наде явно не терпелось как можно скорее начать новую жизнь, и этот масляный блеск в ее глазах и желание отдаться первому встречному за деньги пробудили в Наташе чувство брезгливости и презрения. Она, которая сама только и знала, что занималась тем же, вдруг представила, какой же идиоткой выглядела в глазах Виктора, когда впервые увидела его и согласилась на него работать. Так чего же удивляться его скотскому отношению к своим «рабыням», беременность которых лишь усложняла его работу и создавала дополнительные трудности. Зачем они ему, когда на улицах города так много дешевого «сладкого мяса», как он называл иногда своих девочек.

Но кто убил Лену Кравченко? Кому понадобилось стрелять в нее? Ее убили либо во время операции, либо после нее, но в любом случае свидетельницей убийства была докторша. Марина.

Наташа замотала головой, прогоняя путавшиеся мысли. Она уже устала от них, от той абсурдности, которая сквозила в цепи навалившихся на нее событий.

Квасниковка запомнилась ей звуками мычащих коров, отцовского пьяного ора на мать, звонким звучанием молочной струи, бьющей в цинковое голубовато-серебристое ведро между жирно блестевшими сильными пальцами матери, и еще – неистребимым крепким запахом навоза, который ей приходилось убирать, когда отец запивал…

– Хорошо, я сейчас позвоню ему, – сказала она, чувствуя, что слабеет с каждой минутой и что понимает стоящую рядом Надю, готовую за гроши продавать свое унижение. Да, она унизится, она сейчас же позвонит Виктору и все объяснит ему, скажет, что испугалась последствий того, что они задумали, снимая на пленку девушку с мужиком-извращенцем, любителем старинных камзолов и нежного девичьего рта… Она сделает для Виктора все, чтобы он только простил ее и позволил работать на него дальше.

Они нашли телефон-автомат на соседней улице, и Наташа, дрожа от страха и чувствуя сухость во рту, словно уже заранее успела отравиться предстоящим разговором, набрала номер Виктора и, услышав его голос, чуть не лишилась чувств.

– Это я, Наташа, – проговорила она чужим голосом, сиплым и неестественно низким. – Мне надо встретиться с тобой и поговорить.

Он назвал место и время встречи так, словно ничего и не было, словно они расстались лишь вчера и теперь им предстояло встретиться, чтобы поехать к новому клиенту.

– Хорошо, спасибо, я сейчас приеду, точнее, мы сейчас приедем… – сбивчиво, волнуясь, пробормотала она.

– С кем это? Ты не одна? – вот теперь она узнала его другой тон: настороженный, волчий, опасный.

– Со мной подружка Надя. Она хочет познакомиться с тобой.

– А поработать она не хочет, а то у меня тут один клиент… Она девственница?

– Нет, – прошептала Наташа, краснея и глядя широко раскрытыми глазами на внимательно наблюдающую за ней Надю, после чего на мгновение прикрыла ладошкой трубку и едва слышно повторила его вопрос.

– Нет, я не девственница, – ухмыляясь, пожала плечами Надя. И эта ухмылка Наташе тоже не понравилась. Да и вообще сама Надя сегодня открылась ей совершенно с другой стороны, с которой она ее и не знала. «Тихоня…»

– Тем лучше, – услышала Наташа голос Виктора. – Приезжайте вдвоем, но работать будет она одна. Ты условия ей сказала?

– Нет еще, не успела, я же не была уверена, что ты…

– Понял. Ну ладно, подъезжайте. Жду.

Послышались короткие гудки, но Наташа еще почему-то держала трубку в руках, словно не веря в свое счастье. Виктор простил ее! Он разговаривал с ней обычным тоном. Он понял, что она сбежала от него, потому что испугалась, но теперь, когда она вернется к нему с повинной, он примет ее обратно, и снова потечет относительно спокойная, обеспеченная жизнь. Теперь она уже сама снимет квартиру, где будет жить одна и куда будет приходить после свиданий, чтобы отдохнуть и набраться сил. У нее будет своя ванна, чистые полотенца и тишина… А когда появятся настоящие деньги, она станет хорошо одеваться и, быть может, выйдет замуж за одного из своих клиентов-импотентов.

По дороге, в такси, Наташа на ухо Наде, так, чтобы не услышал водитель, объяснила ей, что клиенты у нее будут специфические, маломощные в половом смысле, но богатые и добрые; рассказала она ей и о том, что неплохо было бы им что-нибудь спеть, станцевать, показать стриптиз, сделать массаж или чего-нибудь этакое, от чего клиент пришел бы в восторг и в следующий раз пожелал только ее.

– Этот твой Виктор что, специализируется только на импотентах?

– Можно сказать и так. Попадаются, конечно, и нормальные мужики, но у таких, как правило, и так полно баб, а эти, «папики», любят во всем постоянство… Они же чувствуют себя ущербными, а потому ими можно вертеть, как хочешь.

– Но я не умею петь…

– Научишься. Все, приехали.

Луговое – С. Июль 1996 г.

– Куда ты меня везешь? Оставь меня в покое! И как вообще ты мог оказаться в Луговом? – рыдала Эмма, свернувшись на сиденье в клубочек и сотрясаясь всем телом. – Да лучше бы я села в тюрьму! Я поверила тебе, испугалась, а ты… ты… – Она зашлась в плаче, и Перову пришлось останавливать машину, чтобы приводить Эмму в чувство. Небо над полем, возле которого они остановились, приобрело какой-то ядовито-зелено-розовый оттенок. Эмма, забившись в угол, выглядела ужасно: лицо ее опухло от слез, глаза потускнели, волосы растрепались. Перов, который посветил ей фонариком в лицо, покачал головой.

– Ну ты даешь, подруга… Я и не знал, что у тебя нервы… Значит так, слушай меня внимательно и не говори, что не слышала. Ты хочешь сбежать от меня?

Она не ответила, а лишь отвернулась, не считая нужным вообще как-то реагировать на этот бессмысленный вопрос. Тем более что ответ был очевиден.

– Так вот, я предлагаю тебе еще одну сделку, но только уже разовую. Сейчас мы с тобой едем в город, я привожу тебя в одну квартиру, ты открываешь ее ключами, которые я тебе дам, достаешь из сейфа драгоценности, выходишь из квартиры, запираешь ее, передаешь мне золото и бриллианты, и все!.. На этом твоя миссия заканчивается. Все очень просто. Там нет никакой сигнализации, главным препятствием остается сейф… Но он без шифра, а обычный, несгораемый, от которого у меня тоже имеется ключик. Дело очень выгодное и для тебя, и для меня. И мы с тобой расстаемся.

– Ты хочешь, чтобы я ограбила Орлова? – догадалась Эмма, как только услышала о драгоценностях.

– А ты думаешь, что я польстился на Лору? Она крайне рассеянная женщина и совершенно не следит за своими ключами… Представь, я нашел их на даче, прямо на кухонном столе… – С этими словами Перов достал из кармана куртки целую связку ключей и потряс ими перед носом у Эммы. – Дело чистое. Да, кстати, а как ты-то оказалась там? Ты все ревешь, рыдаешь… Ты мне лучше ответь, и давно ты знаешь Лору? Что ты там делала? Не молчи же… – Он тряхнул ее за плечи. – Успокаивайся. Нам надо работать. Я думаю, что ее муж сейчас в Москве… Летом он редко когда ночует в городской квартире. Я достаточно долго следил за этой семейкой и приблизительно знаю все их маршруты и привычки. Сергей Орлов днем работает либо в своей ювелирной мастерской, на Театральной площади, либо дома, а ночевать приезжает на дачу… Во всяком случае, еще ни разу, начиная с июня, он не ночевал дома один. Из этого можно сделать вывод: раз его сейчас нет на даче, значит, он в Москве. У него там, кажется, друг или компаньон. Но для верности я позвоню в аэропорт, у меня там работает знакомая, и мы все узнаем в точности. Но ты мне так и не ответила, откуда ты знаешь эту семью?