Михаил Палев - Копье Дракулы Страница 23

Да, уязвленное самолюбие профессионала может привести к должностным преступлениям – таких примеров немало.

– Среди материалов, содержавшихся на флешке, я обратил внимание на некое подобие генеалогического древа. Любопытно, что, судя по фамилиям, оно составлено не для какого-нибудь древнего дворянского румынского рода, а для цыганского семейства. Георгеску явно искал потомков этого рода. И, похоже, он нашел что искал. Последней в этом генеалогическом древе указана некая Анна Ла Зинкако, тысяча восемьсот девяносто третьего года рождения. Георгеску настолько заинтересовался этой цыганкой, что сумел найти ее следы аж в Москве! На флешке есть составленная на нее в вордовском формате справка. Вот ее перевод: «В 1919 году Анна Ла Зинкако и ее муж Рист Ла Зинкако оказались в Москве вместе с группой румынских цыган. Рист Ла Зинкако после переселения в Москву взял фамилию Михай, трудился в артели «Румынский иностранец» и скончался от двустороннего воспаления легких в 1930 году. Согласно справке архивов НКВД сын Риста и Анны Михай (Ла Зинкако) Тома Ристович Михай, 1909 года рождения, уроженец города Фокштань (Румыния); неграмотный, беспартийный, медник-лудильщик, работавший в артели «Югославец» и проживавший в городе Москве по адресу: Авиационный переулок, дом 3, квартира 4, приговорен Особым Совещанием Народного Комиссариата Внутренних Дел (НКВД) СССР 4 июня 1935 года к пяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере за контрреволюционную агитацию. Отбывал заключение в Соловецкой тюрьме особого назначения (СЛОН). 25 ноября 1937 года Особым Трибуналом Управления НКВД по Ленинградской области приговорен к высшей мере наказания (расстрелу). Приговор приведен в исполнение 8 декабря 1937 года. Судьба Анны Михай (Ла Зинкако) с 1935 года неизвестна, согласно записи в домовой книге от 2 сентября 1935 года Анна Михай выписана из квартиры в Авиационном переулке без объяснения причин. Вместе с ней была выписана ее дочь Михай Елизавета Ристовна, 1925 года рождения, уроженка города Москвы. Судьба Елизаветы Михай также неизвестна».

– Нет сомнений, что Георгеску упорно разыскивал Анну Михай и ее потомков, – сказал Бредников. – Скорее всего, и в Москву он приезжал именно за этим. Но, к сожалению, на флешке нет информации о том, нашел он потомков Анны Михай или нет. Возможно, что он просто не успел перенести эту информацию на флешку, и она осталась на винчестере похищенного ноутбука.

Бредников говорил, но я слушал его невнимательно: в голове вертелась фамилия «Михай». Я совсем недавно где-то слышал эту фамилию.

– Валерий Иванович! – возбужденно воскликнул я, бесцеремонно перебив Бредникова. – Сеть косметических салонов, принадлежащая Соколовой, называется «Вета Михай»!

– Я знаю, – сухо ответил Тавров. – Но девичья фамилия Соколовой – Порфирьева. Так что я не усматриваю связи.

И он взглянул на Бредникова.

– Ой, извините! – спохватился я. – Продолжайте, пожалуйста!

– Так вот… – продолжил Бредников. – В выписке, сделанной Георгеску, говорится, что в качестве свидетеля по делу об исчезновении Анны Михай допрашивалась Полина Аркадьевна Демешкевич, жена инженера авиационного завода номер тридцать девять. Я поднял дело и обнаружил, что в качестве свидетелей допрашивались еще одиннадцать человек – в основном соседи семьи Михай. А Полина Демешкевич пользовалась услугами Анны Михай, подрабатывавшей пошивом одежды. Кстати, клиенток у нее было много, но допрашивали из них только Демешкевич. И из всех свидетелей, чьи показания отражены в деле, Георгеску упоминает только Демешкевич. Здесь есть какая-то связь, но я не имею ни времени, ни сил на столь детальное расследование, поэтому хотел бы, чтобы вы, Валерий Иванович, занялись этим. Я думаю, что Георгеску совсем не случайно из всех свидетелей отметил именно Полину Демешкевич.

– Займемся! – кивнул Тавров.

– Вот вкратце все, что мы нашли интересного на флешке Георгеску, – подытожил Бредников. – Там есть еще материалы по теме исторических исследований Георгеску, но у них достаточно большой объем, и переводчики еще не закончили работу с ними. Как только переводы будут сделаны, я тут же перешлю их вам.

– Большое спасибо, Александр Александрович! – поблагодарил я и взглянул на часы. Бредников, видимо, решил, что я куда-то тороплюсь и сказал:

– Минутку, Мечислав Мстиславович. Есть еще интересная информация. Дело в том, что Георгеску, прилетев в Москву, приобрел сим-карту МТС: видимо, собирался делать много звонков российским абонентам и решил сэкономить на роуминге. Эту сим-карту румынские коллеги не обнаружили: то ли ее забрал убийца вместе с мобильным телефоном, то ли Георгеску сам выбросил ее. Так или иначе, сим-карты нет, но удалось выяснить, что Георгеску приобретал ее на свое имя, и поэтому мы получили из МТС распечатку звонков, сделанных Георгеску за время пребывания в Москве. Вот, изучайте!

И Бредников положил на стол лист бумаги. Тавров взял лист и внимательно его проглядел. Затем достал из кармана клочок бумаги и положил на стол.

– Как и следовало ожидать! – удовлетворенно заметил он, черкая маркером по распечатке звонков. – Едва вставив симку в телефон, Георгеску тут же позвонил на московский городской телефон. И знаете, где установлен этот телефон?

– У Шергина? – предположил я.

– Как бы не так! – с довольным видом усмехнулся Тавров. – Ты же сам говорил, что в квартире, где проживал Шергин, городской телефон давно отключен за неуплату. Нет! Телефон этот установлен в особняке госпожи Соколовой!

Глава 7

Интересная информация!

– Вот так дела! – изумился я. – Так, значит, Соколова знала Георгеску?

– Скорее это Георгеску знал ее, – заметил Тавров. – Обычно люди при взаимном знакомстве обмениваются номерами мобильных телефонов. Скорее всего, он нашел Соколову через какую-нибудь базу данных, скажем, через базу МГТС, если телефон в особняке зарегистрирован на нее. А мобильный телефон Соколова сама не покупала, поэтому в базе данных МТС ее не оказалось.

– Думаете, что Георгеску вышел на Соколову в ходе своих поисков? – удивился я. – Но каким боком Соколова могла его заинтересовать? Елки зеленые! А что, если она заинтересовала его потому, что ее сеть косметических салонов называется «Вета Михай»? Ведь Георгеску искал потомков Анны Михай!

– Мы пока не знаем, почему так называется сеть салонов, а потому не можем утверждать, что это предположение верно, – отозвался Тавров. – Но мы можем попробовать навести справки, не беспокоя Веронику Павловну и ее окружение.

Тавров нажал на кнопку переговорного устройства и сказал:

– Катя! Зайди ко мне, пожалуйста!

Вошла секретарша Таврова Катя.

– Катюша! – обратился к ней Тавров. – Ты слышала о косметических салонах «Вета Михай»?

– А как же! – воскликнула Катя. – Хорошие салоны, но для меня дороговаты. А что?

– Я хочу знать, почему эта сеть салонов называется «Вета Михай», – сказал Тавров.

– Ваша золотая кредитка и приличная машина на завтра, – тут же сориентировалась Катя.

Тавров достал из бумажника кредитку, передал Кате.

– Насчет машины я позвоню тебе вечером. Есть пара человек, которые согласятся предоставить в мое распоряжение дорогую машину и, возможно, даже с шофером, – сказал Тавров и, критически глянув на Катю, добавил: – Лучше, конечно, с шофером.

Катя хмыкнула, но ничего не сказала и покинула наше общество.

– Возможно, что завтра мы узнаем: случайно ли происхождение названия салонов или нет, – сказал Тавров. – Но на заметочку возьмем: Георгеску, скорее всего, сам вышел на Соколову и она была ему очень нужна, раз первый звонок он сделал ей. Так… Видимо, они нашли общий язык, потому что в дальнейшем он звонил уже на знакомый нам номерочек МТС, зарегистрированный на имя Лаврушина Владимира Андреевича и купленный им, видимо, специально для Вероники Павловны.

– А Шергину он звонил? – нетерпеливо спросил я.

– А как же! Звонил, и не один раз. Вообще, он звонил практически только Соколовой и Шергину. Есть звонки от непонятных абонентов… Впрочем, судя по времени, это звонки от диспетчера и водителя таксомотора: все они приходятся на день отъезда Георгеску и идут после его звонка в известное транспортное агентство. И что интересно: ни одного звонка своему коллеге Причарду Георгеску не сделал. То есть слова Причарда о том, что он ничего не знал о визите Георгеску в Москву, полностью подтверждаются.

– А вы уже получили распечатку переговоров с телефона Шергина? – спросил я. – Хорошо бы сличить.

– Да, Александр Александрович уже передал ее мне, – ответил Тавров. – Я хотел бы попросить тебя сличить распечатки звонков с телефонов Соколовой, Георгеску и Шергина, чтобы составить хронологический график. Может, после анализа графика появятся новые мысли.

Весь следующий день я добросовестно занимался составлением временного графика взаимных звонков интересующих нас лиц. Аналитика не является моей сильной стороной, поэтому график я составил, но новых мыслей не появилось. График не только ничего не прояснил, но еще больше добавил загадок. Внезапно вклинившийся в логичный дуэт Соколова – Шергин румынский ученый, да еще игравший какую-то свою игру, путал все карты. С заданием Таврова насчет «появления мыслей» я не справился.