Оксана Мелякина - Новый год с летальным исходом Страница 23

— Все не случайно происходит в этом мире, и вы совсем не случайно оказались здесь.

Удивительное дело под этот завораживающий голос я как будто погружалась в другой мир.

Мягкое кресло, черный столик на тоненьких ножках и колода карт в руках у Виктора. Какой же бархатный у него голос. Я никогда и представить не могла себе гадающего мужчину. Слово гадалка — женского рода. Я подумала, что мужское предсказание может быть интересным.

Виктор рассказывал о событиях моей жизни, впрочем, достаточно обтекаемыми и настолько общими фразами, которые можно применить к жизни каждого обычного человека. И все ж я заслушалась. Вот сейчас. Мне показалось, что сейчас он скажет нечто интересное.

— Рядом с Вами есть мужчина, Ваша судьба.

— Это мой муж.

— Вы не замужем.

Я улыбнулась. Меня умилила фраза Виктора. Конечно, рядом есть мужчина. Рядом есть масса мужчин. Стоит только выйти на улицу, или включить компьютер. И как многозначительно он это сказал. Наверняка сейчас начнет обещать скорое замужество и призывать внимательно присмотреться к своему ближайшему окружению. Шаблон. Как же предсказуемы все предсказатели. Но почему заведение назвали магазин, а не салон какого-нибудь ясновидящего дипломированного или признанного любым другим способом в зависимости от фантазии владельца салона.

— Вообще-то сейчас меня интересуют не мужчины, а пожилая женщина по имени Генриетта Степановна. Я сюда и зашла только потому, что это её адрес.

— Это моя тёща — изменившимся, потерявшим свою бархатистость и став от этого каким-то будничным и невыразительным голосом произнес Виктор — а что вам от неё надо?

— Вот ей я и скажу, что мне от неё надо.

— Хорошо — согласился мужчина — пойдемте со мной. Он открыл очередную незамеченную мной дверь. Я подумала, что в этом доме кроме потайных дверей наверняка есть еще и потайные комнаты, и, наверное, очень удобно снимать фильмы про привидения.

Поднявшись по тёмной лестнице, мы вошли в просторную комнату, служившую обитателям дома гостиной. Два узких и высоких окна были закрыты полупрозрачными шторами. Сквозь них видно как отражается люстра в стекле. Телевизор выключен. А на большом диване сидела Генриетта Степановна и рассматривала журнал.

— К вам пришли, мама — объявил Виктор и скрылся за очередной дверью.

Пожилая женщина повернулась и вопросительно посмотрела на меня.

— Я вас где-то видела — констатировала она вместо приветствия — присаживайтесь.

Легко было напомнить, где она могла видеть, но оказалось сложно объяснить, зачем я пришла. В самом деле, зачем? Если пожилая дама имеет какое-то отношение к убийству — глупо рассчитывать, что она тут же начнет признаваться и каяться, а если она ни при чем, то тем более ничего не знает. Разговор у нас явно не клеился. Я задавала какие-то не те вопросы и Генриетта Степановна, не выдержав, заявила:

— А теперь скажите мне милочка, что на самом деле вас интересует, или мы прекращаем разговор.

Я рассказала.

— Какой кошмар! — воскликнула пожилая женщина — Как же так можно! Он ведь еще молодой человек! Постойте-постойте. Так вот почему вы спросили, не угощал ли он меня чаем? Милочка, уж не думаете ли вы, что я имею к этому какое-то отношение? Боже мой, какой ужас! Как вам это только могло прийти в голову? Уходите немедленно.

От негодования Генриетта Степановна прямо затряслась.

— И имейте в виду, я сообщу о вашем приходе в полицию. Какое безобразие!

Да, надо признать я потерпела неудачу. Мое расследование ни к чему не привело. Мне хотелось верить, что праведный гнев бабули свидетельствует о непричастности к убийству, но в то же время было жаль расставаться с последней ниточкой которая у меня была в этом деле.

— Вернитесь — крикнула пожилая женщина, когда я уже была за дверью.

Я возвратилась в комнату. Генриетта Степановна, внимательно на меня посмотрела и совершенно спокойно произнесла:

— Не женское дело выяснять кто убийца. Будь осторожней.

Следующий день тоже не принес никаких изменений. На работе все обсуждали скоропалительное увольнение Германа. Соседки по кабинету бросали на меня сочувственные взгляды, связывая мой унылый вид с этим событиям. Хорошо еще, что они не знали про новый год и наше неудавшееся расследование. Истинную причину увольнения Герман никому не назвал. Девчонки выдвигали версии одну нелепей другой. Предполагали от болезни кого-то из родственников до внезапно свалившегося на Германа наследства. После обеда вернувшись из бухгалтерии, Ирина закрыла дверь и громким шепотом сказала:

— Дамы! Я знаю, почему он ушел!

— Кто ушел? — не сразу сообразила я, о ком речь.

— Да Герман же, больше еще никто не увольнялся.

— Ирина, не томи, рассказывай — Ольга подъехала на стуле поближе к нам.

— Так вот. Уволился он потому, что новая директриса была его любовницей. Он её бросил и теперь боится, что она будет ему мстить.

— Ты серьезно? — у Ольги округлились глаза от удивления — а откуда такие сведения?

— В бухгалтерии сказали. А им рассказала Эмма. Она осенью видела их в сквере — они громко ссорились. Её Эмма еще не знала, а Германа из деликатности обошла подальше. Она еще тогда подумала, что вот надо же такой интересный молодой человек и эта престарелая тетка. Наверное, он встречался с ней из-за денег, а сейчас нашел себе кого-то помоложе.

Ирина бросила в мою сторону выразительный взгляд и закатила глаза, мол, она тут совершенно ни при чем.

— Или побогаче — вставила свое слово Ольга — наверное, у министерских тёток не так много денег.

— А может у неё муж богатый?

— Если он вообще есть.

Мне показалась забавной эта версия. И я поддержала разговор, сначала поохав на тему — ну неужели так бывает, а потом — ай да Эмма, какая наблюдательная и с какой памятью.

Хорошо, что Герман этого не слышал. С его мнительностью переживаний хватило бы на пару лет точно. А вот как может отнестись к этой сплетне новая директриса, я даже представить себе не пыталась.

Что-то неясное тревожило меня. И я никак не могла понять что. Деточка по-прежнему не давал о себе знать. Но было и еще что-то. Герман! Вот что! Тогда, в новогоднюю ночь он ушел от разговора о причине ссоры с директором, а сейчас я почувствовала острейшую необходимость узнать, что конкретно хотел от него шеф.

После работы я отправилась к Герману. Предупреждать его я не стала, чтобы не нашлось причин для отказа, а позвонила уже стоя у закрытой двери подъезда.

— Ты? — Удивился Герман — мы же уже попрощались. Лена, извини, если я не оправдал твоих надежд.

— Герман! До того как ты уедешь нам нужно поговорить.

— Заходи — тяжело вздохнул он и открыл дверь.

В квартире совершенно ничего не изменилось, если не считать большую дорожную сумку, появившуюся около дивана.

— Когда ты едешь?

— Завтра рано утром. Я уже отдал ключи квартирантам. О чем ты хотела со мной поговорить?

— Помнишь, в новогоднюю ночь мы с тобой решили найти того, кто убил директора?

— Извини, мне сейчас не до этого. Меня никто не подозревает и это главное, а с остальным пусть разбирается полиция.

— Если так, расскажи мне, о чем тебя просил шеф. Пожалуйста.

— Это не имеет отношения к его смерти. Я этого не сделал, значит и умер он по другой причине.

— Пока еще неизвестно. Ты отказался, а кто-то другой мог и согласится.

— Да мне-то что? Моя совесть чиста.

— Тем более. Тогда вообще непонятно какой смысл тебе это скрывать?

— Ну, хорошо. У нас в городе есть фирма, которая называется «Лорд». Офис у них на улице Сакко и Ванцетти. Директор сказал мне, что по его сведениям эта фирма собирается конкурировать с нами и уже сделала предложение о сотрудничестве всем нашим постоянным заказчикам. Так вот поэтому он просит меня взломать их электронную почту, и выяснить какая информация хранится в их компьютерах.

— А что это может дать? Если они конкуренты, можно представившись потенциальным заказчиком, легально и совершенно законно выяснить все что может быть интересно.

— Я ему тоже об этом сказал. Но Владлен Платонович настаивал. Я отказался, и тогда он сказал, что я отказываюсь, потому что просто я нулевой специалист, ну и остальное пересказала Алевтина Петровна. Лена! Мне так неприятно это вспоминать. И я хочу прекратить этот разговор. Угостить тебя чем-нибудь?

— Нет, не надо. Удачной тебе дороги. И вообще — береги себя и будь счастлив.

— Обязательно буду — Герман впервые за вечер улыбнулся — я никогда не забуду, что благодаря тебе я вернул Инну.

Идти в «Лорд» сегодня было поздно. Домой совершенно не хотелось. Я вспомнила, что давно собиралась купить в большую комнату картину из гобелена. И отправилась в художественный салон. В конце концов, это лучше чем провести вечер, в тоске поглядывая на телефон каждые пять минут. Я уже не раз приходила сюда выбирать картину, и даже присмотрела одну, но никак не решалась её купить. На картине была изображена белая тигрица, играющая с тигрятами, а на заднем фоне, на пригорке огромный тигр охранявший свое семейство. Меня смущал сюжет картины. В природе тигры ведут одиночный образ жизни, а тут такая идиллия. Но картина была мне симпатична, она производила умиротворяющее впечатление, и я собиралась её купить. А сегодня эта картина мне не понравилась. Я выбрала городской пейзаж. Двор стандартной многоэтажки. Промозглый осенний вечер, снег еще не выпал и всё, и лысые деревья, и дома с мокрыми стенами, и пожухлые клумбы выглядят уныло и как-то по-сиротски. Я купила печальный пейзаж и отправилась домой.