Паула Гослинг - Тайна Люка Эббота Страница 23

— Мы не говорили о деньгах. — Она пожалела, что начала этот разговор.

— Вы меня удивляете. Я всегда считал, что Пикок больше ни о чем и не говорит.

— Марк — очень воспитанный, интеллигентный, интересный…

— …трус, — подсказал Дэвид.

Дженифер в изумлении уставилась на него.

— …Что? — выдавила она из себя наконец.

Дэвид был достаточно благороден, чтобы выглядеть при этом смущенно, но повторил.

— Трус.

— Замечательное слово, — одобрила Клоди. — Твоя очередь, Дженифер.

Дженифер странным взглядом смотрела на Дэвида Грегсона. Он отвел взгляд и почувствовал себя неловко.

— Слово «трус» — это лучшее, что вы можете представить в поддержку своего обвинения? — спросила она, неожиданно чувствуя, что задыхается от сдерживаемого смеха, несмотря на попытки сохранить злость на Дэвида. Он выглядел столь неприбранным и непричесанным, и так напоминал маленького разозленного мальчика, у которого украли его игрушки… Он был так сердит, что выглядел забавно.

— Впрочем, согласен, это поверхностное замечание, оправдываясь, сказал он. — Я начитался Дюма.

— Тогда понятно. Это многое объясняет, конечно.

— Конечно, — эхом отозвалась тетушка.

Он взглянул на них обеих, увидел их смеющиеся лица — и ощутил себя глупцом.

— Боюсь, я устал от собственного ума, — горько сказал он. — Оставляю себя на ваш суд, леди. Темнеет, а мне нужно сделать кое-какую работу до ночи. Простите. — И он пошел к двери.

— Дэвид, — уступчивым тоном заговорила Дженифер. Он остановился, но не обернулся. — Марк — неплохой человек, вы знаете это. — Она говорила ему в спину, удивленная собственным желанием задобрить его. — Он не виноват в том, что родился тем, что он есть. С вопросом о консультациях и оплате мы разберемся позже, когда его предложение станет более реальным. Тем временем пока я продолжаю выполнять свои обязанности здесь, а то, как я поступлю с собственной жизнью, — это только личный вопрос. Я могла бы указать на то, что мужчины, как и женщины, подвержены эмоциям, и так же переносят их на свою профессиональную жизнь. Когда читаешь статистику самоубийств и зависимости от наркотиков среди врачей, обнаруживаешь, что все мужчины…

— Довольно, — сказал Дэвид через плечо таким тоном, который указывал, что он не желает более ни разговора, ни ее присутствия.

Дженифер стояла, глядя на пустой дверной проем.

— Ты выиграла раунд, — резюмировала тетя Клоди. — Он ждал, что ты взорвешься, а ты не стала. По крайней мере, не слишком. Я считаю, в наших обстоятельствах это почти триумф.

— Да, вполне, — согласилась Дженифер. Голос ее звучал глухо. — Между прочим, возможно, я сегодня вечером пойду с Марком пообедать. Я еще не решила.

— Прекрасно, милая. — Тетушка хмурилась над своей вышивкой. Цветок ей не нравился: он явно был не на месте. Нужно было все переделывать. Она подняла было взгляд и хотела заговорить, но увидела, что Дженифер также вышла. — Давай начинай работу снова, ты, старая глупая женщина, — сказала она себе. — Предоставь молодым самим решать их проблемы, так же, как ты решала когда-то свои. — И она вновь заправила нить и принялась вышивать. Но ничего путного не получалось, поскольку ее мысли были далеки от вышивки. — Старая дура, — вновь обругала она себя. Но думать об ином не получалось.

Вечерний прием закончился гораздо позже, чем ожидала Дженифер, и когда она, наконец, позвонила Марку, было уже слишком поздно для обеда. В кухне она наспех заправилась сэндвичем и встретилась с Марком в Уолсэке за коктейлем.

По какой-то причине он сделал вывод, что звонок Дженифер явился знаком ее капитуляции, а вечерний коктейль — прелюдией к возобновлению их отношений. Когда же она дала ясно понять, что не желает, чтобы вечер окончился где-нибудь в гостиничном номере, он начал спор, который был прерван лишь ее уходом.

Заставлять мужчину сердиться дважды за один день — это уж слишком, думала она, возвращаясь домой одна. Если не что иное, так это соображение заставило, наконец, ее задуматься над их отношениями серьезно. Желает ли она выйти замуж за мальчика в душе, этакого юнца под два метра ростом? По здравом размышлении она решила, что нет.

Безмерно усталая, она упала в постель — и почти моментально заснула глубоким, без сновидений, сном.

Сон ее не был продолжителен. Кто-то тряс ее за плечо. Она пробормотала что-то и зарылась поглубже в постель, полагая, что ее схватил за плечо просто осенний холод.

— Дженифер! Черт возьми! Дженифер! Проснитесь! — Тон голоса был бесцеремонным, а голос явно принадлежал Дэвиду Грегсону.

Бог мой, подумала она, что-то случилось, — и заставила себя выплыть из глубин сна навстречу его лицу, туманному для нее из-за слипшихся ресниц.

— Что такое? Опять мистер Дивер? — пробормотала она, стараясь не закрыть глаз.

— Нет, на этот раз не мистер Дивер, — холодно сказал Дэвид. — Это ваш бой-френд. Кажется, убита его мать. Они позвонили и просили прислать врача. Хотите поехать — или предоставите мне?

Глава 13

К тому времени, кода прибыли Люк и Пэдди, дом уже был освещен. Облака морозного тумана клубились над головами людей в форме, что собрались вокруг. Ночь была чрезвычайно холодной, и многие в ожидании формальностей следствия хлопали в ладоши и топали ногами, чтобы согреться.

Однако возле рта Мейбл Пикок не висело облачко дыхания. Небольшой налет изморози выступил вокруг зияющей раны на ее горле, и тело ее было все еще теплое. Она лежала внизу длинного газона, что спускался от Пикок Мэнор к реке. На ней было цветастое шелковое платье и, очевидно, пальто внакидку, на котором она теперь и лежала. Значит, она вышла из дома по какой-то причине, должно быть, по важной причине, и не ожидала, что задержится, подумал Люк.

— Мы думали, что это — из-за собаки, сэр, — сказал Беннет, заметив взгляд Люка. — Должно быть, она вышла позвать собаку или что-то в этом роде, прошла вдоль по газону — и тут была схвачена.

— У них есть собака? — спросил Люк.

— Да, сэр. Ее сын говорит, что приехал домой и нашел уличную дверь раскрытой настежь, а собака бегала вокруг и вела себя странно. Она убегала к реке — и прибегала обратно, как будто звала за собой, если вы меня понимаете. Пикок обошел дом и выяснил, что матери там нет, поэтому он взял фонарь и пошел за собакой. Он говорит, что подумал, будто она взяла собаку, чтобы прогуляться, — и подвернула ногу, или вроде того… и нашел ее… вот так. Он был очень близок со своей матерью, мистер Пикок. Поэтому воспринял случившееся так тяжело. Мы вызвали врача.

— Понимаю. Спасибо. Следователь извещен?

— Да, сэр, уже едет. — Теперь Беннет хорошо усвоил последовательность действий в подобных случаях. Стал уже привыкать к убийствам.

Мистер Пикок сидел в холле. Его лицо было мертвенно-белым, руки судорожно обхватили подлокотники кресла с прямой спинкой, обращенного к двери. Когда вошли Люк и Пэдди, он даже не взглянул на них. Люк вынужден был склониться над ним и дважды обратиться по имени, прежде чем Марк пошевелился.

— Мистер Пикок, я — старший уголовный инспектор Эббот. Примите мои соболезнования и извините меня, что я тревожу вас в такой момент, однако у меня к вам несколько вопросов…

— Она мертва, — проговорил Марк. Его голос был безжизненным и отстраненным, будто он читал сводку новостей.

— Да, сэр. Мне очень жаль.

Марк поглядел на него:

— Это невозможно объяснить.

— Что, сэр?

— То, что она вышла одна. Она говорила, что ни за что не выйдет из дому, понимаете. Сегодня вечером она оставалась дома одна. У нас нет прислуги, живущей в доме. Бэзил в Лондоне. Я уехал на вечер, и она сказала, что останется дома и запрется — из-за этого убийцы. Однако она вышла из дому. Ей не было нужды выходить из-за Бэркиса — он гуляет и прибегает сам, когда его позовешь. Он очень умный. Почему она вышла?

— Не знаю, мистер Пикок. — Люк оглянулся.

Холл был прекрасно обставлен и ярко освещен, однако вряд ли был подходящим местом для допроса. Слышны были голоса и звук моторов на улице. Послышались и шаги: это приехала бригада медицинской экспертизы. А здесь были лишь белые и черные мраморные панели, дубовые двери, вышитые драпировки, несколько картин маслом и Марк Пикок. Была также собака Марка Пикока, желто-белый спаниэль, беспокойно усевшийся возле стены, с тоскливыми глазами, обращенными к хозяину.

— Можем ли мы поговорить в другом месте, сэр? Где-нибудь в более официальной обстановке?

— Что? — впервые Марк, кажется, пришел в себя. — Ах, да… конечно. — Он встал, покачнулся, затем овладел равновесием. Его взгляд сфокусировался на Люке. — Я знаю вас, — сказал он, задумавшись на секунду. — Правильно?

Люк кивнул:

— Я вырос в Вичфорде. Я — Люк Эббот.

Марк пристально посмотрел на него.