Смерть берет их тепленькими - Гор Видал Страница 23

— Для замужества нужно нечто большее.

— Чем тридцать пять долларов? Да, тут я с тобой согласна. Полагаю, мне понравится кто-то очень богатый. Но серьезно, Питер, ты же не веришь, что Брекстон убил свою жену, не правда ли? Я хочу сказать, что это просто ни на что не похоже…

— Я не знаю, что думать.

На тот момент это была, пожалуй, моя самая ясная и самая точная фраза. Потом я потребовал, чтобы она поклялась держать все в тайне, и мы вернулись обратно.

Там уже дым шел коромыслом. Самые славные люди разошлись по домам. Один джентльмен свалился с ног в туалете (припоминаете историю с покойным Хью Лонгом в мужском туалете Лонг-Айленда несколько лет назад?), муж и жена обнимались в темном углу (правда, это был муж другой женщины и жена другого мужчины). Компания студентов, симпатичная шайка загорелых бездельников, распевала во все горло, чувствуя себя до предела счастливыми, и строила планы дальнейших действий, которые сводились к широкомасштабной атаке на Саутхемптон. Я уже слышал скрип тормозов, скрежет металла машин и звон разбиваемых стекол… Что делать — молодость!

И молодость в весьма подходящей форме Лиз Бессемер принадлежала в эту ночь мне. Ее дядюшка с тетушкой отправились домой. Парни, пытавшиеся бороться со мной за ее расположение, либо исчезли с оказавшимися под рукой более доступными девицами, либо уныло бродили среди припаркованных автомобилей.

— Давай прогуляемся в Монтаук!

Эта блестящая идея пришла в голову Лиз в тот момент, когда мы медленно двигались по танцплощадке, вальсируя под фокстрот. У меня не было никакого чувства ритма, и, кроме того, я умел танцевать только вальс, что и делал под любую музыку.

— Пешком?

— Я поведу машину, у меня тут машина… По крайней мере, я надеюсь. Тетушка наверняка отправилась домой с нашими гостями…

Тетушка действительно отправилась домой на машине гостей, оставив в наше распоряжение прекрасный «бьюик» с откидным верхом.

Лиз скользнула на место водителя, я расслабился рядом с нею, и мы стремительно помчались по центру длинного шоссе, идущего параллельно дюнам на протяжении всей дороги до Монтаука, конечной железнодорожной станции Лонг-Айленда.

Луна нас буквально слепила, светила нам прямо в глаза. Остановились мы задолго до Монтаука. По моим указаниям мы свернули с дороги и прочертили длинный след по песку, оканчивавшийся в Атлантическом океане. Между двумя дюнами, в миле от ближайшего погруженного в темноту дома, мы предались радостям любви.

Мне никогда не приходилось видеть подобной ночи. Небо заполнили все звезды, какие только можно видеть в наших благословенных широтах, и повсюду, по всему небу, дождем сыпались метеориты.

Когда все было кончено, мы продолжали лежать рядом на песке, еще хранившем тепло солнца, и смотреть на звезды, метеориты и луну. Соленый ветерок с моря овевал наши обнаженные тела. Лиз вздрогнула, я ее обнял и прижал к себе… Она в моих объятиях казалась удивительно легка…

— Мне нужно домой, — сказала она, и голос ее был тих и больше меня не дразнил. — Скоро утро.

Мы оба некоторое время подумали над этим. Она приподнялась на локте и с любопытством посмотрела на меня при свете луны.

— О чем ты думаешь?

— Ни о чем.

— Расскажи.

— Ни о чем… Если не считать того, как прекрасно с тобой на таком берегу и как противно снова одеваться и идти в тот дом.

Она вздохнула и потянулась.

— Славно получилось, верно?

Вместо ответа я притянул ее к себе на грудь и начал целовать. Ее маленькие груди щекотали мне кожу. Я снова был готов, хотя официально возрастной пик уже прошел, она это почувствовала и вместо ласк вскочила на ноги, бросилась к воде и нырнула.

Вспомнив то, что случилось меньше суток назад, я испугался до смерти и бросился следом в холодную черную воду. К счастью, она отлично плавала и мы благополучно миновали линию прибоя. Было так странно плыть в черном океане под черным небом… Луна и пляж белели, а гребни волн фосфоресцировали.

Потом, дрожа и хохоча, мы побежали к машине и вытерли друг друга полой тетушкиного пледа.

Мы оба согласились, что выглядим вполне прилично без одежды, причем Лиз стыдливо заметила, что она испытывает некоторое возбуждение, разглядывая мужское тело в его естественном состоянии, особенно в том случае, если ей нравится обладатель этого тела.

В прекрасном настроении мы двинулись на юг, и она высадила меня в нескольких метрах от «Северных дюн». Сероватый рассвет занимался на востоке.

— До завтра?

Лиз кивнула.

— Если я смогу. Еще не знаю, как все сложится.

— Я тоже не знаю, но надеюсь, что смогу улизнуть.

— Я тоже смогу. Когда узнаю, позвоню.

Мы крепко с наслаждением поцеловались, потом она, скрипнув резиной, умчалась. Она была, пожалуй, одним из худших водителей, которые встречались мне в жизни, но в то же время — восхитительной девушкой.

Я испытывал чувства несколько большие, чем обычно в подобных обстоятельствах; но потом поспешил выбросить все романтические бредни из головы. Она была чудесной девушкой; ночь выдалась великолепной; луна светила ярко; то, что должно было случиться, случилось — вот и все.

«Не стоит слишком серьезно относиться к таким приключениям», — строго сказал я себе, осторожно открывая дверь черного хода и заходя в кухню.

2

Очнулся я в постели.

Голова раскалывалась, словно по ней ударили топором, и в первый момент в глазах все двоилось, все было как в тумане. Потом после некоторого усилия я сумел сфокусировать взгляд на миссис Виринг.

Она о обеспокоенным видом застыла надо мной.

— Который час? — спросил я.

— Десять часов. Вы напугали нас до смерти. Что, черт возьми, с вами случилось?

Я положил руку на голову и обнаружил там огромную шишку. Кожа не была повреждена, повязки не было, только мучительная головная боль.

— Ни малейшего понятия. Я вернулся домой на рассвете и…

В дверях появился Гривс.

— Миссис Виринг, давно он пришел в себя?

— Буквально только что. Если вы…

— Не могли бы вы оставить нас наедине? Мне хотелось бы задать мистеру Сарженту несколько вопросов.

— Конечно.

Ободряюще похлопав меня по руке, миссис Виринг вышла, закрыв за собою дверь.

— Ну? — полицейский смотрел на меня, слегка улыбаясь.

— Что — ну?

Я чувствовал себя отвратительно. Тут я обнаружил, что на мне лишь рубашка и шорты, и мне неожиданно стало под одеялом очень жарко. Я