Фарфоровый детектив - Зоя Орлова Страница 23

Таких аквариумов она никогда не видела, он занимал всё пространство от стены и до стены. Именно от него исходило нежное свечение, наполняя потолок и стены комнаты быстрыми летящими сполохами.

– Завораживает, да? – голос у женщины был глубоким и сильным, шагов её Маруся не услышала.

– Извините, я зашла без стука, тут что-то так сильно шумело, хотела узнать – может нужна помощь.

– Вот как, вы услышали зов. Давно к нам никто не заходил из умеющих слышать.

Слова прозвучали странно, но женщина не выглядела сумасшедшей, даже наоборот – в ней была какая-то спокойная уверенность. Льняное платье свободного покроя очень ей шло, от шее к груди по кругу бежала вышивка сложного северного орнамента. Рука сама потянулась к карандашу, но Маруся одёрнула себя – не время сейчас для зарисовок, и кивнула в сторону аквариума:

– Странная вода у вас в аквариуме.

– Нет, обычная речная вода. В пору дождей мутная, конечно – но тут уже никуда не деться.

– Речная? – Маруся замерла на полуслове. Один из сполохов пробежал по стене над аквариумом и выхватил из темноты длинную старую доску. Так выглядят плавняки, долго пролежавшие в воде. Две фараонки выступали из седого обветренного дерева.

– Зацелованные рекой, – женщина протянула руку и ласково провела пальцами по деревянной чешуе. – Охранительницы!

– Но почему они к нам спиной?

Русалки были необыкновенно умело вырезаны. Настолько тонко, что казалось, чешуя их хвостов отливает перламутром, а кожа нежно светится. Маруся первый раз в своей жизни видела такое чудо.

– Я же сказала – Охранительницы! – женщина нахмурилась.

Какой-то шум послышался со стороны аквариума, вода в нём неожиданно всколыхнулась и выплеснулась наружу.

– Мы закрываемся, вам пора уходить. – Марусю резко потянули к двери, и в этот момент снова раздался рёв. Он был гораздо громче и яростнее, чем слышанный ею недавно. И последнее, что она увидела, перед тем, как её вытолкнули за дверь, были лица двух фараонок. Они смотрели прямо на неё, рты их были широко открыты, мелкие острые зубы обнажились в крике, в огромных глазах полыхала ненависть. Оглушённая Маруся прислонилась к двери, гладкое дерево приятно холодило щеку и успокаивало. Нет, не ненависть была в глазах у русалок, а боль.

IV

Да, рот у её двойника во сне был точно такой-же. Горячий чёрный провал с острыми зубами. Но вторая часть сна пугала больше, белёсые глаза утопленника не отпускали её. Маруся быстро приняла душ и спустилась на завтрак. Есть совсем не хотелось, она взяла только кофе и села у окна. И в этот момент поняла причину своего беспокойства.

Прямо перед ней, через два столика, сидел утопленник из её сна. Рядом с ним хмуро поглощала овсяную кашу его жена. Пара эта с самого начала поездки привлекала внимание Маруси. Они явились к месту сбора с двумя огромными чемоданами. Что можно было взять с собой в недельную поездку и запихнуть в бездонное чемоданное чрево, Маруся не знала, наряды муж с женой особо не меняли. Зато ругались с редким постоянством и громко. Он вспоминал ей какого-то Илюшу, а она в ответ принюхивалась и подозревала его в пьянстве.

Аппетит совсем пропал, Маруся сделала ещё пару глотков кофе и пошла на улицу. Сегодня группу должны были повести в этнографический музей, и Маруся надеялась расспросить там о местных русалках.

«Утопленник» с женой тоже пошли на экскурсию, но по пути он свернул в переулок. Маруся чуть задержалась и увидела, что тот исчез за дверью гастронома. Возможно, подозрения жены имели под собой основания. Жена же его неожиданно зашла в те самые «Небеса», где Маруся вчера видела ревущих русалок. Подумалось, что надо будет за ужином расспросить её, Маруся ускорила шаг и догнала группу уже на входе в музей.

V

Комната, посвящённая русалкам, была небольшой, и группа быстро её проскочила, а Маруся задержалась. Она внимательно рассмотрела несколько грубо вырезанных из дерева коренастых фигур, расписную прялку и пару вышитых рушников. И даже начала читать надписи к экспонатам, хотя и страшно это дело не любила, слова убивали то живое, что теплилось в красках.

– Почему всё-таки фараонки, откуда такое название?

– А вас не устраивает научное объяснение?

Маруся оглянулась. Как она старушку-то не заметила? Та сидела на стуле у выхода из комнаты.

– Вот это объяснение? – Маруся подошла поближе и вчиталась в текст. – Нет, не устраивает.

– И правильно, искать нужно не в википедиях.

Смотри ты, какие слова знает! Маруся улыбнулась:

– А где тогда?

– В былинах да легендах. Только их правильно рассказывать надо, – старушка наклонила голову вперёд, очки съехали на кончик носа и чудом там замерли. На Марусю смотрели ясные голубые глаза. Да нет – никакая она не старушка, просто седины в волосах много. «Соль с перцем», кажется так британцы называют сильную проседь.

– Русалки возникли не из воды речной и озёрной. И не вышли к нам с тропинок лесных. Да вы присаживайтесь, у нас на экспонатах сидеть можно.

Тембр голоса смотрительницы неуловимо начал меняться. Маруся тихо осела на предложенную скамью и дальше уже слушала не шевелясь, совершенно околдованная этим голосом. Это был поток звуков, запахов, ветра. В нём было всё – и шум летнего густого ливня, и кружение россыпи звёзд над луговыми травами, и тёплая июльская пыль, что так ласково щекочет ноги в полдень.

– Случилось это в те далёкие времена, когда Небо нежно обнимало Землю, звери и птицы не боялись людей, а сосны были такими высокими, что можно было залезть по стволу на самый верх и рукой дотянуться до звёзд.

Жили в наших местах две сестры. Домик их стоял на окраине, у самого леса. Обе мастерицы были знатные, старшая полотно ткала, тонкое и ласковое, как вода в летний день. А младшая травы знала и так умела сказки рассказывать, что слушать их можно было часами, забыв обо всём на свете. При старшей сестре жил кот серый, в лёгкую светлую полоску, а младшая из леса щенка притащила. То ли собака, а то ли вовсе – лиса, хвост пушистый и рыжий, и не кренделем к небу завитком торчал, а больше к земле стелился. Остаётся старшая сестра дома на хозяйстве, тесто для пирогов замешивает, за прялкой сидит, а кот рядом кругами ходит, мурлычет свою песню. А в это время младшая свистом собаку за собой зовёт, и уходят они вместе в лес. У нас тут раньше знатные дубравы были, полные грибов и спелых ягод. Ну и травы, само собой, ходила собирать, она же травницей была. Если в доме правильно сухие травы разложить, то запахи хороводят так, что голова легко кружится, и сны по ночам снятся спелые и летние, даже в зимнюю метель.

Так и жили сёстры в радости и достатке, пока не случилась в их жизни любовь. Да, с неё всё в мире начинается и ею же заканчивается. Влюбились наши сёстры – да в одного парня. И стала старшая замечать, что начал тот всё чаще к ним захаживать и историями младшей сестры заслушиваться. И ткань, что в её руках рождалась, словно мыслями тёмными наливалась и тяжелела. А от мрачных мыслей до несчастья – рукой подать. Сшила она для сестры рубашку, по вороту рисунок раскинула нежный и тонкий, что та паутинка. Только когда иголкой ткань протыкала, представляла, словно жалят сто ос быстрыми жалами белую кожу. И шептала слова страшные, которые только в тишине кромешной сказать и позволено. Да и то – не всякому. Слова эти вплетались в нити, скручивались и замирали, подзывали беду.

И случилась та беда в канун праздника, когда девушки на суженых гадают. Сплела младшая сестра венок, надела вытканную новую рубаху и пошла к реке. Только вошла она в воду и отпустила венок, как стала её рубаха на глубину тянуть. Оплела путами руки и ноги, сковала тяжестью грудь – не вздохнуть. Оглянулась младшая сестра, а на берегу старшая стоит и смотрит на неё. И странно так, вроде только первые сумерки на землю опустились, а тень вокруг