Виталий Скворец - Союз-Афган Страница 24

Он увидел Вагиза, стоящего у круглого обеденного стола, укладывавшего в холщёвую сумку два больших целлофановых ковала. Сэм сразу понял, что это такое.

«— Ни фига себе я за денежкой зашёл!» — пронеслась шальная мысль в его мозгу.

— Не меньше десяти кило будет, а то, и побольше!.. — оценил он «на глаз» вес наркотика, перекладываемого Вагизом.

Вагиз закончив упаковку наркотика, на несколько секунд исчез из его поля зрения. Сэм услышал скрипучий звук открываемой двери шкафа. Вот хозяин дома вновь появился у стола. Он принёс несколько пачек мелких денег.

«— Мой расчёт» — понял Сэм. Он пожалел, что выкинул удобную, «по руке», заточку и достал из кармана своей лёгкой, с капюшоном, курточки, тяжёлый кастет.

— Возьму разом и «отраву» и барыжную кассу — решил он и, подняв камешек, кинул его в трубу…

Вагиз услышал звук удара камешка о жестяной водосток, бросил сумку с наркотиками под стол, собрал пачки денег и, рассовав их по карманам, пошел к двери. Едва только он открыл её, как на его грешную голову обрушился страшно-беспощадный, нацеленный в височную кость удар.

Ему, как и Сэму, как Егору и Николаю, было на тот момент двадцать пять лет…

А Сэм, с сумкой, полной наркотиков и с деньгами, которыми набил «полные карманы», пошел на Ташкентский Железнодорожный вокзал. Ему, вдруг почему-то очень захотелось навестить одного своего заказчика на «мокруху». Для этого необходимо будет попасть в Ашхабад. Именно там живёт человек, который поможет ему продать десять килограмм «ханки»…

…Тогда Семён не знал, что менее чем через неделю, он с переломанными конечностями будет умирать на шоссе в десяти километрах от Ашхабада. Будет умирать долго, в муках, более часа…

…А когда умрёт — встретится с душами им убиенных. И с ребёночком, так и не родившимся у Тани и Егора…

Ольга Ивановна

Она поднималась, по лестнице подъезда и чувствовала, как с каждой ступенькой становится всё тяжелее на сердце. Сейчас она увидит сына, который должен быть дома, так как сегодня официальный выходной в честь всенародного праздника.

Уже идя домой, по улицам города она заметила радостное оживление. Собирались колонны трудящихся с плакатами и транспарантами, готовые к праздничному параду.

Попадались и подвыпившие с утра, для настроения, люди, которых она брезгливо-предупредительно обходила стороной. Они с мужем сами не злоупотребляли спиртным и сына вырастили с пониманием о необходимости трезвого образа жизни.

— Славочка, наверное, спит ещё, — думала она, преодолевая последние перед дверью квартиры ступеньки. — Надо зайти тихо.

Она тихо открыла дверь, зашла в коридор и остолбенела. Сразу было видно, что в давно не убираемой квартире не хватает купленных с трудом, «По-блату», дорогих вещей.

«— Нас ограбили,» — подумала отрешённо-покорно она и прижала руку к груди, где настойчивой болью напомнило о себе сердце.

— Господи! — Воскликнула она, — надеюсь, Славик не пострадал!

Она, бросив свою сумку у порога, прошла в зал. Некогда богатая, заставленная комната была пугающе пуста. Ни ковров, ни хрусталя, ни импортной аппаратуры, ни телевизора со встроенным видеомагнитофоном…

Ничего!..

— Славик, Славочка — дрожащим голосом позвала она сына. Из глаз полились слезы, и ещё сильнее закололо сердце. Она медленно пошла в сторону кухни и увидела Славика, своего сыночка, ненаглядную кровинушку, лежащего на спине прямо по середине кухни. Вид его был просто ужасен. Страшные синяки под глазами. На губах выступила пена. Спутавшиеся волосы. Грязные ноги с не постриженными ногтями, выглядывают из брючин давно нестиранных джинсов. Голый, худой торс. И вокруг — деньги. Много денег в крупных, двадцати пяти, пятидесяти и сто рублёвых купюрах. Было ощущение, что кто-то в приступе безумной радости раскидал их по всей кухне. В квартире давно не убирались и стоял, какой то могильно-затхлый запах. На давно немытых окнах — плотно-зашторенные занавески.

Полумрак.

Мать опоздала на какие-то двадцать минут на свидание с живым сыном. Ещё не остыл до конца раствор героина, сваренный «на скоряк», в столовой ложке. «Чистый», наркотик, приведший к передозировке.

Ольга Ивановна сразу поняла, что сын мёртв.

Заполняющий болью всё тело, колющий удар в сердце, подогнул её ноги и, она села на давно не мытый пол. Умирая, она в секунду поняла, что происходило с сыном.

Поняла, ужаснулась и…

…Простила… А далеко в небесах, её уже ждал её муж. Именно сейчас, у них осталось много времени для любви.

…Целая ВЕЧНОСТЬ…

А вот Славочке, там, в этом лучезарно-светлом РАЮ, места, почему-то не было…

…Другое место было у него…

Николай

Добравшись до части, Николай сразу увидел, что его десантная группа собирается на задание. Через несколько минут, по прибытии, он узнал, что нейтральный кишлак, находившийся недалеко от части батальона — взбунтовался… Это известие, и навалившаяся тоска, от потери друга едва не заставила его пойти и рассказать всё комбату. Однако он видел, что с его ребятами, за старшего офицера, на задание, должен был лететь молоденький «литёха» (лейтенант) из училища. Поэтому он, придя на рапорт к комбату, и доложив о прибытии, попросился возглавить свою группу на задании. «Исповедь» свою, решил оставить на более поздний срок. Если живым останется.

— Да отдохни ты! Ведь только с самолёта. И видок у тебя страшный, в гроб краше кладут! — настаивал комбат.

— Я отдохнул прекрасно. А вид такой, потому что сутки не спал. Прошу отпустить на задание со своими ребятами. Чувствую себя отлично! — Настаивал Николай.

И комбат сдался:

— Хорошо, сейчас получишь вводную. Скажешь командиру группы, там молодой офицер с училища, — «салага», что я тебя отправляю на задание вместо него. Приказ по части перепишу. А лейтенанту с училища скажешь, что я его в штабе жду. Будет сегодня в наряде, дежурным по части…

…Вот так и остался жив лейтенантик — парень молодой…

И вот уже Николай летит со своими ребятами на задание. Бойцы его, молодые советские парни, стараясь перекричать шум винтов вертолёта, наперебой спрашивают его:

«— Ну, как там, на гражданке? Девчата в мини ходят? Трамваи ездят?»

Николай наслаждался духом армейской дружбы, витавшим над ним. Он чувствовал, что опять очутился в семье…

«Духи»

Отряд душманов — более двухсот подготовленных «моджахедов», передислоцировалась с базы в горы, чтобы совершить налёт на колонну, выходящую с территории Афганистана. Им очень хотелось раздолбать неверных «шурави» и, напоследок, обагрить кровью агрессоров святую землю своей страны.

За это, «советник» — тоже кафир-нечестивец, обещал и денег и оружие. Они прекрасно знали и место, выбранное для засады, и состав выходящей колоны. Шансов, чтобы выжить, у советских ребят были не велики. Если только в их планы не ворвётся какая-нибудь случайность. Хотя, какая там случайность. Они «до зубов» вооружены и отлично подготовлены!..

Смерть неверным!

…Командир отряда тщательно выбирал путь, стараясь выйти на позицию удара скрытно. У него были ещё сутки. Ещё одни сутки! И он прославит себя на весь Афганистан!..

Аллах Акбар!!!

Коля

Меньше суток прошло с момента трагической гибели Егора. Николай, последний оставшийся в живых из штурмовой десантной группы, лежал с перебитыми, взрывом снаряда, ногами на горячих от дневного солнца скалах и сжимал в руках последние две гранаты Ф — 1, так называемая «лимонка». Одну — в левой руке, другую — в правой. Все одиннадцать десантников были убиты.

— Давай, сдавайся урус, — кричал какой-то полиглот-душман, демонстрирующий свои познания в русском языке. — Мы твою резать будем!

— Русские не сдаются! — Крикнул Николай, боясь больше всего потерять сознание от боли. — Сюда иди душара, я тебе кое-что на ушко шепнуть хочу!

— Моя идет, Иван, близко идёт, сейчас умирать будешь, кафир! — дико орал душман, захлёбываясь от ненависти…

Поначалу, всё было до будничности, похоже. Отряд высадился с вертолёта высоко в горах и, проделав часовой марш-бросок, оказался на высокогорной тропе, по которой должен был проследовать караван с оружием. Ребята оборудовали позиции и стали ждать подхода врагов. Радист связался с комбатом, который переживая за ребят, сам находился у рации. Николай доложился о прибытии на место. Никто не знал точно, сколько продлится ожидание. Может пару часов, а может и более суток. Надвигались вечерние сумерки. Зная, что ночью караван не пойдёт по горам, Николай собирался выставить посты командир, что десантники из «секрета» вынуждены были ликвидировать двух душманов, которые буквально «нарвались» на них. И хотя тогда ещё не было сделано ни одного выстрела, бой уже начался…