Чингиз Абдуллаев - Приличный человек Страница 24

Эдгар рассказывал об этом не без восхищения творческой энергией Иосифа Борисовича Плавника, который сумел все так провернуть, сделав из безнадежного протокола вполне удобный и легко опровергаемый протокол.

– У тебя все? – мрачно осведомился Дронго, когда Вейдеманис закончил свой рассказ.

– Почти все. Мы тоже заехали в больницу. Синяк на скуле уже завтра не будет так заметен, а разбитая губа заживет. Врач считает, что ничего опасного нет, хотя справку о легких телесных повреждениях дал.

– А у них, значит, тяжелые? – нахмурился Дронго.

– Написано, что средней тяжести. Я тебе скажу, что этот адвокат просто молодец. Сумел все так опрокинуть. Мне и в голову не могло прийти, что он потребует права Кружкова и доверенность на машину.

– Тебе нет, а мне да. Я обязан был предусмотреть и этот вариант. Не забывай, что я профессиональный юрист. Значит, плохой юрист, если Плавник сумел меня так легко обыграть.

– Ты адвокатом не работаешь, – возразил Эдгар, – у тебя другая специфика. Пусть Плавник раскроет несколько преступлений, и я посмотрю, как это у него получится.

– Ты меня не успокаивай. Я обязан был просчитать все варианты до конца. И потом, у выпускников юридических факультетов университетов не бывает специфики, разделяющей их на адвокатов, следователей или судей. Все они называются юристами. Это в юридических школах и институтах есть такие специальности, а человек, получивший университетское образование, обязан знать элементарные вещи. Ничего, в следующий раз буду умнее.

– Судебный процесс начнется завтра, – сообщил Вейдеманис, – я отменил твой билет в Нижний Новгород. Перенес на завтрашний вечер.

– Правильно сделал. Завтра я пойду в суд. В общем, сегодняшний день мы вчистую проиграли господину Плавнику. И, судя по всему, завтрашний день тоже не обещает ничего хорошего. Боюсь, что Плавник переиграет Фейгельмана и сумеет убедить суд в вынесении решения о признании искового заявления банка.

– Я тоже так думаю, – кивнул Эдгар, —у них сильная позицияи и феноменальный адвокат.

– И ничего хорошего на сегодняшний день. Маргариту Кярвалис мы упустили, про странное поведение двоюродного брата Сутеева ничего не узнали, с адвокатом просто пролетели мимо, напрасно подставили Леонида Кружкова и не нашли Ларису Кирилловну, телефон которой так и не включился. В общем, крах по всем направлениям.

– Все не так плохо, – загадочно сказал Вейдеманис, – я сумел найти номер городского телефона вдовы Сутеева. Взял его в приемной у Фейгельмана. Можешь сам позвонить Ларисе Кирилловне по городскому номеру. Я подумал, что у секретаря Фейгельмана должны быть городские номера обоих совладельцев компании.

– Молодец, – обрадовался Дронго, – кажется, это первая радостная весть за сегодняшний день.

Он набрал номер городского телефона вдовы Сутеева. Довольно долго ждал, наконец ему ответили.

– Алло. Говорите.

– Добрый вечер, – торопливо начал Дронго, – простите, что беспокою вас после такого горя, но я просто вынужден вам позвонить.

– Кто это говорит?

– Меня обычно называют Дронго. Я частный эксперт...

Она не захотела его слушать.

– Господин Дронго, я сейчас в таком состоянии, что не могу разговаривать даже с частным экспертом. Я понимаю, что вы занимаетесь розысками преступника, убившего моего мужа, но я не имею к этому никакого отношения. И прошу вас больше нам никогда не звонить...

– Подождите, – крикнул Дронго, понимая, что сейчас она отключится и больше не станет брать даже трубку городского телефона, – я звоню вам не по этому поводу. Завтра будет суд. Вы слышите меня? Завтра состоится суд, который может удовлетворить исковое заявление кредиторов компании «Ростан». А солидарный ответчик по этому иску ваша семья как наследники Николая Евгеньевича. Вы и ваша дочь. Неужели вам так безразлично будущее вашей дочери?

– Что вы хотите? – устало спросила она.

– Только встретиться с вами и переговорить. Поймите, что ситуация очень тревожная. Суд может признать исковые требования и назначить арест на ваше имущество. Неужели и это вас не волнует?

– Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, – сказала она после недолгого молчания, – но если вы так настаиваете...

– Очень настаиваю. Мне обязательно нужно с вами увидеться.

– Хорошо. Вы знаете, где мы живем?

– Конечно.

– Я предупрежу внизу консьержа. Приезжайте примерно через час. Но учтите, что я могу уделить вам не больше десяти минут. Уже достаточно поздно, и я не собираюсь долго разговаривать с вами.

– Безусловно, – заверил ее Дронго, – только у меня к вам одна большая просьба.

– Какая просьба?

– Не говорите никому о моем визите. Постарайтесь просто никому не говорить. Поверьте, что я действую в ваших интересах. Вы можете дать мне слово, что не станете никому говорить?

– Я постараюсь никому ничего не говорить, – сказала Лариса Кирилловна.

– Спасибо. Значит, ровно через час я буду в вашем доме. До свидания.

– До свидания, – она положила трубку.

– Собирайся, – сказал Дронго своему другу, – я думаю, что наблюдение за моим домом уже сняли. Поедем в гости к вдове. Только учти, что тебе придется остаться внизу, в салоне машины. Она не станет откровенничать со мной при посторонних.

– Это я уже понял, – кивнул Вейдеманис.

На проспект Академика Сахарова они приехали минут через сорок пять. Им пришлось еще немного подождать в машине, чтобы Дронго не появился в доме раньше назначенного времени. Ровно через час он вошел в подъезд, пояснив консьержу, что поднимается к Сутеевым. Консьерж, уже предупрежденный о появлении гостя, разрешил ему пройти.

На четвертом этаже Дронго вышел из кабины лифта и подошел к квартире, где висела табличка «Сутеев Н. Е.». Взглянув на табличку, он грустно усмехнулся, позвонил в дверь. Примерно через минуту дверь открылась. На пороге стояла высокая красивая женщина. Собранные волосы большим узлом, тяжелые темные круги под глазами, потухшее лицо. Было заметно, как сильно она переживает потрясение последних дней. На женщине полностью отсутствовала косметика.

– Здравствуйте, – сильным голосом произнесла Лариса Кирилловна, – вы тот самый эксперт?

– Да.

– Входите, – она посторонилась, пропуская его в квартиру. – Идемте на кухню, у меня беспорядок в гостиной.

– Конечно, – согласился он, – я сниму обувь.

– Как хотите. Тапочки рядом. Они, наверное, будут вам малы.

Дронго снял обувь, попытался надеть тапочки. Сорок первый размер явно не подходил на его ноги сорок шестого. Он оставил тапочки и в носках прошел по коридору на кухню.

Она прошла следом, села за небольшой столик. Он разместился напротив. Женщина настороженно взглянула на него.

– Что конкретно вам нужно?

– Примите мои соболезнования.

– Вы это уже говорили.

– Да, конечно. Вы знаете, что ваш муж и господин Чагунава были совладельцами компании «Ростан»?

– Конечно, знаю. Не забывайте, что мы поженились уже достаточно давно.

– У них были большие проблемы с кредиторами, – напомнил Дронго.

– Вы пришли, чтобы рассказать мне о финансовой деятельности компании? – поинтересовалась она, чуть поморщившись.

– Нет, – ответил Дронго, – я пришел, чтобы рассказать вам о предстоящем судебном процессе. Дело в том, что они должны большую сумму двум банкам. Один банк не будет настаивать на жестком возвращении долгов, но второй, находящийся в отчаянном положении, требует немедленного возврата всех долгов с процентами и готов сделать все, чтобы их исковое требование удовлетворили.

– Я об этом слышала.

– У них очень опытный адвокат, – продолжал Дронго, – Иосиф Борисович Плавник. Если завтра суд вынесет решение о признании искового заявления, то солидарную ответственность возложат на двух совладельцев компании. Вы понимаете, что это означает?

– Да, – кивнула она.

– Это означает, что вам нужно будет выплатить около двух с половиной миллионов долларов, – продолжал Дронго, – у вас есть такие деньги? Вы сможете заплатить?

– Не понимаю, зачем вы приехали, – сказала она, сверкнув глазами, – узнать, есть у меня деньги или нет? По-моему, вы должны расследовать убийство Николая Евгеньевича, а не задавать мне подобные вопросы. Все, что вы мне сейчас рассказали, вы уже говорили по телефону. Не обязательно было сюда приезжать. Я не имела к финансовым делам мужа никакого отношения и ничего не понимаю в этих вопросах.

– Вы никого не подозреваете в его убийстве?

– Нет. У нас не могло быть подобных знакомых. Конечно, никого.

– Я могу узнать, почему вы разошлись?

– Нет, не можете. Это было наше решение. У вас больше нет вопросов?

Она была закрыта для общения и не хотела отвечать ни на какие вопросы. Он понимал, что ему не удастся вызвать ее на откровенность. Кажется, с такой ситуацией он никогда не сталкивался. В подобных случаях вдовы пытаются найти собеседника, рассказать о своем горе, попытаться помочь в расследовании.