Сергей Рокотов - Конец авантюристки Страница 24

Костя распрощался с Илясом и Жерехом и откланялся. Он спустился к джипу, не уставая поражаться, как ему повезло, что он встретил тут того, кто ему был так нужен.

А в это время Иляс сурово взглянул на Жереха.

- Ни одного грамма больше! - скомандовал он. - Иди в ванную, приводи себя в божеский вид. У нас куча дел. Привыкай, ты теперь не уркаган, ты государственный служащий губернского, нет - российского масштаба! А пока ты будешь плотно завтракать после душа, я тебе расскажу, что мне поведал этот паренек...

... - Ну? - спросил разрумянившийся и повеселевший Жерех после плотного завтрака и рассказа Иляса. - И что из всего этого следует?

- А следует из всего этого то, господин Муромцев, что эта последняя капля переполнила мое терпение. И досрочные выборы мэра Южносибирска мы используем, как положено. Эдик считает нас за идиотов, путающихся под ногами и мешающих ему делать свой о ч е н ь большой бизнес. А я страх как не люблю, когда меня держат за идиота, это Лузга до того счастлив от своей новой роли, что того гляди лопнет от гордости за самого себя. Этим и сыт, и порой не видит вокруг себя ничего, даже таких проходимцев, как этот мэр, беззастенчиво обманывающий нас. А я-то знаю - все вернется на круги своя, если мы не вытрясем из этих благословенных краев все, что можно. Именно мы, а не Верещагин, который возомнил себя некоронованным королем края и швыряет нам жалкие подачки. Как бы велики они не были, мало кто знает, сколько он имеет со всего этого сам.

- Приватизэйшн, частная собственность, контрольный пакет акций, развел руками Жерех. - Что поделаешь?

- Как приобретается, так и отбирается, - возразил Иляс. - Только надо хорошенько подумать, как к нему подобраться... Но то, что его надо провалить на этих мэрских перевыборах, это совершенно очевидно.

- Но до выборов месяц! Откуда мы возьмем новую кандидатуру? Разве что тебя выберем?

- Я фасадом не вышел и некоторыми установками в жизни, - усмехнулся Иляс. - Хотел было сказать, и расовой принадлежностью, но тут же заткнулся, ибо... Любопытнейшая мысль пришла мне в голову... Очень любопытнейшая...

Обычно хладнокровный Иляс вскочил с места и стал мерить шагами маленькую кухню. Но тут раздался телефонный звонок.

- Все, Жерех, пора! Машина ждет нас у подъезда, - сообщил Иляс. - Мы едем в Газпром. Полная готовность!

- Ну? - поднялся с табуретки Жерех. - А идея-то какая?

- Идея-то? - хитрющим взглядом поглядел на него Иляс. - Идея замечательная... Политические игры тоже ведь прелюбопытнейшая штука... Кто наш главный оппонент в области? Какая партия?

- КПРФ, - естественно, - пожал плечами Жерех.

- Вот именно, Капээрэф... Капээрэф... А всем тем, кто участвует в политических играх, чего нужно? Справедливости? Социального равенства? Нет, старина Жерех, мы-то с тобой прекрасно знаем, чего нужно абсолютно всем на этом земном шарике от полюсов до экватора... А всем нужно власти и денег... И тот, чья унылая харя опротивела всем местным телезрителям своим кликушеством и зеленой тоской, которую он на всех нагоняет, не имея ни малейшего шанса на победу на выборах, нам-то и поможет... А?! Ну, хороша идейка?

- Ты Рахимбаева имеешь в виду, что ли? - поразился Жерех.

- А кого же еще? Он же у Эдика давний противник, уже третьи выборы лезет и лезет, и ни хрена-то у него не получается... А теперь вот получится! И он за нас носом землю будет рыть, если мы ему поможем. Он ручной будет, совершенно ручной...

- Но Лузга-то не даст на это добро...

- Лузга-то? Даст, ещё как даст... Во-первых, нужный человек принес мне интересные данные о зарубежных счетах Верещагина и его жены, а во-вторых, Лузга сам в последнее время становится очень им недоволен. Его бы давно свалили, если бы он добровольно и, причем, вовремя сам не отказался от губернаторского кресла и дал зеленую улицу Лузге. И оказался хитрее всех. До поры, до времени. Пока не столкнулся с противоположными интересами. С моими интересами, Жерех! Он тварь, этот Верещагин, тварь, которая влезла в мэрское кресло путем убийства ни в чем не повинных людей, не банкиров, не бизнесменов, не политических клоунов. Они убили несчастную сироту, ты врубился, Жерех?... Я и раньше знал примерный абрис пути Эдика к власти. Но тут интересны подробности. Если какой-то мент, капитан из Симферополя для восстановления этой самой гребаной справедливости отдал свою жизнь, то мы-то с тобой чем хуже этого мента? А, Жерех? Мало мы с тобой болтались под чужими ногами, как никчемный грязный хлам. Хватит этим господам типа Верещагина и его поганой жены глядеть на нас, как на нечисть и на лохов, впридачу. Покажем им наши крепкие зубки, уцелевшие после скитаний и лагерей. Они думают купить нас за мелочевку, а потом ржать над нами в своем многоэтажном особнячке со своим бомондом? У них там певцы, актеришки, музыканты собираются, а нас в это время гонят взашей, культурно, разумеется, не как раньше. А на пути к мэрскому креслу он руками тупых братков и алчных сообщников порезал кучу людей, в том числе и детдомовскую сироту, которая похоронена вместо его дочери на Востряковском кладбище. Они изуродовали ей лицо, Жерех, ты понял меня или ты ещё не протрезвел от моего рассказа? Они стерли в кровавую жижу молодую девушку-сироту потому что она им подвернулась под руку. Ну а потом пристрелили и мента, который дело раскрутил. Мента-то мне, понятно, не жаль, но... жаль и его, Жерех...

- Мента? - округлил глаза Жерех.

- Да вот... Такого жаль. Он ничего с этого не имел и не мог иметь. Он хотел этой самой с п р а в е д л и в о с т и... То есть, он человек, а мы с тобой продажные твари, так? Нет... Не выйдет, господин Верещагин... Жизнь игра, Жерех, и нам предстоит очень любопытная партия... Ладно, поехали, дела не ждут... А детали обдумаем по пути. А ведь послезавтра нам вылетать обратно, нас ждет губернатор Лузгин... А давненько я не радовал себя интересными приключениями, надо бы разгорячить кровь... Молодец, детектив Константин... Ему бы надо здесь кое-чем, связанным с этим делом, заняться, но, полагаю, что он сам догадается, что ему делать, он смышленый и не ограничивает себя в средствах, сумеет и сам кое-какую экспертизу и эксгумацию провести... Поглядим, кстати, какова его смекалка...

Они спустились вниз, где их ждала черная "Волга".

- В Газпром, - скомандовал Иляс, и машина тронулась с места...

3.

- Ну, солдатушки, браво ребятушки, я очень довольна вашей работой, глядя сквозь золоченые очки, процедила Вера Георгиевна. - Вот так бы все работали, давно бы в нашей бедной стране был бы порядок. Работать надо, а не языком молоть, этого у нас никто как-то не поймет... Так, я полагаю, что завтра у вас последний день работы. Савелий Авдеевич, я полагаю, что усердие солдат заслуживает вознаграждения. Я лично отблагодарю солдат, через вас, разумеется. Чтобы завтра вечером все принимавшие участие в этом благородном труде имели бы праздник. С водкой, пивом, хорошей колбасой, рыбой, овощами, фруктами и тому подобным... Усвоили, Савелий Авдеевич?

- Так точно, Вера Георгиевна, - щерился лейтенант Явных, вставая во фронт.

- И это славно, - почесала она за ухом длинным пальцем с огромным бриллиантом на нем. - Люблю, когда понимают сразу.

- Вера Георгиевна! - спешила к ней длинноногая секретарша с мобильным телефоном в руке. - Это кинорежиссер Траян звонит. Они уже в аэропорту.

- Господи, что же он не предупредил? И почему именно сегодня? Мы же договаривались на послезавтра! - скривилась Верещагина. Но взяла телефон и надела на лицо приветливую улыбку. - Здравствуйте, Альберт Анатольевич. Как я рада, если бы вы знали... Но почему сегодня? Ах, вот что... Ах так... Хорошо, вас проводят в резиденцию, через десять минут за вами придет машина. Вы с кем? Жанна с вами? Отлично, как я рада буду её видеть! Дайте-ка мне её. Жанночка, здравствуй, дорогая моя, я тебя целую... Мы же с тобой после Каннского фестиваля не виделись, я так соскучилась. Ты знаешь, я тебе приготовила у нас такую славную комнатку, такую спаленку, сама подбирала обивку стен, и светильнички сама покупала. Но работы пока не закончены... Но ничего, в резиденции тоже неплохо, я полагаю. Сейчас вас отвезут в резиденцию, а я вас через пару часиков навещу. Только приведу себя в порядок. Я так устала, Жанночка, с этим строительством, если бы ты знала, - вздохнула Верещагина, вдруг поймав на себе какой-то пристальный взгляд. Она обернулась и увидела одного из солдат, белобрысого, пыльного, стоящего поодаль и с какой-то лютой ненавистью глядящего на нее. Солдат тут же отвернулся, но взгляд она запомнила. Но вспомнила она его позднее, ибо теперь ей было не до этого. Она договорила с гостями, махнула рукой лейтенанту Явных и зашагала к дому, сопровождаемая секретаршей, что-то шептавшей ей на ухо.

- Алло, готовьте машину, я пошла в душевую, - скомандовала Верещагина и исчезла за углом.

А солдат Гришка продолжал стоять на месте как вкопанный.

"Завтра работы закончатся", - думал он, и меня сюда уже никогда не пустят. - "Значит, завтра я должен сделать то, что задумал..."