Сергей Петросян - Путешествие дилетанта Страница 24

– Слушай… – Пьер замялся. – Этот тип сказал, что ты дала какую-то подписку. Это правда?

– А у меня что – был выбор?

– А нельзя было просто согласиться, без подписи?

– Ты бы хотел, чтобы меня, как Райнхарда, с дыркой во лбу нашли?

* * *

Родители Мели, Вера и Небойша, мало походили на родителей друзей Пьера. Молодые духом и телом, несмотря на наличие взрослой дочери, они еще переживали период почти юношеской влюбленности друг в друга. Все старались делать вместе – вместе завтракали и ужинали, одновременно шли спать, смотрели одни и те же передачи по телевизору, дружно курили и даже (Пьер видел это, сидя в гостиной) вместе шли принимать душ. Вера преподавала английский в Загребском университете, а Небойша работал инженером на местном стекольном заводе.

Известие о том, что дочь выходит замуж не повергло их в шок. Не было и вполне логичных (с точки зрения Пьера) вопросов материального плана: на что вы будете жить и где? Отец радостно потер руки – вот повеселимся! А мать с дочерью тут же сели обсуждать фасон свадебного платья.

– Мы поженились, когда я поняла, что беременна Мели. Родители помогли. И мы поможем. Этот дом – бабушки Небойши. Мы с ней жили до самой ее смерти, – объяснила Вера. – У вас прибавления не ожидается?

Пьер с Мели дружно замотали головами.

Как бы то ни было, садиться родителям на шею Пьер не собирался. Привезенные из Манагуа наличные кончались – оставалось около трехсот долларов. На эти деньги свадьбу не сыграешь… Красно-синяя чековая книжка и пластиковая карточка Bank of America, на которой лежали двенадцать тысяч долларов, полученных от Моторыгина, здесь, в СФРЮ, были недоступны. Оставался еще счет во Внешторгбанке СССР, но про него до возвращения домой можно было забыть. Проблему надо было решать.

Пришлось еще раз пойти в местное отделение Народного Банка вместе с Мели. Пожилая начальница долго слушала объяснения Мели, рылась в справочниках, звонила куда-то. Наконец, вынесла вердикт: представительства Bank of America есть только в Париже и Брюсселе, но получить деньги наличными по чеку, как она выразилась «gotovinom», можно в соседней Италии, в BNP Paribas или в Deutsche Bank.

Замечательно! Осталась самая малость – попасть в Италию с советским паспортом. Для граждан Югославии такая проблема не стояла – они регулярно наведывались в соседние Триест и Падую за покупками. Многие ездили надолго – на заработки. Почти в каждой семье были брат или отец, работающие в Италии, Австрии или Германии. Никто их изменниками не считал, а они регулярно приезжали на родину – прогуливать заработанные на стройках Рима и Гамбурга лиры и марки.

– Давай, я тебя в багажнике вывезу, – предложила Мели. – На границе почти не проверяют.

– «Почти» не считается, – огрызнулся Пьер. – Мне в лотерею не везет.

Потом была безумная идея поехать на юг Хорватии, в портовый город Бар. Тамошние цыгане освоили нехитрый бизнес – каждое утро садились на небольшой паром, который шел в итальянский Бари. Там, не выходя за территорию порта, покупали у местных оптовиков небольшие партии джинсов и к вечеру возвращались назад, чтобы продать их с небольшим наваром на местном вещевом рынке. В порту документы у них никто не проверял, а в город, известный своими монастырями и мощами св. Николая Мирликийского, у них выходить времени не было – надо было успеть на обратный паром.

– Ты с бородой похож на цыгана, – уверяла Мели. – Выйдешь за территорию – никто и не заметит. Оденем тебя поярче. Заодно на обратном пути джинсы привезешь – оправдаем дорогу.

Пьер с негодованием отверг и эту идею.

Решение неожиданно подсказал Небойша, с которым Мели поделилась, не особо надеясь на помощь. Вникнув в проблему, он позвонил кому-то и после недолгих переговоров сказал:

– Венеция тебя устроит? Мой двоюродный брат ходит туда на яхте два раза в неделю из Пулы, туристов возит. Говорит, что для однодневного круизного визита виза не нужна. Просто внесет тебя в судовую роль. За день управишься?

– Попробую, – пожал плечами Пьер.

* * *

Собирались недолго. Яхта ходила в Венецию по вторникам и субботам. В выходные там делать было нечего – наверняка банки были закрыты. Выезжали в понедельник вечером, чтобы успеть к отходу яхты. Пьера удивило, что про доверенность на старенький фольксваген Небойши никто даже не вспомнил, а когда спросил об этом, будущие родственники только пожали плечами:

– Ты же не будешь его продавать?

Вера принесла бутерброды в пластиковой коробке и плед. Помахала рукой:

– Sretan put!

– Laku noć! – блеснул знанием языка Пьер.

Мели вывела машину на дорогу и путешествие «за gotovinom» началось. Пьеру была уготована роль штурмана, но он с ней не справился – постоянно путался в названиях на карте. Пришлось поменяться. Он сел за руль, а будущая жена дремала рядом, завернувшись в плед. Иногда она просыпалась и задавала направление:

– Ястребарско. Делнице…

Полюбоваться пейзажами в темноте не удалось. Зато когда подъехали к портовому городку Риека, взошло солнце, и Пьер даже притормозил, пораженный увиденным. В лучах рассвета перед ними лежала Адриатика. Дорога представляла собой узкий серпантин. Справа – скала, а слева – море и огромный остров вдали. По водной глади медленно двигался белоснежный паром, оставляя на ровной поверхности многокилометровый след.

– Давай, я поведу, – предложила Мели.

Пьер с радостью согласился. Всю оставшуюся дорогу он, несмотря на бессонную ночь, вертел головой и жалел, что не взял с собой фотоаппарат.

Когда въехали в Пулу, Мели периодически останавливалась и спрашивала у редких ранних прохожих дорогу к какой-то Марине.

– Кто эта Марина? – спросил Пьер. – Жена твоего дяди?

– Марина – это место, где стоят яхты, – объяснила она.

Брат будущего тестя, Милан, оказался таким же лысым здоровяком, как и Небойша. Он бойко болтал по-немецки и по-английски, помогая пергидрольным старухам в шортах и кроссовках перебираться на борт небольшой яхты. Старухи визжали и кокетничали с ним. На корме их встречал жизнерадостный коротышка, одетый опереточным морячком – тельняшка с глубоким декольте и берет с помпоном. Он подхватывал старух и заставлял их скидывать кроссовки в пластмассовый ящик. Далее на борт все шлепали босиком. Пьер сбросил кроссовки в ящик и неловко запрыгал на одной ноге, снимая носок. Он никак не мог привыкнуть носить обувь на босу ногу. Как объяснила Мели, в Югославии мужчины летом носили «чарапе» только с костюмом и черными туфлями.

Несмотря на неразбериху, от причала отошли ровно в семь. Милан встал у штурвала, а коротышка в тельняшке угощал пассажиров кофе и сладким печеньем. Старухи фотографировались в соблазнительных позах и громко галдели по-немецки. Милан что-то шепнул Мели и она утащила Пьера в маленькую каюту.

– Надо занять место и немного поспать. Все внутри не поместятся.

Пьеру, конечно же, хотелось поглазеть на Адриатическое море, но тут он понял, что на Венецию его может не хватить – заснет на ходу.

Проснулся он от жары и громких криков, напоминающих саундтрек из немецкого порнофильма. Размяв ноги и шею, выбрался на палубу. Кричали старухи на носу, с восторгом уставившись на открывающуюся панораму. Пьер замер от удивления – прямо перед ним оживала эрмитажная картина Каналетто «Прием французского посла в Венеции». Знакомые арки Дворца Дожей, Большой канал… Только здание Таможни в реальности находилось чуть левее. Еще впечатление портил огромный круизный лайнер, стоящий на рейде.

Нащупав в кармане паспорт, Пьер пробрался к Милану и попытался выяснить, когда будет пограничный контроль. Тот что-то ответил, и Мели объяснила, что сейчас яхта на пару минут причалит у заправочной станции для катеров. Высадив пассажиров, она уйдет на бесплатную якорную стоянку и вернется на то же место в четыре часа. За пятнадцать минут до отхода всем надо собраться в кучку и ждать. Выходило, что оформлять пересечение границы никто и не собирался.

– Ну и чем мы не цыгане? – пробурчал Пьер, глядя на старух в шортах, приготовившихся десантироваться. Выбирать, впрочем, было не из чего – он даже в мыслях не допускал возможности не сойти на берег в этом сказочном месте.

Оказавшись на берегу, Пьер моментально забыл о цели своей авантюры – далеко вперед уходила каменная набережная, из воды торчали кривые полосатые причальные столбики, мерно покачивались черные гондолы с металлическими рострами, похожими на тараны… Мели нетерпеливо дернула его за руку:

– Потом полюбуешься. Нам в банк надо!

Пьер кивнул и они устремились вперед – к видневшемуся за горбатым пешеходным мостиком Дворцу Дожей. С причаливающих больших катеров на камни набережной выпрыгивали, как союзнические десантники в Кале, все новые туристы. Гремела музыка, слышалась разноязыкая речь, гиды держали над головой разные яркие предметы, чтобы не растерять свою группу. Юркие цыганята дергали туристов за сумки и карманы, что-то выкрикивая на всех языках. Пьеру это напомнило посещение Луна-парка в детстве: хотелось вертеть головой, бежать сразу во все стороны и страшно было потерять родителей в толпе. Это, несомненно, была Венеция, но не такая, какой он себе ее представлял – с мерным плеском воды в узких каналах, тишиной безлюдных переулков и вычурными палаццо, покрытыми следами протечек на выцветшей штукатурке…