Марина Серова - Пусть проигравший плачет Страница 24

— Нет, — его голос стал сухим. — Когда-то ей причинили зло. И теперь ни ты, ни я не должны становиться на пути Кары.

— Ага, так у нее такая кличка, — улыбнулась Ритка, — Кара. Кара миа, да?

— Нет. Воплощение Кары Небес.

— Поэтому она шлепнула несчастного старикана?

— Поверь мне, она никого не убивала! — вскричал он.

— Откуда ж тебе знать? Ты за ней следил?

— Нет, — тихо пробормотал он. — Просто она не могла бы так поступить. Хотя Арташес и был во всем виноват. Если бы он тогда не…

Он остановился, взглянув на сразу заинтересовавшуюся Ритку подозрительно.

— Я не стану открывать тебе ее тайну. Не могу.

— Пожалуйста, не надо.

Ритка сделала вид, что это ее нисколько не интересует. К тому же, если говорить откровенно и без бравады, она стала испытывать паникерские настроения. Она бы очень дорого сейчас дала, если бы на пороге возникли Татьяна и Мельников с оружием и освободили бы ее отсюда. Если раньше у нее и сохранялись иллюзии на тот счет, что плененный ее красотой Павел освободит ее из темницы, то теперь она была вынуждена признать, что он находится под каблуком у этой противной «Кары», и даже высокое чувство огромной любви его из-под этого каблука-шпильки не выгонит. К тому же Ритка была готова признать, что мерзкая «Кара» — киднепперша является самой красивой женщиной из всех когда-либо ею виденных. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Павел от нее без ума. Куда уж Ритке, даже с ее фигуркой топ-модели?

Признав свое временное поражение, Ритка принялась обдумывать следующий вариант бегства. Она просто залепит им всем… Чем? Как? И кто? Она, что ли? Трезвое размышление породило в душе ужас. Да ничего она не сможет! Влипла по собственной глупости второй раз, и ее наверняка убьют! Тоже мне — выведывательница тайн!

Кажется, Риткин страх отразился в ее глазах, потому что Павел посмотрел на нее обеспокоенно.

— Ты так боишься? — тихо спросил он.

— А ты бы не боялся, если бы тебя собирались пришлепнуть? — не сдержалась Ритка. — Сидел бы и паззлы собирал, что ли? Откуда я знаю, что в голове у твоей дурацкой «Кары»?

Она была близка к слезам. Чувство одиночества и потерянности в этом огромном мире, исполненном опасности, начинало давить на беднягу.

— Рита, успокойся. Она не сделает тебе ничего плохого!

— Откуда ты знаешь? Может, я ей сто лет назад в трамвае на ногу наступила, и она теперь обуреваема жаждой мщения? Она же у вас ненормальная какая-то!

— Она не ездит в трамвае, — слегка улыбнулся Павел. — У нее есть неплохая машинка…

— Я не пойму, ты дурак или циник? — рассердилась Ритка. — Перед тобой сидит потенциальная жертва убийства, а ты тут разглагольствуешь о том, какая у твоей Ма Бейкер машина! Да плевать мне на ее машину! Пусть хоть на лимузине разъезжает, только меня в покое оставьте! Тем более что я все равно умудрилась ничего в ваших саваннах не узнать, так вы все ловко замаскировали!

Она отвернулась к стене и зло запыхтела, что он просто осел, к тому же урод, и вообще Ритка не выйдет за него замуж, пусть застрелится. Смешав его с грязью окончательно, Ритка приступила к ненавистной «Каре», которая тоже получила от Ритки много эпитетов, самым милым из которых было обозначение ее «старой коровой с вылезшими волосенками».

Когда она обернулась, он улыбался.

— Рит, я же не говорил тебе, что не помогу. Просто я подумаю, как это сделать.

Кажется, он говорил серьезно. Ритка сдержалась, дабы не кинуться к нему в объятия. Она приняла королевскую позу и милостиво разрешила:

— Думай. Только поскорее, пока я не разнесла ваш особняк на кусочки…

Я остановила машину возле обшарпанного дома, стенки которого выглядели так, будто он подвергся долгой бомбежке.

Подъезд, как я и ожидала, отличался сумрачностью из-за того, что там явно не было лампочек. По стенкам торчали грустные и унылые патрончики без ламп, и ночью, наверное, здесь передвигаются с фонарем.

Остановившись у нужной мне двери, я позвонила.

Ответом мне было молчание. Я уже полезла за своим набором отмычек, но дверь почему-то скрипнула и приоткрылась.

Не люблю я вот такого покорства в дверях! Если дверь открывается сама — жди какой-нибудь гадости. Либо за ней стоит громила с обрезом, либо там валяется чей-то хладный труп. Оба варианта не нравились мне одинаково. Я бы даже предпочла громилу с обрезом, того можно хотя бы обезоружить. А вот труп… Нервы у меня уже не те, господа! Это только в книжках бодрый детектив хладнокровно осматривает оный и нисколько не боится. А в жизни — перевидайте вы хоть тысячу убиенных, вас все так же будет подташнивать от тысяча первого. Если вы не терминатор, конечно.

Я осторожно вошла и, не увидев нигде обещанного громилу, начала готовиться к худшему. Худшее я увидела уже в следующей комнате.

Тошнить-то меня начало еще раньше, поскольку в заброшенной квартире так отвратительно пахло, что казалось, будто ты находишься на бойне. К запаху затхлости и щедро разлитого самогона примешивался явный запашок убийства. Вам этого не понять, если вы никогда не сталкивались с подобным.

Я сдержала порыв броситься прямо к умывальнику и храбро вошла.

— Господи! — вырвалось у меня сразу, как только мой взгляд наткнулся на эту пару.

Женщина и мужчина неопределенного возраста сидели с тупыми улыбками, а на груди у них… В общем, убили их тем самым стилетом. И уж какое отношение к этой «средневековой» истории с явными элементами готики имели два этих скромных бомжика, я вообще не могла понять. Если раньше в действиях таинственного убийцы присутствовал хоть малый смысл, то теперь я почувствовала себя обманутой.

Плюс ко всему — терялась моя ниточка, ведущая к Ритке. К моему безнадежному отчаянию вдруг прибавилась мысль, заставившая меня вздрогнуть.

Таня, а тебе не кажется, что с тобой играют? Кто-то хочет обыграть тебя, Танюша! Кто-то в маске, со стилетом, напичканный странным винегретом из романтических историй, пытается убедить тебя, что он умнее, хитрее и изворотливее?

— Подлее — это может быть, — сказала я. — А насчет остального… Насчет остального посмотрим…

Отчаяние отступило. Потому что никто, никогда и ни при каких обстоятельствах не мог обыграть меня.

— Кишка тонка, — констатировала я.

Натянув перчатки и закрыв дверь, я приступила к поискам. У любого бомжа есть какое-то удостоверение личности. И мне было очень интересно узнать их имена.

Мне повезло. Я нашла один паспорт. Женщины. Он мирно лежал в ящике, среди кучи бумаг и бумажных денег доперестроечного образца. Зачем хозяйке понадобились эти ненужные трешки и пятерки — ума не приложу, да и прикладывать не старалась, если честно. Ум мой был загружен другой проблемой.

Паспорт очень мало походил на документ, был изрядно потрепан, и обложка была оторвана и потом подклеена, но я все равно могла узнать имя неведомой бомжихи.

Теперь я могла понять, что ее убийство было точно не случайным. Потому что ее звали Галина Николаевна Смирнова.

То есть передо мной была собственной персоной мать Лоретты Гараян. Хотя образы их были, признаюсь, совершенно несовместимыми.

Времени у меня практически не оставалось. Я просмотрела бумаги, которые были давно состарившимися аттестатами зрелости и письмами. Беглый осмотр сначала ничего не дал, пока я не обнаружила очень странное письмо. Взглянув на дату, присвистнула, опасливо оглянувшись. Вот это фишка, скажу я вам! Потом нашла еще одно письмецо, тоже небезынтересное. Дата меня не удивила. Мой мозг уже усиленно работал, формируя информацию в логическое построение. Потом я обнаружила дубликат фотографии маленькой Лоретты со стилетиком в руках.

Спрятав все в свою сумку, я бросила прощальный взгляд на несчастную женщину, чья судьба была распланирована не в лучшее для нее время, а может быть, она сама постаралась испортить ее? Но даже если судить по ее одутловатому лицу, она все-таки когда-то была очень красивой девушкой.

Выйдя на улицу, я в очередной раз удивилась ее пустынности. Похоже, здесь принято смотреть в окна. Эх, рассказала бы я, к чему это может привести!

Теперь мне нужно было встретиться с той, кто играл со мной в кошки-мышки. Только она могла вывести меня к Ритке. Если, конечно, безумие не толкнуло ее на еще одно убийство.

Но эту мысль я постаралась прогнать. Я неплохо чувствую смерть, и пока она еще не стояла рядом с Риткой. Но я вздрогнула. Потому что она к Ритке приближалась. А значит, надо было спешить…

Она видела, как эта глупая гусыня Иванова, самоуверенная и самонадеянная, считающая себя самой умной, вышла из дома.

Легче всего сейчас позвонить в милицию и сообщить, что в квартире номер три находятся двое убитых, а из дома вышла подозрительная женщина, села в машину номер такой-то, — но ее это не устраивало. «Слишком это банально, — усмехнулась она. — К тому же я не хочу кончать игру, моя сладкая мишень, я хочу доказать, что только я одна могу побеждать».