Вадим Россик - Тёмный Человек Страница 24

Мартиниус кивнул. В разговоре наступила пауза. Плюч проснулся, потянулся, протяжно зевнул. Увидев знакомых, приветливо помахал хвостом.

– Может, пока осмотрим пропавшую хронику? – предложил нотариус.

Отец Кароль встрепенулся.

– Да-да! Разумеется, нужно проверить всю книгу. С начала и до самого конца!

Священник вынул из стола бронзовый сундучок, поколдовал над секретным замком, затем осторожно достал свою драгоценность. Он положил хронику на стол. Потом привычно поплевал на кончики пальцев и перевернул деревянную дощечку обложки. Отец Кароль низко склонился к первой странице, едва не касаясь ее носом.

– Вроде бы все в порядке, – заметил он, начиная не торопясь листать страницу за страницей.

Мужчины внимательно следили за действиями священника. Барабара в углу о чем-то шепталась с куклой. Отец Кароль проверил несколько страниц, поднял голову от книги и довольно улыбнулся.

– Слава Создателю, хроника не повреждена. Благодарю вас, месьер Мартиниус, за то, что вы взяли на себя немалый труд доставить мне шкатулку. Теперь-то Темный Человек до меня не доберется! Пусть только посмеет появиться, мы еще посмотрим кто кого!

Старый священник торжествующе засмеялся, но внезапно захрипел, закашлялся, на его губах выступила пена. Он схватился обеими руками за горло, секунду смотрел выпученными, налившимися кровью глазами на застывших гостей, а потом рухнул на стол, лицом прямо в открытую хронику. Хрустнуло стекло очков. Плюч отскочил от стола и испуганно гавкнул.

Барабара завизжала от ужаса. Нотариус подскочил к отцу Каролю и напрягая все силы перевернул его на спину. Зрелище, открывшееся глазам, было поистине страшным. На них смотрело перекошенное, посиневшее лицо священника. Очки покрылись трещинами. Из разбитого носа текла кровь. Остекленевшие глаза его были открыты. Толстый язык вывалился изо рта. Отец Кароль был мертв.

– Не смотри сюда Барабара! – повелительно крикнул своим тонким голоском нотариус. – Мельхиор, накройте же его чем-нибудь!

Выведенный из оцепенения юноша, бросился в угол, вытянул из-под Барабары покрывало и накинул его на тело священника.

– А теперь скажите Филеасу, чтобы он со всех ног бежал за инспектором Мукомелем, – велел нотариус своему помощнику. Мельхиор, стуча каблуками, выскочил на улицу. Барабара прекратила визжать и, послушно зажмурившись, молча сидела в кресле.

– Не бойся девочка, – ласково сказал ей Мартиниус. – Отцу Каролю стало плохо. Мы побудем здесь еще немного, а потом пойдем домой.

– Он поправится? – спросила Барабара, не открывая глаз.

Нотариус замялся.

– Не знаю, Барб. Наверное, вряд ли.

– Мама говорила, что если попросить Гарду-заступницу, то она может сделать так, что горло перестанет болеть.

Мартиниус погладил племянницу по голове.

– К сожалению, отцу Каролю Гарда-заступница уже не поможет.

Вернулся Мельхиор. Он тяжело дышал. Его лицо блестело от пота.

– Я велел Филеасу позвать полицию, доминус. Сказал, что с отцом Каролем случилось несчастье. Полиция будет здесь с минуты на минуту.

– Отлично! – потер руки нотариус. – Как вы думаете, Мельхиор, что могло послужить причиной смерти отца Кароля?

Помощник растерянно пожал плечами.

– Не знаю, доминус. Мы все видели, что он вдруг просто упал на стол. Без всякой причины. Может быть, сердце?

Мартиниус насмешливо сморщил нос.

– Инспектор Мукомель считает, что вчера Жасмина Лохматуса хватил удар. Сегодня у отца Кароля отказало сердце. Не слишком ли много трагедий происходит в этой комнате?

– Значит, по-вашему мнению, доминус, священника убили? Но кто это сделал? Зачем? И каким образом? Мы же были здесь и все случилось на наших глазах!

Нотариус подошел к столу. Осторожно взял хронику, залитую кровью. Полистал страницы. Зачем-то понюхал. Мельхиор, зная своего патрона, ожидал, что Мартиниус оторвет кусочек пергамента и пожует. Но нотариус этого делать не стал. Он удовлетворенно хмыкнул, положил книгу на место и, повернувшись к юноше, произнес:

– Теперь мне понятно, как погиб отец Кароль.

– Каким же образом? И кто это сделал?

Но ответить Мартиниус не успел. Плюч начал злобно лаять, глядя на дверь. В прихожей послышался знакомый грохот сапог и кабинет снова заполнился толпой полицейских констеблей во главе с инспектором Мукомелем. Анемичный врач тоже был с ними. Последним протиснулся толстяк Филеас. Его борода была мокра от слез.

– О, знакомые все лица! Там где вы месьеры, там всегда оказывается свеженький труп! – весело вскричал Мукомель, оглядывая кабинет.

Мельхиор состроил кислую мину. Это уж точно!

Барабара, которая умирала от желания посмотреть, что же происходит в кабинете, жалобно спросила:

– Дядя, долго еще мне сидеть с закрытыми глазами?

Мартиниус засуетился вокруг девочки.

– Да-да, конечно, моя дорогая. Можешь открыть глазки, но отвернись от стола.

– А что здесь делает ребенок? – грозно произнес Мукомель.

– Это моя племянница Барбара Мартиниус. Она пришла вместе с нами и оказалась невольной свидетельницей смерти отца Кароля, – поспешно объяснил нотариус. Барабара между тем озиралась во все стороны, с интересом разглядывая черные мундиры полицейских, их высокие сапоги, блестящее оружие, пышные усы.

– По законам нашего королевства дети не могут быть свидетелями! – заявил инспектор. – Я попрошу вас немедленно удалить ребенка с места происшествия! Сами вы, месьер нотариус, и вы, месьер помощник, должны остаться!

– Может быть, один из констеблей проводит девочку в «Беличье дупло»? – предложил Мартиниус.

Вопрос был решен. Несмотря на недовольство Барабары, ее под конвоем бравого вахмистра отправили в пансион. Плюча увел с собой заплаканный Филеас. Наконец, все посторонние лица покинули тесное помещение и инспектор смог приступить к работе.

Врач вяло снял покрывало с тела священника. Мукомель склонился над трупом и ловко пробежал чуткими пальцами по фиолетовой сутане.

– Карманов нет, зашитых предметов тоже нет, – заметил инспектор, выпрямляясь. – Передаю святого отца вам, уважаемый месьер Эразмус.

Тощий врач поставил на стол свой чемоданчик, с резким щелчком открыл его и достал из чемоданчика какие-то жуткие на вид инструменты. Потом принялся колдовать над мертвецом. Тем временем Мукомель сел в кресло умершего Лохматуса, положил на колени блокнот. Затем жестом предложил Мартиниусу и Мельхиору занять места перед собой.

– Ну-с, месьеры, – бодро произнес инспектор, – что вы мне можете поведать интересного?

Мартиниус в нескольких словах объяснил, что произошло в этой комнате час назад. Его помощник только молча кивал. Мукомель внимательно выслушал нотариуса, делая пометки в блокноте. Затем посмотрел на полицейского врача, увлеченно ковыряющегося пинцетом в носу покойника.

– Как идут дела, месьер Эразмус? Вы установили, отчего скончался отец Кароль?

Врач нехотя оторвался от своего занятия.

– У меня есть подозрение, что священник был отравлен, но я никак не пойму, как ему был введен яд. Он ничего не пил перед смертью?

Мукомель вопросительно посмотрел на свидетелей.

– Отец Кароль перед смертью ничего не пил и не ел. Он листал книгу, ту самую гвинбургскую хронику, которая пропала накануне – ответил нотариус. Мельхиор лишь кивнул.

– Она нашлась? – поднял бровь инспектор.

Мартиниус пересказал слова покойного священника об утренней находке на ступенях собора.

– Интересно, – без всякого интереса заметил инспектор. – Если вы больше ничем не можете помочь следствию, то вы свободны, месьеры.

Мельхиор сразу вскочил со своего места. Нотариус протянул было руку к шкатулке, лежащей на столе, но Мукомель остановил его.

– Нет-нет! Ничего не трогайте!

– Но позвольте, месьер инспектор! Эта вещь не принадлежит покойному, – попробовал возразить Мартиниус.

Напрасно. Мукомель тоже поднялся с кресла и сделал знак констеблю, стоящему у двери.

– Я повторяю, вы можете идти, месьеры. Все предметы в этой комнате останутся на своих местах. Когда следствие будет завершено, вы получите свои вещи обратно. Если, конечно, докажите, что они ваши.

Мукомель хитро улыбнулся. Сделав короткий поклон, инспектор повернулся спиной к нотариусу. Констебль начал теснить незадачливых свидетелей к выходу. Делать было нечего. Пришлось удалиться. Уже стоя на пороге, Мартиниус успел пропищать в спину Мукомеля:

– Будьте осторожны с книгой, инспектор!

Но Мукомель сделал вид, что ничего не слышит.

Глава восемнадцатая.

Мукомель приходит в гости

В «Беличьем дупле» на улице Крокусов господствовали уныние и скорбь. Ночью начался грустный дождик и к утру все еще не прекратился. Частая капель монотонно стучала по крыше, наводя на постояльцев пансиона зеленую тоску. В окна было бы лучше вообще не смотреть: серо, прохладно, мокро.