Валерия Леман - Шекспир должен умереть Страница 24

— Привет, Роза. А ты что тут делаешь?

Она неопределенно пожала плечами.

— Прогуливаюсь и обдумываю последние события. Ты в курсе, что инспектор вызвал нас с Натом сегодня на допрос с пристрастием? Сам понимаешь, это я обозвала его «с пристрастием», но примерно так все и будет — полиция хочет стопроцентно понять, за что же такое неизвестный убийца решил прикончить моего жениха. И не просто убить, но убить красиво. Между прочим, мне тоже это очень интересно.

Она подошла ко мне и скрестила руки на груди.

— Поэтому я тоже начала свое следствие.

Это было что-то! Я вздернул бровь.

— И что ты намерена предпринять?

Вместо ответа Роза-Мимоза неторопливым шагом направилась по дорожке вкруг центральной поляны замка, тем самым без лишних слов приглашая меня безропотно следовать за ней.

— Я уже кое-что предприняла. Только что побеседовала с этим парнем Джимми… Фу, он действительно на редкость неприятная личность. Удивляюсь, с какой стати Нат выбрал именно его себе в пажи? Так что следующий допрос я наметила устроить своему жениху — он ответит на мои четкие и ясные вопросы.

— Погоди-погоди, давай остановимся на твоем первом допросе, — притормозил я самодеятельность мисс Марпл. — Итак, ты допросила Джимми. Что интересного он тебе сообщил?

— Сомневаюсь, что этот парень по самой своей природе вообще способен сообщить нечто интересное, — презрительно фыркнула Роза. — В его стиле отвечать односложно — «да» и «нет», а то и вовсе молча пялиться в ответ. И все-таки мне удалось выжать из него максимальный минимум.

Она гордо вздернула подбородок.

— Естественно, на все мои вопросы о том, как он оказался в роли пажа Ната, противный Джимми отвечал без лишних импровизаций: «Спросите у профессора». Он также промолчал в ответ на вопрос, где находился вчера в период с четырех до пяти часов вечера, — только ухмыльнулся. Но когда я, не выдержав, нарочито наглым тоном поинтересовалась, не напился ли он с горя, когда профессор отказал ему в членстве в театральном обществе «Влюбленные в Шекспира», паренек дрогнул.

Тут Роза с удовлетворенной улыбкой кивнула, точно одобряя свой блестящий метод допроса.

— Его, наверное, неплохо допек инспектор, а тут еще мой провокационный вопрос! Вот он и психанул. Слышал бы ты его визгливый голос!

— И что же он сообщил тебе визгливым голосом?

Это на самом деле было чрезвычайно интересно. Но Роза была далеко не дурочкой с переулочка — она знала цену своей информации, а потому немного играла, не торопясь выложить мне все сразу.

— Знаешь, есть люди, которые вот в таких вот ситуациях раскрываются. Не столь важно, что там он кричал, главное — он кричал, понимаешь? Кричал и визжал. Невыдержанный тип, если не сказать больше. А это значит, что Джимми Патсон вряд ли есть настоящий убийца.

— Ты полагаешь, что психопат не способен садануть ножом в спину, воспроизводя древнее убийство? Не способен вышибить из седла своего шефа, воспользовавшись тем, что тот сам освободил его от обязанностей пажа?

Она нарочито медленно пожала плечами.

— Боюсь, что не способен. Да у него попросту фантазии не хватило бы на все это «оформление».

Спорить с Розой — совершенно бестолковое дело, прекрасно помню с юности; поэтому я вежливо улыбнулся и кивнул.

— Возможно, ты права. Так что конкретно он тебе провизжал?

Роза вздохнула:

— Ничего интересного для следствия.

— А все-таки?

— Всякую чушь, которая наглядно показала, что у парня ни мозгов, ни элементарной культуры. Так что Нат был абсолютно прав, когда не принял его в наш театральный кружок-клуб.

— Полагаю, он оскорбил тебя лично?

В ответ на мою фразу, произнесенную невинным тоном, Роза повела себя в точности как Джимми — едва ли не взвизгнула:

— Интересно, чем подобный тип может оскорбить лично меня? Все, что ни брякнет Джимми, нужно делить надвое…

Она перевела дух и попыталась взять себя в руки, бодро улыбнувшись.

— Ну, хорошо, раз это так тебя интересует. Он просто выкрикивал отрывочные реплики: про то, что профессор — сноб, который не видит вокруг никого, кроме самого себя, про то, что инспектор Бонд — тупой полицейский, который одинаково ничего не смыслит ни в людях, ни в лошадях, про то, что я чуть ли не силой заставляю профессора на себе жениться…

Вот это было уже интересно! Я поспешил вклиниться в короткую паузу:

— А это неправда?

На этот раз она сдержала свои эмоции, но ноздри ее орлиного носа чуток вздрогнули — как у лошадки, закусившей удила.

— Разумеется, это полная чушь! Нат сам сделал мне предложение руки и сердца, когда я меньше всего этого ожидала!

— Ага, значит, все-таки ожидала?

Еще одно яростное фырканье:

— Как и любая нормальная девушка! Разве не каждая девушка мечтает о принце на белом коне?

— Увы, далеко не каждая. Соня уже трижды отклоняла мое официальное предложение руки и сердца.

Вот тут Роза отомстила мне за все хорошее:

— Возможно, для нее ты далеко не принц?

Вот и верь после этого красивым словам о женской врожденной доброте и материнском инстинкте! Добрая мамочка Роза больно уколола меня.

Я усмехнулся. Что ж, в таком случае делаем вывод: Джимми был абсолютно прав, обвиняя ее в насильственном склонении профессора к браку. Кроме того, могу поспорить на что угодно: девяносто девять процентов его истерического визга касались именно Розы, а не человеческих и профессиональных качеств инспектора Бонда и профессора Хатвилла.

Расставшись с рассерженной детектившей, я, не хуже ее клокоча от гнева на всю женскую половину человечества, направился первым делом в башню Призрака — вчера я услышал краем уха, что именно там инспектор собирался вести сегодня допросы. Но по пути мне повстречался еще один персонаж.

— Предлагаю чудесный товар: дохлые крысы из старинного замка!

Невольно вздрогнув, я развернулся, боясь тут же наткнуться на дохлую крысу. Крысы действительно висели, покачиваясь, прямо передо мной — их держал за хвосты древний на вид старик, одетый в сто лет не стиранный свитер и шаровары того же пошиба. Для полноты картины мочалкой во все стороны торчали космы и всклоченная борода.

Встретившись со мной взглядом, старик приветливо улыбнулся, и я автоматически отметил необычайно яркий цвет его крошечных серебристо-серых глаз.

— Я просто уверен, что вот эта крыса наверняка жила еще при славном Фалке Гревилле и, стало быть, вполне могла видеть, как на самом деле произошло его убийство. Как знать, быть может, и славного Фалка убили по ошибке, как вчера во время спектакля для туристов?

Эта вдохновенная речь была произнесена на одном дыхании древним, грязным и драным стариканом — таких в России называют попросту бомжами. Вот только тема для болтовни у английского бомжа не совсем соответствует статусу — ему бы выпрашивать деньги на винцо и плаксиво ныть о тяжкой своей долюшке, а не размышлять над ошибками убийств прошлых веков.

— Что бы ни видела ваша крыса, она сдохла и уже ничего не сможет нам сообщить. Хотя, честно говоря, я не совсем понял, что там неясного относительно вчерашнего убийства и кто такой ваш Фалк Гревилл.

— Фалк Гревилл, хо-хо! — хохотнул старик. — Великий Фалк! Вот к чему приводит глупая скромность — никто не знает, кто ты есть на самом деле, мой добрый славный Фалк. Ни к чему были все твои фокусы и путаница с писаниной! Раз ты писал сонеты, писал великие трагедии и истории любви, ни к чему было называть себя Шекспиром. Ставь свою настоящую подпись под всеми трудами, и дело с концом!

Произнося этот монолог, старик на пару минут благополучно позабыл про меня — он обращался к кому-то невидимому, кто, возможно, болтал ножками, сидя в окне здания замка, расположенного в нескольких метрах от нас.

Я деликатно кашлянул, и старик бойко перевел взгляд на меня, радостно улыбнувшись, как при виде старого приятеля.

— Ага! А вы, гляжу, ничего не знаете о настоящем авторе шедевров, которые все приписывают актеру среднего пошиба Уильяму Шекспиру?

Я неопределенно пожал плечами:

— В общем и целом я, конечно, в курсе. Но вы ведь говорили что-то про вчерашнее убийство — кого-то там тоже перепутали?

— Перепутали, — важно кивнул дед. — Хотели прибить Ната Хатвилла, а попали в проказника Билли Кокрелла. Опять путаница! Бедняга мазила, все время мажет, каждый раз убивает не того. Или только делает вид, что снова ошибся? Как знать… Иногда самые ужасные ошибки — только блестящая игра.

Старик почти радостно расхохотался, словно над доброй шуткой, и тут же вновь сурово нахмурил брови.

— Мазила по жизни, как такой мог быть рыцарем? И вот такие ошибки — во все века. Только кто-то реально путает, а кто-то путает других. Вот почему я считаю: всегда нужно честно ставить свою подпись, без обмана — своей скромностью мы лишь прибавляем путаницы во всемирную историю человечества!