Ричард Старк - Огненная вспышка Страница 24

Начиная с хвастуна «капитана» Роберта Хардола и его сборища тормозов и неудачников, которых тот называл Обновленными силами христианской обороны. Хардол с его потрепанной бандой был занозой в сержантском заду уже многие годы, всегда угрожая насилием и при этом никогда не заходя настолько далеко, чтобы их поймали и поместили туда, где они уже никогда не смогут оскорблять закон и его представителей.

Два-три раза в год Фарли обсуждал с агентом Мобли из офиса ФБР в Майами подобные воинственные объединения и прочих вооруженных психов, которые блуждали по этим болотам, и каждый раз Хардол и его сборище занимали в этих разговорах заметное место.

И наконец-то они перешли черту и убили двоих, но Фарли — о господи! — ничего не мог сделать, поскольку это была самооборона, и Хардол предъявил два своих трупа, чтобы это доказать. В них стреляли из того же оружия, что и в Дэниела Пармитта.

Который был еще одним расстройством. Кто он такой, черт его подери? Какой-то богатый тип из Техаса, вот и все, проводивший часть зимы в Палм-Бич, захваченный двумя профессиональными убийцами из Балтимора, возможно, по той причине, что кто-то хотел смерти Пармитту, чтобы унаследовать его деньги. Или просто взяли не того человека?

Не было возможности поинтересоваться у Гована и Варвина о том, кто их нанял, потому что их расстреляли в хлам люди Хардола. У Пармитта тоже не спросишь: он умирает, без сознания, отходит в мир иной. Все это означало для Фарли, что допрашивать ему некого, кроме «капитана» и его кучки неудачников, которые ничего не знали. Он был готов грызть свой значок!

Прошло четыре дня, полиция Балтимора и штата Мэриленд прислала всю информацию, которая у них была на Гована и Варвина. Ее было много, но отсутствовало главное — имя их последнего заказчика. Полиция Сан-Антонио передала Фарли все, что смогла собрать на Пармитта, и там оказалось негусто: у него не было неприятностей с законом, он владел домом в престижной части города, и его банкир был от него в восторге.

Отель «Брейкерз» переслал все пожитки Пармитта: в основном одежду курортника. Он путешествовал со своим свидетельством о рождении, и это была единственная странность, которую обнаружил Фарли.

В округе Снейк-Ривер не случалось того, что Джейк Фарли называл «преступлениями большого города», имея в виду гангстерские убийства, профессиональные вооруженные ограбления и прочее, но, тем не менее, все, что происходило, так или иначе расследовал он. Он был единственным человеком в департаменте шерифа, который прошел профессиональные курсы ФБР и государственные курсы по уголовному розыску, и его даже посылали за федеральные средства на тренинги в Колледж уголовного судопроизводства: серьезный опыт.

Но все это не подготовило его к данной ситуации. У него была на руках жертва, имелись доказательства, даже больше, чем нужно, у него было оружие — все, что требуется в таких случаях, и все-таки он знал о происшедшем столько же, сколько и новорожденный младенец.

И вот, на четвертый день так называемого расследования он сидел за своим столом, в департаменте шерифа, пытаясь сообразить, кому бы еще позвонить, как вдруг телефон зазвонил сам.

Он скептически посмотрел на аппарат, прежде чем снять трубку и ответить:

— Фарли.

— Это Мени, сержант.

Мени дежурил в больнице, чтобы сообщать о любых изменениях в состоянии Пармитта, поэтому это был именно тот звонок, которого Фарли ждал.

— Так что, он умер?

— Вообще-то нет, сэр. Поэтому я и звоню: он пришел в себя.

Фарли резко выпрямился:

— Что?!

— И возле него сидит женщина.

— Женщина? Возле Пармитта?

— Да, сэр. Прочла обо всем в «Майами геральд». Ей нужно с ним поговорить.

— Но не раньше меня! Задержи ее там, проследи, чтобы он не заснул. Я сейчас приеду!

Женщина была симпатичной блондинкой около сорока лет, чуть крупноватой. Такие женщины всегда нравились Фарли, особенно в свободные от службы часы. Он был женат на женщине такого типа, и это означало, что свободное от дежурств время выпадало редко. Но тут был не тот случай. Он вошел в комнату для посетителей, увидел стоявшего там Мени, женщину, которая поднялась с зеленого дивана, подошел к ней и представился:

— Полицейский сержант Фарли, департамент шерифа.

Руку он не протянул.

— Лесли Маккензи, — ответила та.

— Вы друг Дэниела Пармитта?

— Да, и я очень хочу с ним поговорить.

— И я тоже. Звание дает здесь некоторое преимущество, поэтому я войду первым, а потом посмотрим, что скажет доктор.

— Я подожду. Неважно, сколько это займет.

Ага, она была именно подругой, то есть больше, чем другом, но и не членом семьи. Фарли попросил:

— Расскажите мне о нем, как только я вернусь.

— Хорошо.

Фарли развернулся, быстро взглянув на Мени и качнув головой, что означало «не выпускай ее отсюда», вышел и двинулся по коридору, направляясь к палате Пармитта.

Он посещал его во второй раз. Первый был тогда, когда его только доставили в больницу, и он зря потратил время. Тогда Пармитт был просто куском мяса: в него стреляли, он чуть не утонул, сломал ребра. Когда выстрелили ему в спину, пуля прошла навылет, не задев ничего жизненно важного, чудом не попав в спинной мозг, и смяла ребро при вылете наружу. Стрелок сбросил его в воду уже без сознания, и к тому времени, как война с загоном Хардола закончилась, Пармитт уже практически утонул.

Что следовало бы сказать в их пользу, хоть Фарли было противно это признавать, — все-таки они были хорошо натренированы, в том числе могли помочь утопающему и оказать первую медицинскую помощь. Они знали достаточно, чтобы положить его на живот, голову повернуть в сторону и засунуть палец ему в рот, чтобы он не проглотил язык. В это время другой человек с силой нажимал ему на спину медленными ритмичными движениями, чтобы вышла вода и возобновился дыхательный процесс.

Так и сломались его ребра, что обычно и случается, и в этот раз было еще хуже, потому что слишком уж давили на торс, в который только что врезалась пуля, но Хардол понимал, что у них нет выбора. Если не выкачать из него воду, он обязательно умрет.

Ну что ж, он оказался крепким, этот сукин сын! И он пережил это спасение, как и ранение, и утопление, но, когда его привезли в больницу и Фарли увидел его, он выглядел так, как будто вот-вот преставится. Интересно, как он выглядит сейчас?

Ненамного лучше. Верхнюю часть кровати приподняли, чтобы ему было легче дышать, и весь его торс был в бинтах. Глаза глубоко запали, под ними пролегли темные круги, щеки ввалились, и узенькие усики выглядели как чья-то плохая шутка: они казались нарисованными, как будто на рекламном плакате. Руки, чуть разведенные в стороны из-за толстой повязки на груди, лежали поверх одеяла, полусогнутые ладони — на коленях.

Он медленно дышал ртом, и, когда он увидел Фарли, взгляд его остался незаинтересованным и усталым.

Интерн в белом халате стоял возле кровати, присматривая за пациентом. Он повернулся и сказал:

— Шериф…

Фарли никогда не трудился исправлять, если его звание неправильно называли. Он был в обмундировании департамента шерифа, так что, если кому-то хотелось называть его шерифом, заместителем шерифа, офицером, полицейским или как-либо еще, он понимал, что это не означало ничего, кроме приветствия, так зачем же раздражаться? Он спросил:

— Как пациент?

— В сознании, но еле-еле. Я так понимаю, вы хотите его допросить.

— Даже больше, чем вы можете себе представить.

— Попытайтесь кратко. Если вы увидите, что он устал, заканчивайте.

— Я понимаю, не первый раз веду допрос у больничной койки.

В палате стояли два железных стула с обитыми искусственной кожей сиденьями. Фарли взял один из них, поставил у койки и сел, чтобы не возвышаться над Пармиттом.

— Мистер Пармитт, — позвал он.

Взгляд медленно переместился, чтобы сфокусироваться на нем, но головы он не повернул. Может быть, не мог. Но это был странный взгляд. Мужчина был жертвой, полумертвым, слабым, как котенок, но его глаза излучали опасность.

Конечно, это было глупо. Просто показалось. Фарли спросил:

— Как вы себя чувствуете, мистер Пармитт?

— Где я? — В его шепоте совсем не было силы. Интерн, сидевший у него в ногах, вряд ли смог бы разобрать, что он сказал.

Вообще-то Фарли хотел задавать вопросы. Ну что ж, хорошо. Фарли сказал:

— Вы в больнице «Элмер Ньюман», Снейк-Ривер, Флорида.

— Во Флориде?

— Он прошептал это слово, как будто слышал его впервые, потом моргнул и спросил: — А что я делаю во Флориде?

— Проводите отпуск, как и все, разве вы не помните? Вы остановились в «Брейкерз», в Палм-Бич.

— Я живу в Сан-Антонио, — прошептал Пармитт, — я… я ехал в свой клуб. Я попал в аварию?