Этим пыльным январем - Татьяна Игоревна Луганцева Страница 24

«Почему-то лифт долго не едет», – подумала Яна, про себя отмечая, что она снова оказалась в не совсем привычной и не вполне нормальной компании. Неврастеничка с горячим прошлым; разудалый хам – будущий ее начальник; молодой, талантливый патологоанатом, который, правда, в любой момент может потерять сознание; и она сама, с «рожей» на лице в костюме медсестры для ролевых сексуальных игр.

Михаил Борисович, пока она размышляла, позволил себе вольность, положив ладонь на ее мягкую пятую точку.

– А я по стоматологии ничего не умею! – заявила она, сбрасывая его руку.

– Как это ничего? А как же ты собираешься работать? – непомерно удивился Михаил Борисович.

– А зачем красивой девушке что-то уметь? Вы, Михаил Борисыч, не забывайте, что я протеже самого шефа! Усекли?! У меня свои таланты, понятно? Я думаю, что шеф не одобрит такого вашего близкого ко мне расположения? – Голубые глаза Яны строго посмотрели в сальное лицо Михаила Борисовича.

Тот закашлялся и отодвинулся от Яны на достойное расстояние. Она не могла не заметить улыбку, блеснувшую на смугловатом лице Гриши.

– Браво! – хохотнула Альбина. – Съел, мужлан?

Михаил Борисович не успел отреагировать на выпад старой подруги, поскольку лифт остановился и двери открылись.

– Загружайтесь! – скомандовал Григорий, и они вошли в грузовой лифт. – Нам на последний, – сказал сам себе патологоанатом и нажал на кнопку.

Они поднялись на верхний этаж и пошли, ведомые Гришей, в дальний конец коридора.

Стояла глубокая ночь, народу в коридоре не наблюдалось никакого, да здесь и не было палат, только операционный блок.

– Пойдем в маленькую операционную, нам всего лишь тройку швов наложить, – объявил Гриша.

Но внезапно Михаил Борисович остановился и захныкал, словно маленький ребенок. То ли у него началось протрезвление, то ли прошел первый шок от сотрясения мозга.

– Боже! У меня же кровь! Я ранен! Я истекаю кровью! Я умираю! Мне плохо!

– Михаил Борисыч, успокойтесь! Возьмите себя в руки! Вы же сами говорили, что ваше ранение – сущая ерунда! Не паникуйте! Легкий ручеек крови – это еще не река! Сейчас обработаем рану, и все будет в порядке! – пытался успокоить его Гриша, но настроение у Михаила Борисовича менялось, как у истеричной барышни.

Теперь он стал агрессивным и принялся упираться всеми ногами и руками:

– Я не пойду в операционную! Я боюсь! Я там умру!

– Не веди себя как идиот! – залепила ему пощечину Альбина.

Заведующий вдруг зарыдал в три ручья:

– Не бейте меня! Мне и так досталось! Я действительно боюсь… Стойте! У меня нет крестика!!! Где же он! Он всегда висит у меня на шее! Наверное, я его обронил там, в морге. Это – плохая примета! Я не пойду в операционную без крестика. Мне он нужен! Это не прихоть!

Решение проблемы быстро нашла Яна:

– Успокойтесь, Михаил Борисыч! Пока располагайтесь в операционной, а я быстро сгоняю вниз и поищу ваш крестик.

– Хорошо, держи, – протянула ей ключ Альбина.

Михаил Борисович несколько поутих и смиренно побрел в операционную, поддерживаемый с двух сторон Альбиной и Григорием.

Яна быстро прошла по чистому прохладному коридору и вернулась к лифту. «Я даже забыла, что два дня лежала без сознания и что привезли меня на день рождения в коляске, и бегаю уже, как скаковая лошадь».

Она дождалась лифта и нажала самую последнюю кнопку. Лифт долго думал, затем закрыл двери, снова подумал и пополз вниз.

Лифт остановился, и Яне пришлось попереживать, поскольку какое-то время было непонятно, откроет эта старая развалина двери или нет. Лифт заскрипел, вздохнул и все-таки выпустил свою пленницу.

Яна быстро пошла в ту сторону, откуда они пришли к лифту.

Она не очень хорошо ориентировалась в пространстве, все эти безумные коридоры сводили ее с ума. Но, хотя и с большим трудом, морг она нашла и открыла дверь ключом, который ей дала Альбина Аркадьевна.

Только сейчас Яна подумала, что не стоило бы в одиночестве идти в морг. Но она прогнала все мрачные мысли прочь, напомнив себе, что попадала в передряги и пострашнее и негоже ей, медику, пугаться каких-то там покойников.

Внутри помещения она не нашла, где включается свет, поэтому опустилась на коленки и принялась шарить рукой по холодному кафелю пола в том месте, где упал Михаил Борисович, в надежде нащупать цепочку. Яна вляпалась во что-то липкое и чертыхнулась, подавляя приступ тошноты.

– Вот ведь, твою мать! Извините… Хотя здешним постояльцам уже все равно, ругаются в их присутствии или нет, но мне – стыдно…

И тут холодная волна ужаса накрыла Яну с головой. Нет, не от того, что до нее вдруг дошло: она испачкала руку в крови своего будущего начальника. Яна явственно услышала приближающиеся шаги и глухие голоса.

Она, сжавшись в комок, заползла в угол за дверь и тут же была ослеплена ярким электрическим светом.

– Проходи сюда, Алиса, – раздался женский голос.

– Где мой папа? – отвечал ей вопросом детский голос.

– Скоро узнаешь, детка… Проходи! – Женский голос был очень настойчивым.

– Я хочу к папе! Вы обещали мне, что отведете меня к папе! – захныкал ребенок.

«Что происходит? Кто эта женщина? Почему она привела ребенка в морг?» Яна, задавая себе эти вопросы, пока понимала только одно: очень хорошо, что в углу, где она прячется, ее не видно даже при таком ярком освещении.

– Папа скоро придет, он занят. Ты же знаешь, что папа работает?

– Да, папа много работает, но я так давно его не видела… Я хочу к нему! – Девочка заплакала.

– Заткни ей рот! – пролаял злой мужской голос.

– Успокойся! Алиса – хорошая девочка, и она хочет поскорее увидеть папу? Так?

– Так! Я хочу к папе!

– Тогда