Дело о смерти фрейлины - Лариса Куницына Страница 24

Рядом появился Эдам, и Марк шагнул в комнату. Ему больше хотелось сбежать, потому что он ощутил волну суеверного ужаса, накрывшую его, но проявить слабость на глазах у оруженосца он не мог.

Он увидел, что находится в спальне, где кругом валяются разбросанные вещи, а в глубине комнаты стоит большая кровать под балдахином, с которого свисает тёмный полог. Ему показалось, что на кровати кто-то лежит, он шагнул туда, и в тот же миг голос стал громче, и в нём послышалась ярость, а потом из темноты вылетел какой-то предмет. Марк едва успел прикрыть локтем лицо и почувствовал сильный удар. На пол со звоном упала кочерга, а локоть заныл от боли.

— Убирайтесь, воры! — рычало что-то из темноты.

Марк увидел, как с пола поднялась обшарпанная скамеечка для ног. Он следил за ней взглядом, понимая, что мгновение спустя она полетит ему в голову. Его ладони стали липкими от пота, ноги словно приросли к полу. И в этот момент Эдам испуганно вскрикнул и вцепился пальцами в плечо хозяина. Марк пришёл в себя и свирепо крикнул:

— Дом сожгу, если не угомонишься! Будешь по головёшкам под дождём ползать!

Стало тихо. Потом скамейка с грохотом упала на пол. Марк какое-то время стоял, глядя по сторонам и прислушиваясь. Голос всё ещё слышался, но был почти неразличим, к тому же теперь он звучал испуганно и жалобно. Марк, подняв фонарь, направился на этот звук, но голос быстро переместился дальше, за кровать, в самый угол.

— Ладно, как хочешь, — проворчал барон. — Мы здесь осмотримся и уйдём.

Он начал обыскивать спальню, всё же не приближаясь к тому углу, откуда доносилось бормотание. Он осмотрел сбитые в грязный ком простыни на кровати, заглянул в распахнутый сундук у стены, где на дне остались какие-то обноски, потом перешёл к столику возле окна. На нём стояли запылённые бутылочки из тёмного стекла с притёртыми пробками. Вспомнив, что такие используют аптекари для своих лекарств, он взял несколько и сунул их в подсумок. Больше ничего интересного он не нашёл. Клодина и здесь прошлась своими цепкими ручками, забрав всё, что можно было продать.

Осмотрев другие комнаты, Марк и Эдам спустились вниз. Взглянув на оруженосца, барон увидел, что тот белее полотна, а волосы его налипли на покрытый испариной лоб. Глаза до сих пор были слегка безумными от пережитого ужаса, и Марк похлопал его по плечу:

— Молодец, не сбежал.

Из тёмного коридора появился Гаспар и сообщил:

— Здесь ничего, такое чувство, словно дом обчистили королевские приставы, на кухне даже котлов не осталось.

— Зато наверху осталась скамейка для ног и кочерга, — усмехнулся Марк. — Ладно, идём, больше мы тут ничего интересного не найдём.

Он первым вышел на крыльцо и увидел, что Шарль ждёт его не один. Рядом с ним стояли городские стражники и пожилой мужчина в бархатном кафтане и чёрном берете. Он поклонился со всем почтением, видимо, Шарль уже объяснил, кто вторгся в дом купца Бошана без спроса, но стражники всё ещё стояли, подозрительно глядя на незнакомцев, и только разглядев богатый наряд Марка, а потом и представленный им жетон тайной полиции, они успокоились и сочли возможным удалиться.

— Простите, ваша светлость, — произнёс мужчина, оставшийся рядом с Шарлем. — Мне сообщили, что в дом Бошана вошли какие-то незнакомые люди, и я решил…

— Вы всё сделали правильно, — кивнул ему Марк. — Долг каждого горожанина извещать власти о подозрениях относительно чьей-то преступной деятельности. Кто вы?

— Я торговец, мой дом как раз напротив. Моё имя Вуатюр. Я торгую вином, поставляю его даже в королевский дворец и в Шато-Блуа, а также многим благородным семействам. Может, вашей светлости тоже нужно вино с лучших виноградников на востоке? Я могу привезти вам сладкое вино из Магдебурга и даже вино из розовых лепестков.

— Я подумаю об этом, — остановил его Марк. — Как вы поняли, я здесь по делу, а потому прошу вас ответить на мои вопросы. Я как раз хотел поговорить с соседями.

— Я к вашим услугам, господин барон, — и Вуатюр с поклоном указал ему на своё крыльцо.

Его дом тоже был богатым, вход украшали две каменные чаши, похожие на винные кубки, а над ними виднелся барельеф: две женщины, одна из которых держала корзину с виноградом, а вторая — большой кувшин. Внутри было светло и уютно, на стенах висели гобелены, пахло смолистой мастикой и какими-то пряностями. Виноторговец проводил своего гостя в гостиную, где вскоре появилась молодая служанка с подносом, на котором стояла высокая бутылка из зеленоватого стекла и кубок.

— Попробуйте, ваша светлость, — предложил Вуатюр. — Это вино с юга, пять лет выдержки в бочках из дуба, который произрастает рядом с виноградниками. Чистый виноград, но вкус отдаёт сливой и орехом.

— Непременно, но сперва давайте поговорим о Бошане. Давно вы его знаете?

— Лет десять, с тех пор, как он купил этот дом. Мне известно, что он торговал сукном и при короле Франциске сумел стать поставщиком военного ведомства. С тех пор его дела пошли в гору, он постепенно богател и в какой-то момент смог переехать на нашу улицу. Тут селятся только уважаемые купцы, многие поставляют товар королевскому двору и приближённым короля. Первое время он был очень учтив со всеми, стремился завести связи, войти в наш круг, но очень скоро стало заметно, что он человек, с которым неприятно иметь дело. Он стал высокомерен, к тому же иногда вёл себя непорядочно, мог втереться в доверие, разведать какие-то важные сведения, а потом воспользоваться этим в своих целях, например, перехватить важную сделку у конкурента или втянуть знакомого в какую-нибудь авантюру. Его недолюбливали, но поскольку он был довольно богат, с этим приходилось мириться. Впрочем, меня это всё как-то не коснулось. Я занимаюсь продажей вина и ничего не смыслю в тканях, к тому же очень осторожен в своих денежных делах. Он несколько раз предлагал мне вложиться в какие-то сомнительные предприятия, но я всегда ссылался на отсутствие свободных денег, и он оставил меня в покое.

— Вы помните его дочь?

— Клодину? Конечно. Она иногда бывала у нас в доме, хотела завести дружбу с моей старшей дочерью, но после того, как она отбила у Марии жениха, ей дали понять, что никто не хочет её здесь видеть.

— Она отбила