Александра Маринина - Оборванные нити. Том 2 Страница 25

— Оль, можешь принести мне справочник по коллагенозам? И еще том Большой медицинской энциклопедии, в котором описаны заболевания сосудов. Я знаю, у вас в патанатомии есть.

— Конечно, — кивнула она. — Не понимаю, почему у вас-то в судмедэкспертизе ничего этого нет. Как вы работаете?

— Молитвами патанатомов, — усмехнулся Сергей. — Только на вас и надеемся. А кстати, меня всегда удивляло, откуда у вас там такая шикарная библиотека? Вам большие деньги на приобретение литературы выделяют, что ли?

— Да нет, — рассмеялась она, — денег у нас — как у всех: что по нормативам патанатомии положено, то и выделяют.

— Ну да, рассказывай, — недоверчиво хмыкнул он. — А как же старые учебники судебной медицины, которые ты мне с работы принесла? И «Ушибы мозга» Сингур? Это же невероятный раритет! Уж точно не на бюджетные денежки вы его приобрели. Признавайся: украла у кого-нибудь?

Ольга приподняла брови и лукаво посмотрела на него:

— Ну и мнение у тебя обо мне, Саблин! Значит, не зазорно с воровкой жить? Шучу. У нас, как мне рассказывали, был очень дельный заведующий, руководивший отделением, а потом центром патанатомии на протяжении пятнадцати лет. Так вот, этот легендарный человек собрал огромную библиотеку, потому что понимал, что в силу специфики работы патологоанатомы постоянно используют литературу не только по своей специальности, но и практически по всем остальным разделам медицинской науки. Уж какими путями он эти книги собирал — мне неведомо, но знаю точно, что активно пользовался списаниями. Как где старую литературу списывают — он ее цап-царап — и на работу тащит. У него друзья по всей стране, он с ними договаривался, чтобы держали руку на пульсе и следили за библиотеками там, где работают. Ему со всех концов России посылки со списанными книгами шли, он сидел и отбирал то, что нужно или может даже чисто теоретически пригодится для работы. К нам теперь даже клиницисты то и дело заглядывают, просят литературу, по своей специальности. Больничная библиотека намного беднее. Я могу еще что-нибудь для тебя сделать?

Сергей был благодарен ей за предложение, потому что и сам собирался просить помощи.

— Оль, я там много чего нарезал для гистологии, мои девчонки покрасят по ван Гизону, по Зербино, по Шабадашу, и даже конго красным на амилоид. А вот на эластические волокна у нас окраски нет. Я тебе сухие блоки отдам, ладно? Сделаешь?

— Для тебя? — усмехнулась она. — Разве есть на этом свете что-то, чего я для тебя не сделаю, Саблин? Конечно, неси. Кстати, а на ШИК ты красить собираешься?

Реактив Шиффа и йодная кислота использовались для окраски на слизь. Перечисляя Ольге предстоящие исследования, Сергей его как-то упустил из виду, хотя в направлении на гистологию, конечно же, указал.

На следующий день Ольга принесла ему книги, и Сергей углубился в изучение научной литературы, чтобы потом, когда будут готовы стеклопрепараты и он начнет их смотреть, уже иметь в голове хотя бы самое приблизительное направление поиска. Он проштудировал руководство по коллагенозам, пытаясь сопоставить клиническую картину в случае Миши Демина с каким-либо определенным заболеванием или синдромом. Ничего не получалось: клиническая картина не совпадала, и при всех синдромах, описанных в руководстве, имелись специфические внешние признаки — нарушения со стороны костей скелета, особенности строения тела, которые выявлялись обычно в раннем возрасте и довольно часто приводили к инвалидизации еще в детстве. Ни одного из этих признаков у Миши Демина не было.

В Большой медицинской энциклопедии Сергей также ничего полезного для понимания причин разрыва аорты у мальчика не обнаружил.

Ольга принесла ему еще и вырезки из «Архива патологии» — толстую пыльную папку, валявшуюся невесть на каких полках. Но Сергей решил просмотреть ее после того, как изучит стеклопрепараты. От длительных ночных бдений над набранными мелким шрифтом книгами снова стали «садиться» глаза, а острота зрения ему понадобится для гистологии, так что он решил пару дней поберечься, чтобы при микроскопическом исследовании ничего не пропустить.

Просматривая получившиеся многочисленные стеклопрепараты, Саблин обнаружил признаки острого фибриноидного некроза среднего слоя стенки аорты. При рутинных окрасках в стенке аорты он увидел мелкие очажки продуктивного воспаления, а на отдельных участках — мелкие щелевидные кисты. Откуда здесь взяться кистам у подростка? Вероятно, это новообразованные сосуды.

В конце, пересмотрев все «стекла» по нескольку раз, когда глаза уже слезились, а спину ломило тянущей непрекращающейся болью, он мог смело утверждать, что некроз стенки аорты у мальчика возник не перед смертью, а развивался медленно, незаметно в течение нескольких часов, пока ребенок спал. Некроз повредил стенку аорты, из просвета начала выделяться кровь, которая скапливалась в заднем средостении и в результате начала отслаивать, буквально «отрывать» от ребер пристеночную плевру. Вот в этот момент и возникла та острая, чудовищная боль, заставившая мальчика так страшно закричать. Потом кровь прорвалась через саму плевру в левую плевральную полость и привела к острому коллапсу и смерти от обильной кровопотери.

Ну что ж, по крайней мере, механизм установлен. Теперь бы еще понять причины, запустившие этот механизм. И еще сосуды эти новообразованные, так похожие на кисты… С ними тоже надо бы разобраться. Сергей покрутил головой и с досадой почувствовал, что помимо спины ноющая боль охватила шею, которая с трудом поворачивалась. И кто сказал, что работать в гистологии легко и просто?! Попробовали бы сами.

Он достал телефон, закурил, открыв настежь окно, и позвонил Ольге.

Оль, окраска на эластику не готова еще?

— Готова. Я как раз собиралась тебе звонить. Сам заедешь к нам? Или хочешь, чтобы я домой «стекла» принесла?

Он замер. Ехать сейчас на другой конец Северогорска в патанатомию не было никаких сил, спина болела так, что он не мог встать со стула, из измученных воспаленных глаз беспрерывно текли слезы. Но ему нужен был результат! Ему нужно было разобраться, наконец, в том, почему же так внезапно умер здоровый, ничем серьезным не болевший подросток.

— А ты… — осторожно начал он. — Ты сама не посмотришь?

— Уже посмотрела, — ровным голосом ответила Ольга, как будто смотреть «стекла» для судебно-гистологической экспертизы было ее прямой обязанностью. — Тебе интересно, что я там нашла?

— Ну да, да! — почти выкрикнул он. — Что там? Говори скорее!

— А там дегенеративные изменения эластических волокон в стенке аорты, — невозмутимо проинформировала его Ольга. — Толщина разная, распределены неравномерно, местами хаотично, местами вообще отсутствуют.

— То есть все-таки дисплазия соединительной ткани? — уточнил он.

— Похоже, да. Других объяснений у меня нет.

— Спасибо, Оль, — с чувством поблагодарил Сергей. — Ты — лучшая.

— Я знаю, — все так же спокойно ответила она и повесила трубку.

Он включил компьютер, описал все свои находки в акте судебно-гистологического исследования, которое предполагал закончить на следующий день, когда сам посмотрит принесенные из патанатомии препараты. Домой он явился около девяти вечера, приволакивая ногу: «лампасная» боль, которую он «насидел», в течение нескольких часов работая с микроскопом, не давала возможности идти ровно.

Открывшая ему дверь Ольга ахнула и вместо того, чтобы обнять его, как обычно, непроизвольно сделала шаг назад.

— Саблин, что с тобой? — с ужасом спросила она.

— А что? Я в порядке, — с недоумением ответил Сергей, хотя и чувствовал себя преотвратно.

— В порядке? Ты себя когда в последний раз в зеркале видел?

— Сегодня утром, когда брился.

— Да? Ну так посмотри еще раз, только не любуйся своей неземной красотой, а посмотри как врач.

Он разделся и послушно похромал в ванную, где освещение было получше, чем в прихожей. Из глубины зеркала на него смотрел чудовищный тип с опухшим лицом и красными воспаленными глазами под набрякшими веками, вокруг которых так удачно смотрелись черно-желтые круги. Картина!

А если еще добавить к этому боль в спине, не позволяющую толком разогнуться и идти прямо, боль в ноге, вынуждающую хромать, боль в шее, не дающую повернуть голову ни вправо, ни влево, и вдобавок разламывающую боль в самой голове из-за пережатого шейными позвонками нерва, то результат получался более чем впечатляющим.

Он помыл руки, сполоснул лицо холодной водой — не помогло, и вышел из ванной.

— Оль, я просто не спал несколько дней, устал очень с этим случаем, — пробормотал он, — я закончу завтра экспертизу и высплюсь. Ты мне «стекла» принесла? Пустишь за микроскоп? Хочу посмотреть, чтобы завтра с утра уже экспертизу дописать.