Галина Романова - Черт из тихого омута Страница 25

— И?!

— Опять так же выскочила, что и в первый раз. Опять как бешеная! Вся нараспашку, спаси господи… Ты, парень, не думай ничего другого — она убила. А кому еще-то? Только она.

— А чего ей его убивать? — поинтересовался Кирилл, мысленно радуясь тому, что правильно определил для себя пол подозреваемой.

— Так понятно чего: из ревности! — фыркнула женщина, смешно боднув головой воздух. — К нему же кто только не таскался! То малолеток притащит. То шалав каких-нибудь полуголых, разукрашенных.

— А мужчины его посещали?

— Кто же знает, кого в нашем подъезде посещали мужчины? Он ни с кем никогда под руку не ходил. А чужаков тут пруд пруди шастает. У нас же в подъезде, почитай, половина квартир съемных. Кто умер, кто съехал. В ту пятницу тоже мужики всякие мотались туда-сюда. Только я их не запомнила. На что они мне, коли мне все и так понятно?! Вот, правда, после убийства, дней не помню через сколько, к нему франт один наведывался. Из ваших небось, из бандюков!

— Что за франт? — Кирилл мысленно ухмыльнулся: разговор шел о нем.

— Такой, весь из себя. С портфелем, при плаще и галстуке. Не тебе чета, голодранцу, — старуха вдруг впилась в него глазами и несколько мгновений внимательно изучала его лицо, но ничего не сказала, а только продолжила после тяжелого вздоха: — Он, значит, зашел к нему, к этому убиенному…

— Откуда знаешь? — настороженно поинтересовался Кирилл.

— Так я стояла у открытой двери и слушала, где он высадится. Аккурат к нему зашел и тихо так дверку прикрыл. Его дверь закрылась, будь уверен! Я тут все двери по звуку узнаю.

Досада на собственную неосторожность запоздало уколола самолюбие Кирилла. Могла ведь бабка и милицию вызвать, и шум поднять…

— А больше никого подозрительного, кроме этой девки, я не уловила.

— Понятно… — Кирилл поставил чашку почти с нетронутым чаем на стол и какое-то время молча барабанил пальцами по столешнице. Потом попросил: — Опиши мне ее.

— Ага, а то, думаю, все молчит, вроде и неинтересно тебе, какая она из себя! — Старуха шумно втянула в себя чай и лишь спустя минуты три проговорила: — Красивая!

Он почувствовал, как внутри все напряглось и заныло. Словно кто-то невидимый вдруг схватил в горсть все его нервные окончания и потянул на себя. Разве он ожидал услышать что-нибудь другое? Разве мог предполагать, что женщина, которую он хочет разыскать, уродина? Нет, конечно. Но полученное подтверждение собственных ожиданий оказалось для него волнующим. Он не думал, что настолько…

— Подробнее можно? — попросил Кирилл, стараясь казаться равнодушным, но голос его предательски сел.

Проницательная старуха догадливо хмыкнула и пробормотала:

— Блондинка или что-то вроде того, светлая, одним словом. Высокая. Тонкая такая вся. Таких сейчас любят. С лета она тут отирается. Я ее сразу приметила.

— Почему?

— Так хороша же, а в нашем районе редко таких увидишь. Опять же чужая и прячется.

— Как это?

— А так! Как бабы замужние прячутся? Стараются, чтобы их никто не увидал. Так и эта. Увидит кого и ждет, пока не пройдет, а потом — шмыг в подъезд… Так же и выходила осторожно. Кроме, конечно, той самой пятницы. Тут уж она никого не боялась. Ясно, в шоке была от содеянного…

— Так, стоп! — Теперь, когда почти все факты стали ему более или менее известны, он решил перейти к моментам, особенно его заинтересовавшим. Старухины эмоции его волновали мало, хотя она все равно была молодцом. — Давай теперь по порядку… Высокая, светловолосая. Волосы длинные?

Женщина резанула ребром ладони себе по предплечью и коротко отрезала:

— Вот так.

— Понятно… Теперь давай перейдем к ее одежде. Шуба какая? Длинная, короткая, дорогая или так себе? Шарф… Красный, синий, зеленый… Как именно носила на голове?

Старуха какое-то время молча смотрела на него, недоуменно моргая. Потом смешно прыснула прямо в свой недопитый чай и произнесла, потешно поводя подбородком из стороны в сторону:

— Ты чего же, парень, всерьез думаешь ее найти по тому, как она шарф на голове своей заматывала?! Ну, ты молодец, скажу тебе! Пусть невелик у нас город, но ни в жисть тебе не найти бабу молодую по таким приметам. Ни за что тебе такое не удастся, поверь. К тому же если она убила, то и шарф наверняка выбросила! Тоже мне умник!

— Да? А что же тогда мне делать? — поинтересовался у нее Кирилл, хотя почти был уверен в том, что найдет эту женщину.

Не такой уж труд отследить в городе с населением чуть больше тридцати тысяч молодую высокую блондинку в шубе и шарфе. К тому же замужнюю, любящую прогуливаться по сугробам на каблучках. Ну, сотня-другая наберется, не больше. Бабка наверняка ее узнает, если он перед ней фотографии разложит. Не сразу все, конечно, а поэтапно. Пусть уйдет у него на это месяц, а то и два, все равно. Ему спешить некуда. Будет искать и отсеивать, пока наконец не отыщет…

— Итак, какого цвета шарф? — снова повторил свой вопрос, потому что ему вдруг сделалось не по себе под насмешливо прищуренными глазами старухи.

— Красный, — ответила она со странным всхлипом, то ли засмеяться хотела, то ли сказать что-то.

— А шуба?

— Шуба светлая такая, с полосами темноватыми. Таких сейчас не очень много. Норка, кажется… По колено… И сапоги высокие, на каблуке… Ноги длиннющие, да еще эти сапоги… Как на ходулях, прости господи. И чего это мужикам такие цапли стали нравиться, ума не приложу!

— Так, это уже кое-что! — приободрился Кирилл, искренне поражаясь наблюдательности старой женщины. — А сумка? Сумка при ней была?

— Когда?

— Всегда вообще-то, а в пятницу — особенно?

— Дамская? Была какая-то, тут не могу сказать, не помню. Да и не особо разглядишь с четвертого-то этажа. А вот с пакетом в пятницу сюда шла, это да. Большой такой пакет.

— А когда выходила?

— Так она дважды выходила! Тебя который раз интересует? — Бабка вдруг с хрустом зевнула, выразительно посмотрела на будильник и укоризненно пробормотала: — Третий час уже, прости, господи. Весь сон мне поломал, паразит!

— Меня оба раза интересуют! — недовольство хозяйки Кирилл пропустил мимо ушей, закусив удила и не желая сворачивать с интересующей его темы. — Что было у нее в руках, когда она выбегала из подъезда?

— А ничего не было! — обозлилась вдруг старуха. — И не кричи на меня, а то уйду сейчас спать и ни слова не скажу больше! Что-то на плече у нее болталось, кажется. Может, сумка дамская, а может, и еще что. Не помню я! Итак уж, слава богу, тебе сколько всего рассказала, а ведь милиционерам ни словом не обмолвилась! Не видала, говорю, и не знаю ничего…

— Чего же так-то?

— А! — Старуха махнула рукой, обессиленно уронила ее себе на колени, обтянутые байкой халата. — Не люблю я их. Все со жвачкой, как коровы. Перегаром несет за версту. И все «мамаш» да «мамаш» мне, а какая я им мамаша?! Да и не нужно им ни черта было. Так, приехали для бумажки. Я слыхала, как они на лестничной клетке переговаривались. Что, мол, безнадежный случай… Чего мне тогда перед ними выпендриваться? Все одно на полку дело положат, только зря меня затаскают по кабинетам. Пусть им про нее кто-нибудь другой болтает, ее тут в окошко не одна я заприметила. Соседка вон тоже говорила, что к татарину девка какая-то таскается. Пусть она и говорит с ними для протокола. А у меня здоровья нет лишний раз вниз спуститься…

— А почему вы решили, что эта дама была замужней?

Отсутствие пакета в руках подруги Азика Кирилла озадачило. Как такое могло быть? Куда тогда девалось то, что лежало под кроватью и затем было оттуда кем-то извлечено?..

— А чего бы ей тогда людей сторониться?! — вклинился в его мысли возмущенный возглас старой женщины. — Идешь себе — и иди спокойно. А то как увидит кого, так встанет столбом и отворачивается или начинает сапоги поправлять. А особо Таньки сторонилась…

— Кто такая?

— Соседкина дочка. Я же говорила, что она продукты мне иной раз приносит. Редко, правда. Тоже зазнаваться стала, как в начальницы вылезла. Ну да ладно… Так вот, Танька однажды из подъезда вышла от матери, значит, ко мне-то в тот раз и не зашла…

— Когда это было?

— А кто же его знает! Разве ж я упомню?! Не перебивай, а то я все перепутаю… — Старуха снова шумно зевнула и вперила взгляд в стрелки будильника. — Срам какой! Сотню снов бы сейчас видела, а я с тобой разговоры говорю…

— Так что было, когда эта Танька вышла из подъезда? — Кирилл тоже устал. Устал от напряжения, от бессмысленного топтания на месте, от неприятного вида и запаха этого жилища. Да и сам вид пожилой женщины, поднятой им с постели, не слишком-то вдохновлял.

— А что было? Ничего и не было! Танька вышла из подъезда, а та красавица как раз из такси выходила. Увидала Таньку, застыла столбом и снова — нырь в машину. Дождалась, пока та пройдет, и опять из машины полезла. Вылезает, а сама все в Танькину спину таращится. И пока до подъезда шла, еще раза три оборачивалась… Чего бояться-то, коли ты свободная одинокая баба, спрашиваю? Шла бы себе и шла. Эти вон шалавы его ничего не боялись. Ржали, будто лошади стоялые, на весь двор. А эта все озиралась, все озиралась. А от Таньки, говорю, аж в машину обратно улезла…