Елена Басманова - Тайна черной жемчужины Страница 25

Официанты все-таки заметили спину быстро удалявшегося человека: выше среднего роста, блондин, в пальто с бархатным воротником, котелок, видимо, он держал в руках.

На фоне богатырей в белых брюках и рубахах с малиновыми поясами щуплая фигурка укротителя грозного Порфирия смотрелась забавно. Аркадий Рыбин показался Вирхову толковым парнишкой, он-то единственный и видел лицо светлобородого человека, вышедшего из помещения, где расположилась клиентка...

Строго соблюдая необходимые формальности, Вирхов опросил весь персонал ресторана и произвел обыск – безрезультатно!

В тот же день к вечеру по приглашению Карла Ивановича в участок явился и сам совладелец хлеботоргового дома. Господин Апышко был немного скован, но охотно отвечал на вопросы следователя.

В ресторане «Фортуна» был один раз, ужинал несколько дней назад.

Нет, с мадемуазель Ляшко он незнаком.

Нет, свидания ей не назначал.

Сегодня днем заседал на совещании акционеров, что могли подтвердить два десятка человек.

Миловидный молодой хлеботорговец был возмущен, узнав, что преступник воспользовался его именем.

Пока Карл Иванович беседовал с Арсением Апышко, его помощник послал гонца за официантом Аркашей Рыбиным.

Состоялась очная ставка. Хилый малый наметанным взглядом бывшего санитара психлечебницы оглядел господина Апышко. От его колючего взгляда румяный хлеботорговец побледнел, по его спине пробежал мороз. С минуту Аркаша Рыбин пристально изучал объект, а потом, повернувшись к Карлу Ивановичу, внятно и твердо заявил, что присутствующий здесь господин – не убийца. В кабинет к мадемуазель Ляшко заходил другой мужчина. Хотя комплекция и цвет волос совпадают.

Распростившись с лучшим официантом Порфирия Филимоновича, Карл Иванович Вирхов провел еще один эксперимент Он предложил господину Апышко закурить и пододвинул ему коробку сигар. Господин Апышко поблагодарил, но сигары вынул свои.

Увы, кончик сигары Арсений Апышко отрезал правой рукой. И здесь не за что было зацепиться.

Мадмуазель Ляшко пала жертвой убийцы-левши! Погибла кокотка от кинжала с искусной чеканкой: на рукояти в витиеватом узоре повторялись два элемента – стилизованная ветка с симметричными ответвлениями и разбегающиеся в разные стороны замысловато сплетенные спирали. Карл Иванович уже успел проконсультироваться со специалистами-оружейниками: чеканка была выполнена в стиле кубачинских мастеров...

– Итак, убийство совершено человеком, который назвался вашим именем. Подумайте, кто бы мог это сделать? – Карл Иванович обратил к своему визави острые глазки.

– Ума не приложу, – после паузы ответил Апышко. – Я больше знаюсь с людьми солидными, деловыми. Знакомства мои длительные, проверенные. А бедные российские изобретатели, которых иногда поддерживаю денежными ссудами, в рестораны не ходят, все больше в трактирах да чайных мыкают свое горе.

– Но бывают и случайные знакомства?

– Бывают, – согласился Апышко, – но в основном с людьми порядочными. На днях, например, познакомился с профессором Муромцевым, нашим химическим светилом.

– Да-да, знаю, человек достойный, – подхватил Вирхов, вспомнив утренний рассказ доктора Коровкина о безосновательных страданиях ученого из-за присланного Апышко торга. – Где вы виделись?

И Арсений Апышко, попыхивая сигарой, рассказал о памятном вечере и о «золотых» блинах, способных покорить столицу.

– Среди ваших знакомых, наверное, много э-э-э людей передовых взглядов? – мягко спросил Карл Иванович, чувствующий расположение к симпатичному дельцу.

– Неожиданный вопрос, – усмехнулся Апышко. – Я и сам – человек передовых взглядов. Верю в Россию. Поддерживаю научную мысль. Стараюсь способствовать прогрессу.

– Вы сочувствуете социалистам? – Вирхов не смог удержаться от легкой иронии.

– Ни в коем случае! – возразил Апышко. – Что в них передового? Бомбометание? Грабежи и экспроприации? Убийства городовых?

– Но они утверждают, что все – во благо народа, – подкинул дровишек в костер следователь.

– Да только дурак может им верить! – поморщился Апышко. – Я в своем деле людей, уличенных в сочувствии социалистическим бредням, не держу. Служащих увольняю без выходного пособия.

– Жестоко и бесчеловечно, – заметил следователь.

– Очень человечно! – упорствовал хлеботорговец. – Если бы все деловые люди следовали моему примеру, быстро бы вся дурь из глупых голов выветрилась. А то устроили, понимаете ли, на заводах и фабриках рассадники политической преступности.

Под видом борьбы с социалистическими идеями всякие зубатовы их же и проповедуют. Внушают рабочим, что для людей образованных, не говоря уж о просто состоятельных, народ – только трамплин для достижения личных целей. Пока еще царя-батюшку признают – как же, единственный защитник. А что будет потом? Если теперь уже грабят и убивают из высших соображений – во благо человечества. Вирхов распрощался с господином Апышко, который, по всей видимости, был причастен к убийству в ресторане Порфирия Федулова в той же мере, что и к «отравлению» профессора Муромцева.

Опросы акционеров и близких к Ляшко лиц, проведенные его помощниками, окончательно убедили Вирхова в алиби господина Апышко.

Но убийца... Зачем он использовал имя хлеботорговца?

На следующий после убийства в Медвежьем переулке день Карл Иванович с утра заехал к полицейскому эксперту: забрал стилет, извлеченный врачом из тела убитого Глеба Тугарина. Действительно, убийца нанес удар левой рукой, гравировка на кинжале изображала зловещую змейку. Таким образом, след грабителя обнаружился все-таки в Адмиралтейской части, вверенной Вирхову. И в поезде, и в Медвежьем – убийца левша, нож со змейкой, но приметы преступника не совпадают...

«Неужели маньяк-Рафик, нападавший до сих пор на женщин, переключился на мужчин? С какой целью совершено убийство Тугарина? Какую ценность мог держать он дома? Что могли похитить? Или в городе появился еще один убийца-левша? Что означают рисунки на кинжалах, удар которыми нанесен, скорее всего, одной и той же рукой?» – думал Вирхов, направляясь к себе в участок.

Вирхову еще вчера не понравились обе женщины – и прислуга Тугарина, и вдовушка из квартиры сверху. Вызывал подозрения у него и дядя покойного – господин Кайдалов. Служащий Публичной библиотеки явно что-то недоговаривал. Возможна ли их связь с проклятым Рафиком ? За женщинами Карл Иванович велел установить наблюдение. Не взять ли под колпак и библиотекаря?

Размышлял Карл Иванович и о странностях времени, в которое он живет. Чго за мода такая – охотиться за женщинами! Прошла пора благородных преступников, изображенных Пушкиным и Лермонтовым. Настала пора преступников подлых. Спасибо Федору Михайловичу Достоевскому! Воспел Родиона Раскольникова, шарахнувшего топором по голове двух старух! Из благородных побуждений! Талантливый студент Петербургского университета, пописывающий в газетки! Да и славный купеческий сынок Рогожин воткнул таки нож в грудь бедной Настасьи Филипповны Барашковой – во имя неземной огромной любви! Тьфу! И глядите-ка! Не омерзение вызывают твари-убийцы, а только сочувствие, понимание, глубокомысленные рассуждения о непознаваемости человеческой души! Что-то изменилось в обществе, какая-то тля, парша напала на душу российского интеллигента. Рад-радешенек, что зрячим быть перестал, что белое от черного отличить не может... Так-то оно, конечно, легче и свою грязнотцу оправдать, кричать на всех углах о своей сложности и избранности... Тьфу! И еще раз тьфу!.. Да, с такими современными воззрениями на роль и обязанности общества и индивидуума далеко не уедешь, никакие конгрессы криминалистов не помогут.

Карл Иванович уже заканчивал писать очередной отчет, когда в дверь его кабинета робко постучали, и через миг в щель просунулась голова письмоводителя:

– Господин Вирхов, господин Шлегер доставлен и ожидает в приемной.

Карл Иванович махнул рукой:

– Зови! – и добавил шепотом – И срочно доставь сюда дамочек из Медвежьего, вместе с дворником.

Следователь вышел из-за стола и остановился, ожидая, пока в кабинет войдет доставленный.

В дверях стоял, опираясь на зонтик, человек интеллигентного вида – из-под темно-синего пальто виднелись черные брюки со штрипками На ногах посетителя красовались светлые ботинки в блестящих черных галошах. Неброское кашемировое кашне обвивало шею, на голове сидел щегольски сдвинутый на лоб котелок. Лицо господина имело правильные черты, а аккуратная бородка с проседью и такие же усы вполне его украшали Посетитель внимательно и спокойно разглядывал стоящего перед ним следователя. Нисколько не смущаясь, гость выдержал значительную паузу, медленно стягивая с рук перчатки. Потом улыбнулся и произнес приятным баритоном:

– Господин Вирхов, позвольте представиться – коммерсант, руководитель благотворительного фонда «Хрустальный Петербург» Раймонд Шлегер. – Он поклонился и приподнял котелок. – Весь к вашим услугам.