Анна и Сергей Литвиновы - Ревность волхвов Страница 25

— Между Петей и Вадимом все было гладко? — спросила Леся. — Не появилось в последнее время в их взаимоотношениях каких-либо напрягов?

Вдова промолчала. Я глянул на нее. Она, похоже, обдумывала ответ. Потом наконец проговорила:

— Не знаю, надо ли это говорить… Получается, будто я Петьку закладываю… Но все равно я уверена, что он, конечно, не мог убить… просто не способен… Он очень творческий человек и очень ранимый… Знаете, в последнее время Петя, по-моему, стал считать, что его недооценивают… Что он пребывает в тени Вадима, и все лавры, все почести достаются моему мужу, а он, бедненький Горелов, вроде бы в стороне. И Петю начало заносить: дескать, он делает основную работу, все придумывает, а Вадим, мол, только технической стороной занимается, но при этом они считаются равноправными партнерами… По-моему, Петя стал немножко терять связь с реальностью и начал забывать, что без моего мужа фирмы просто бы не было. Заказчиков добывал Вадим, и переговоры с ними тоже вел он, и деньги с них, если кто-то артачился или хотел кинуть, тоже выбивал он. И все непонятки тоже он урегулировал, и на все терки ездил… И если возникала необходимость, он и с налоговой договаривался, и с пожарными, и с прочими проверяльщиками… — Она глубоко вздохнула. — И как теперь Петя будет один работать — не понимаю. Мне кажется, — женщина понизила голос, — он просто не справится. И в глубине души, я думаю, Горелов это хорошо осознает… Поэтому, несмотря на все его взбрыки… На взаимное непонимание… Убить… Нет, он не мог… Да и дружили они лет уж пятнадцать… Такую дружбу тоже мало кто сможет предать…

— А у вас лично с Петром Гореловым были близкие отношения? — вкрадчиво спросила Леся. Вопрос прозвучал двусмысленно и даже провокационно.

— Что вы имеете в виду? — вскинула брови девушка.

— Ну, говорят, вы много ездили, отдыхали все вместе, вчетвером… — неопределенно проговорила юная сыщица.

— Да, мы, обе пары, хранили между собой довольно близкие, дружеские отношения.

— А что-то большее, чем просто дружба, между кем-то из вас было?

Вдова вдруг рассмеялась. Смех ее прозвучал натужно, неискренне, деревянно.

— Глубоко копаете, Олеся, ох, глубоко… Значит, в вашей юной головке и такая комбинация сложилась: я стала любовницей Пети, и мы с ним вдвоем устроили заговор для того, чтобы изничтожить моего мужа?

Леся не ответила, и после паузы вдова продолжила:

— О чем мы вообще говорим? Петя органически не способен кого бы то ни было убить. Он даже муху газетой пришибить не в состоянии, даже мышеловок никогда не ставил, потому что бедненьких мышек жалел… да и я тоже, уж поверьте, своего супруга не убивала… Да и физически не могла этого сделать, я же все время была с вами на горе, вы своими глазами меня видели… Не составляли мы с Петей никакого заговора против Вадика, уверяю вас…

— Я не о заговоре спросила, а об отношениях между вами, — мягко возразила Леся.

Сухарова долго молчала, хмурилась, потом наконец выдавила из себя:

— Не знаю, стоит ли рассказывать, а то вы, может, опять неверно истолкуете… Впрочем, мы уже зашли довольно далеко, и в прямом и в переносном смысле, давайте поворачивать назад к дому…

Впереди, сквозь ели и полумрак полярного дня, светили огни бензоколонки, и по трассе в сторону Рованиеми и Киттиля порой проносились машины. Мы даже стали слышать нарастающий и удаляющийся шум моторов.

Мы развернулись и зашагали заснеженной дорогой назад.

— Когда-то, — задумчиво промолвила Настя, — довольно давно, лет уж семь или восемь назад… Неохота об этом рассказывать, даже вспоминать не хочется… Но я уверена, вы оба порядочные молодые люди и не станете об этом распространяться, и уж тем более не используете нам во вред… Так вот, когда-то, когда мы все вчетвером были гораздо моложе, дурнее, развязнее, случился у нас один эксперимент… Прошу заметить, по взаимному, всех четверых, согласию… Короче говоря, я переспала с Петей. А мой Вадим — с Женей. Вы шокированы?

Краем глаза я заметил, что краска залила Лесино лицо. «Все-таки она девственница какая-то, — подумал я досадливо. — Одно упоминание о свингерстве ее смущает». И, поскольку юная сыщица ничего не ответила (похоже, она была выбита из колеи), Сухарова продолжила:

— Мы хотели новизны. Праздника. И новых ощущений. И мы их получили. И вроде бы освежили свои чувства. Но… Но неприятных эмоций — ревности, гадливости — поверьте, мои юные друзья, — рот Насти скривила грустная полуулыбка, — мы испытали гораздо больше. И подобных экспериментов решили больше никогда в жизни не повторять…

— Вы лично решили не повторять? — вполголоса промолвила Леся.

— В смысле? — Настя холодно подняла брови.

— Я имею в виду, что вы со своим одноразовым любовником Петром могли не продолжать интимных отношений. — Молодая детективщица справилась со смущением и, вероятно, чтобы затушевать его, бросилась обсуждать тонкие вопросы интимной сферы с грацией слоненка: — А ваш супруг и Женя — они повторяли?

Тень легла на лицо вдовы.

— Петя… — задумчиво промолвила она. — Да, Петя… Буду откровенна: он-то хотел, чтобы мы продолжили наш с ним эксперимент… И он мне звонил… Тогда, семь лет назад… Просил о встрече… Но я сказала ему однозначно: нет!.. А вот мой Вадим?.. Оказался ли он таким же стойким, как я? И моя подруга Женя?.. Я часто задавала себе эти вопросы, много думала, но… Теперь это не имеет никакого значения… Да, может быть, Евгения все-таки поддалась на уговоры моего мужа — если они, конечно, были… И, возможно, Вадим с ней даже встречался еще раз… Или два… Или десять… И они обманывали меня… Но… Это все дела давно минувших дней… И Женька по-настоящему не была его любовницей, это я знаю точно, я уверена: не была!.. И потом, — Настя грустно усмехнулась, — какое это отношение имеет к смерти моего мужа? Если вдруг предположить, что Вадим и Евгения и посейчас оставались любовниками — во что я, конечно, не верю! — зачем и кому понадобилось убивать Вадима? — Настя криво усмехнулась.

— Вам. Из ревности, — холодно ответствовала Леся.

— Ой, не смешите меня! — воскликнула Сухарова и вдруг заплакала. Она вытащила из кармана платок, стала утирать слезы. Плечи ее сотрясались. Мы с Лесей стояли рядом, не зная, что сказать.

Когда она наконец успокоилась и мы продолжили свое шествие назад в коттедж, мимо нас пролетел знакомый «Лендровер» — из городка возвращался Петя. Он не остановился подле нас, а поехал прямо к дому.

Леся спросила Сухарову:

— А почему Горелов сегодня такой странный?

— Петька-то? — Настя отплакалась и выглядела совершенно успокоенной. — А что в нем странного?

— Ну, он все время был такой живой, остроумный… А сейчас какой-то заторможенный…

— Думаю, Женька напоила его чем-то успокаивающим. Петька всегда очень переживает, когда в жизни случаются всяческие стрессы. Он и тогда-то, — я понял, что под «тогда-то» Настя имеет в виду времена их сексуальных экспериментов, — три ночи не спал — мне Женька потом рассказывала… А уж теперь… У него, можно сказать, лучший друг погиб, партнер… Наверно, Женя его каким-то транквилизатором затормозила…

— Снотворным?

— Не знаю, она ведь врач по образованию — правда, не практиковала никогда, — но уж в транквилизаторах разбирается…

Вскорости мы подошли к дому, и Настя спросила:

— У вас ко мне есть еще вопросы?

— Пока нет, — ответствовала Леся, — но если будет нужно, — мне показалось, что она хочет сказать: «Мы вас вызовем», однако девушка переформулировала, — то я снова к вам обращусь.

— Велкам, — проговорила Сухарова.

Петр стоял на крыльце — похоже, поджидал нас. Настя переключилась на него:

— Петь, давай еще раз сгоняем в город, в полицию. Я хочу узнать, когда и как мы сможем забрать тело Вадика. — При этих словах лицо творческого директора Горелова исказила мучительная гримаса. — И как его везти потом на родину. А вы, — обратилась она к нам с Лесей, даже почему-то скорее ко мне, чем к Лесе, — можете пока поговорить тет-а-тет с Женей.

— Давай поедем, — безразлично ответствовал Насте Петр. Его лицо теперь казалось безжизненным и бесстрастным.

— Только я сяду за руль, ладно? — мягко попросила Анастасия. — Не хочу, чтоб ты, Петька, меня куда-нибудь втемяшил.

Петя почему-то покраснел, однако с подчеркнутой индифферентностью пожал плечами.

Настя залезла за руль «Лендровера». Петр поместился рядом. Взревел мотор, пахнуло выхлопом (в здешних чистейших местах аромат отработанных газов, даже от одной машины, казался нестерпимым), и они отбыли.

— Ну и шведская семейка, — неодобрительно прошептала, глядя им вслед, Леся.

— Для Москвы обычное дело, — небрежно бросил я, стараясь уколоть ее, провинциалку, и небрежностью тона, и привычностью (для меня) свободных столичных нравов.