Оксана Обухова - Смерть – плохая примета Страница 25

– А что? – усмехнулся. – Вполне уютно. Или, Рома, девочку можно… наверху устроить?

Савельев на весь подвал скрипнул зубами.

Андрей втолкнул в глухую бетонированную коробку Захряпина, Сергей, подгоняя, подтолкнул Марью пинком, почти столкнув с Романом.

Савельев остановился, замер на пороге каземата. Посмотрел на отошедшего в сторону Шефа:

– Ты хорошо подумал, Тихон?

– Обижаешь. Я всегда хорошо думаю. И кстати, Рома, забыл предупредить. На моих боях смерть одного из противников –приветствуется.

Савельев мрачно поглядел на ухмыляющегося негодяя:

– Приветствуется или –обязательна?

– А это кому как повезет, Ромашка. Кому как карта ляжет.

– Так вот чем ты теперь занимаешься, Тихон? – медленно проговорил Роман. – На смерть ставишь?

– Чем круче зрелище, тем круче подъем! – весело объявил Тихон. – Подумай на досуге, нужно ли тебе, чтобы какой-нибудь отморозок черножо… тебе горло перегрыз? – И подмигнул Сергею: – А, Серый? Кусачий дьяволенок попался! Вон, Сереже чуть палец не отгрыз! – Хохотнул: – Но ты, Рома, конечно, супермен! Ты у нас любого черта обломаешь!

– А не боишься, Тихон, с чехами бодаться?

– Умный, да? – прищурился Шеф. – Шибко умный? Так вот, Рома, – подошел вплотную к Савельеву, – на завтрашний «разминочный» бой приедут особенные любители «чешского темного». Эксклюзив!

– А не страшно, Тиша, кровниками разжиться?

– А об этом тебе, Рома, в первую очередь беспокоиться нужно. Чертенок – твой. Или, – ухмыльнулся Сергею, – ты его. Как карта ляжет. Вдруг – загрызет?! А! Рома! Во подъем будет! Все ж на тебя поставят! – От жуткого, вызывающего дрожь веселья Тихон даже хлопнул себя по бокам в возбуждении. – Ну, ну, не дрейфь, брат. Чертенок тощий. Только зубы острые. – И протянул руку к камере жестом гостеприимного хозяина: – Прошу! Я, Рома, попозже к тебе спущусь. После ужина. Поговорим детально.

Савельев, так и не переступив порог камеры, в замешательстве оглянулся на подругу по несчастью.

Марья улыбнулась ободряюще – Роман оторопело мигнул – и…

Резко, сильно откинула голову назад, разбивая затылком нос и губы Сергея. Борец, все внимание которого было направлено на Романа, только хрюкнул, когда, согнутая в локте и придерживаемая еще левой рукой для усиления удара, правая рука Марии вошла ему под солнечное сплетение.

Большого урона этот удар не принес. Могучий живот выдержал бы и прямое попадание кузнечного молота. Сергей чуть охнул, слегка согнулся и тут же получил болезненный удар пяткой по лодыжке.

Время словно остановилось. Челюсть Романа медленно ползла вниз, Марья вертким ужом проскальзывала под удерживающей ее рукой борца, опадала вниз, утягивая за собой Сергея, которому досталось уже и коленом в пах…

Две фигуры – громадная мужская и хрупкая девичья – стремились к каменному полу. Марья утягивала Сергея, выскальзывала из тисков, борец, захлебываясь кровью из разбитого носа, рта, ломал Машу, как медведь.

Рука с пистолетом оказалась зажатой между двух тел, Мария налегала на пистолет всем корпусом, не позволяла стволу высунуться наружу – у Сергея не очень-то получалось одной рукой совладать с молча извивающейся дикой кошкой, но вот… Сжал, раздавил…

Выстрел!

Удар, смягченный плотным переплетением тел, прозвучал совсем не страшно. Марья и Сергей, как будто в замедленной киносъемке, мягко повалились на пол. И было непонятно – в кого попала пуля?!

Мария тихонько заскулила. Лежа почти на Сергее, провыла жалобно:

– Мне бо-о-ольно…

– Серый, ты чего? – оторопело склонился над телами Тихон и закрыл собой лежащих на полу людей от стоявшего с пистолетом наготове Андрея. – Ну что же ты наделал…

И тут Шефилов увидел, как из руки Марьи, откатившейся от Сергея чуть в сторону, вырос пистолет. Девушка держала его твердо в измазанных кровью пальцах и направляла ему в живот.

– Только дернись, – как будто даже попросила. – Только дернись. Дай мне шанс. – И немного высунув голову из-за бедра Тихона, Андрею, уже громче: – Ствол на землю! – Тот оторопело глядел Шефу в зад, и Маше пришлось опять поговорить с главарем: – Ну… чего заткнулся! – выглянула из-за Шефилова: – Считаю до трех! Раз…

– Андрюша, – тихо приказал так и не разогнувшийся Шеф, и в подвале тут же раздался звук падающего на бетон железа.

Невероятная картина: валяющийся на полу Сергей, огромное, набухающее кровью пятно на его футболке, ошалелая, перепачканная кровью дикарка с пистолетом в обеих вытянутых руках. (Держала умело – левой поддерживала правую под ладонь.) Спина Тихона как будто окостенела. Не разгибаясь, он по-вернулся назад – Савельев поднимал с пола второй пистолет.

– Ну вы даете… – проговорил чуть слышно, глядя уже на остановившиеся в недоумении глаза под ручного. Распрямился: – И что теперь?

Роман, по правде говоря, и сам не знал – что теперь? Все произошло так быстро, что не только тренированный, обросший жирком борец не сумел опомниться и пропустил последовательно три удара – но чистых, черт побери, стремительных! – но и Роман Владимирович, по совести сказать, находился еще немного вне равновесия. Мария, бесперебойно скулившая по дороге сюда – «Пустите, дяденька, в туалет, пожа-а-алуйста», – вдруг обернулась фурией и проявила такую прыть…

Савельев направлял пистолет на набычившегося Андрюшу и слушал злобные причитания Тихона:

– Вы что наделали, гады?! А? Вы же – Сережу завалили…

– Заткнись! – резко приказала Мария. – Игнат, ты где застрял?

Из дверного проема камеры высунулся перепуганный Захряпин, присвистнул…

– Чего стоишь? Отведи этого в клетушку! И Шефа не забудь.

И никто себе даже вопроса не задал – почему в этом бетонированном склепе четырьмя мужчинами командует перепачканная чужой кровью девчонка? По какому праву?

Похоже, только Мария – готовясь к решительному броску – продумала дальнейшие действия, и теперь четверка мужчин подчинялась ей едва ли не беспрекословно. Роман продолжал держать под прицелом Андрея, Захряпин, схватив шароварника за ворот – в точности как тот его еще недавно! – зашвырнул в камеру. Марья продолжала сидеть на полу, широко расставив ноги, и держать пистолет, направленный в грудь Шефилову.

– Ну? – бросила гулко. – Особое приглашение нужно?

Тихон, смотревший все это время практически на одну только Машу, укоризненно покачал головой:

– Ну ты, б…, резвая, замутила… – и перебросил на Романа злобный взгляд: – Ты натаскал? Овчарка…

– Договоришься у меня! – прикрикнула Марья. – Двигайся!

Обескураженно покачивающий головой Тихон вошел в камеру, Игнат тут же захлопнул дверь и запер замок на два оборота.

Роман подошел к Сергею, положил пальцы на шею, послушал пульс…

– Готов, – сказал мрачно. – Наповал…

Марья устало провела занывшей от тяжести пистолета рукой по лбу.

– Я не хотела… Он сам выстрелил…

– Сам в себя?! – в каком-то глупом восхищении уточнил Захряпин.

– Угу. Боролся и случайно на спуск нажал. Он его еще в комнате с предохранителя снял…

– Ну ты даешь…

Опустив руки вдоль тела, Мария сидела на полу и, кажется, не имела сил подняться. Вся энергия выплеснулась в недавней схватке, в неожиданном броске, Марья подтянула под себя ноги, прижалась грудью к коленям…

Роман возвышался над ней памятником всем безрассудным. Смотрел сверху вниз…

– Рома, – вскинула девушка лицо, – у нас был выбор?

Савельев помотал головой:

– Нет. Не было.

– И что теперь? – спросил Игнат. Марья устало пожала плечами:

– Поднимемся наверх, вызовем по телефону милицию…

– Не прокатит, – обрывая спасительницу, оживился вдруг Захряпин. – Менты далеко, да и схвачено все в Вышнем у Тихона. Если охрана до этого времени не перестреляет – с двумя стволами нам не отбиться, – загребут только нас. Вон, – ткнул пальцем на тело Сергея, – жмур на нас висит.

– А если в Москву позвонить? – Мария с надеждой поглядела на Романа.

– Долго, – вновь за тренера ответил ученик. – Пока доедут, нас тут всех завалят, а потом отмажутся – Серегу же ты первая вальнула.

– А если Тихона в заложники? Выйдем к машине с Шефом…

– И-и-и, – опять не дослушал Игнат и махнул рукой: – Даже не думай. Не выпустят!

– Даже если Шеф – заложник!

– Не выпустят, – твердо произнес Захряпин. – Уходить по воде надо… И быстро. Люди выстрел из подвала вряд ли услышат, а собаки к стрельбе приучены, но вдруг забеспокоятся?

– А так в дом долго никто не войдет?

– Без приказа? – уточнил Игнат. – Долго. Но Володя-племянник все же быстрее, чем менты из Москвы, будет. Понятно? Надо руки в ноги и ходу по воде.