Эдуард Ростовцев - Завещание профессора Яворского Страница 25

- Что-то знобит, - призналась она, наливая в хрустальный бокал виски и смешивая его с водой. - Верно, простыла. Что будете пить?

- Немного коньяку... Достаточно. Ну что ж, помянем без речей. Галина сказала так, чтобы как-то сгладить вырвавшийся у нее перед этим упрек. - Не нам судить!

- Судить надо нас, - неожиданно сказала Лариса. - Я подтолкнула его, вы - проглядели. Но у вас есть оправдание: таких Толиков немало, и вы не можете держать каждого за руку. А я...

Она не договорила, горько усмехнулась, залпом выпила виски. Немного помолчали, а затем Лариса спросила напрямик:

- Что будет Паше за это... За Толика?

- Не знаю, - хотела уклониться от ответа Галина, но, увидев, как задрожали Ларисины губы с неровной корочкой запекшейся крови, сказала: Если будет установлено, что его действия не вышли за пределы необходимой обороны, дело прекратят.

- А как это установить?

- Есть определенные критерии...

- Кто их определяет?

- Многое зависит от того, как будут истолкованы не только действия, но и мотивы, которыми руководствовался Новицкий.

- Я уже рассказала, как все произошло, - отвела глаза Лариса.

- Лариса, поговорим начистоту?

- Поговорим, - несколько помедлив, а затем тряхнув головой, сказала девушка.

- То, что вы рассказали, - неправда. Никакой связи у вас с Толиком не было. Я хорошо его знала. Он бы не посмел, не согласился бы просто так. Да и вы не настолько распущены, как стараетесь представить. Я допускаю, что какие-то отношения между вами были, и Толик имел основания ревновать вас к тому же Новицкому. Но не это выбило его из колеи, взвинтило тем вечером. Даже по вашей версии получается, что не то. Вы перестали с ним встречаться за несколько месяцев до того, как произошел конфликт с Новицким. А ведь они жили по соседству и, стало быть, Толик имел возможность объясниться с Новицким гораздо раньше. Не так ли? Что же вы молчите?

- Слушаю вас, вы так складно рассказываете.

- Перестаньте! Хотите выгородить Новицкого и замыкаете все на себя. Думаете, не понимаю?

- Не понимаете! - крикнула девушка. - Я - дрянь. Это вы можете понять! Говорите, ничего у меня не было с Толиком? Верно: до физиологии не дошло. Но то, что я позволила, было достаточно, чтобы он ревновал меня потом к моей же тени. Меня это забавляло. Он переживал, терзался, а мне доставляло удовольствие. Вот так, Галина Архиповна! Могу признаться и в другом. Когда я села в машину на Черниговской, Паша сказал, что Толик пытался объясниться с ним, а потом увязался за машиной на мотоцикле. Я и сама заметила мотоцикл с двумя парнями. Можно было оторваться от них: не сворачивать к "Сосновому бору", а выехать на Киевское шоссе и там газануть, как следует. Вы знаете, какую скорость развивает "Лада": им было бы не угнаться за нами. Паша хотел так сделать - я это чувствовала, но ему было неловко передо мной: сильный, здоровый мужчина удирает от двух подвыпивших мальчишек. Вот если бы попросила его об этом - другое дело. Но я молчала, хотя понимала, что добром это не кончится. Мне было интересно поглядеть, как они станут объясняться. Конечно, не думала, что Толик схватится за нож, а Пашка так ударит его.

- Но вы должны были подумать, что двое не таких уже хлипких парней могли разом наброситься на Новицкого.

- Этого я и хотела.

- Почему?

- Потому что я - дрянь!

- Это не ответ.

- Другого не будет.

- Хорошо оставим это. Давайте вернемся к книге.

- При чем тут книга! - снова крикнула Лариса.

Она закричала так, что у Галины зазвенело в ушах.

- Какое вам дело до моих книг! - продолжала орать она. - Почему все попрекают меня этой старой трухлятиной, от одного вида которой нормального человека должно тошнить!

- Но ваш отец... - попыталась возразить Галина.

- Оставьте в покое моего отца! - не унималась Лариса. - Профессор Яворский мог позволить себе такое чудачество. Но это не означает, что и я должна чудить. Да, раздавала, дарила, выбрасывала эту допотопную муть, от которой меня воротило всю жизнь! Кому до этого дело!

- Многие из этих книг представляли научный интерес.

- Библиофильские бредни!.. Авиценна? Какой научный интерес может представлять книга дважды переведенная на чужие языки малограмотными переводчиками, которые переврали даже имя автора? На Востоке не знали никакого Авиценны! Был великий врач, философ и поэт Али Ибн-Сина. И писал он не на латыни, - на таджикском языке!

Лариса вскочила, выбежала из комнаты, но вскоре вернулась, бросила на стол перед Галиной две хорошо сохранившиеся книги:

- Пожалуйста! Читайте, изучайте, цитируйте. Ибн-Сина, Канон врачебной науки, академический перевод с текста подлинника, Ташкент, середина двадцатого века. Устраивает?

- И все-таки, кому вы отдали ту книгу?

- Не помню!

- Бокову?

- Может быть.

- А средневековые лечебники? Два объемистых фолианта?

- Впервые о них слышу!

- Почему вы пошли работать? Нелегко совмещать работу с учебой. Галина сочла нужным перевести разговор на другое.

- Пошла, чтобы научиться кое-что делать своими руками.

- Значит, работаете для практики?

- Конечно, но и зарплата мне не мешает.

- Часть денег отдаете Надежде Семеновне?

- С какой стати! Мне есть на что тратить и зарплату, и стипендию. Что так укоризненно смотрите? Да, и на рестораны. Кто-то ведь должен ходить в рестораны, если они существуют.

- Но есть определенные расходы по дому.

- Ну и что? Отец получал больше чем достаточно. Надежда Семеновна тоже не бедненькая. Только он тратился на книги, а она на наряды, хрусталь... Паша мне покупал больше, чем они. Когда он уехал в село, я два года проходила в одних и тех же джинсах.

Она капризно надула губы.

- Паша и сейчас помогает вам?

- Сейчас у него есть на кого тратить деньги, - насупилась Лариса. - К тому же теперь я не нуждаюсь в его помощи. В конце концов, кто он мне!

- Вам лучше знать...

В комнату заглянула сухопарая женщина, вежливо поздоровалась с Галиной, спросила Ларису многозначительно:

- Не звонил?

Лариса не ответила, но метнула на женщину сердитый взгляд. Та обиженно поджала тонкие блеклые губы, вышла из комнаты.

- Тетя Аня! - вдогонку ей крикнула Лариса. - Пожалуйста, приготовьте нам кофе!

"А у тебя что, руки отнялись?" - едва не вырвалось у Галины. Лариса вызывала в ней противоречивые чувства - в этой рослой, красивой девушке было немало привлекательного, рождающего симпатию: непосредственность, совестливость, готовность к самопожертвованию и, в то же время, она как бы стыдилась этих своих качеств, маскируя их то экстравагантными, большей частью неуместными выходками, то вызывающим цинизмом, ложью, что было скорее всего напускным, заимствованным, но уже привычным.

- Так вот, к вопросу о Новицком, - обхватив колени и подтянув их к подбородку, сказала Лариса: - До семнадцати лет я была влюблена в него, хотя влюбляться в родственников старомодно. Это когда-то вовсю флиртовали с кузенами, сейчас - не принято. Но у меня так получилось: надо было в кого-то влюбиться, лучшего не нашла. Вначале таилась от себя и от него, потом только от него, потом осмелела - попыталась кокетничать, но получила по затылку. Конечно, обиделась, но вскоре поняла, он прав; любовь явление преходящее, не успеешь оглянуться, а ее уже нет. Так что лучше держаться друг друга без этих излишеств. Тем более, что, кроме него, у меня никого не осталось.

- А Надежда Семеновна?

- С Надеждой Семеновной я сосуществую и только.

- Говорят она неплохо относится к вам.

- Неплохо. Но если бы не Пашка, я бы пропала! Особенно после того, как умер папа...

Тетя Аня принесла кофейник, сахарницу, печенье. Заметив на столе бутылки со спиртным, строго посмотрела на Ларису:

- Опять?

- Ага, - сказала Лариса. - Очередной запойчик.

- Типун тебе на язык!

- Вы всегда были добры ко мне, тетя Аня.

- У Надежды взяла?

- Любовник принес.

- Эх ты! Постыдилась бы подруги. Девушка первый раз в доме. Что она подумает о тебе?

- Что я взяла с кого-то дурной пример.

- Не слушайте ее! Неправда это, - как показалось Галине, испуганно обратилась к ней тетя Аня. - В этом доме плохого не было и нет. Болтает невесть что!

- Она пошутила, - сказала Галина. - Не очень удачно, но я поняла она шутит.

Когда тетя Аня ушла, Лариса ткнулась в колени лицом.

- И вы даете мне подзатыльники! - не глядя на Галину, буркнула девушка.

- Зачем вы рассердили ее?

- А затем, что надоело! С утра до вечера только слышишь: не делай этого, делай то. Хотя бы в унисон поучали, а то каждая на свой лад дрессирует: одна в святую подвижницу норовит обратить, другая - в светскую львицу. В этом доме только с одним человеком можно по-человечески говорить!

- Что вас связывает с Донатом Боковым? - выдержав паузу, спросила Галина.

- Сейчас - ничего.

- А раньше?

- Он был моим женихом.

- Вы его любили?

- Я уже сказала, кого любила и с кем флиртовала. А он был моим женихом.