Мери Райнхарт - Альбом Страница 25

У него были долги, но не больше, чем у любого мужчины с экстравагантной женой и небольшими доходами. Его хорошо знали во всех банках города. У него не было в банках никаких денег, кроме его собственных. Все знали о том, что он осуждает миссис Ланкастер за то, что она держит деньги дома. Он не занимался спекуляцией, не был замечен на денежном рынке, и его присутствие в доме Ланкастеров было результатом его вызова туда по телефону.

Пресса, однако, была разочарована всей этой процедурой. Она, в частности, писала о том, что почти ничего не было сказано о сундуке с золотом, ибо совершенно очевидно, что золото, хотя в сундуке было не только золото, послужило причиной убийства.

«Полиция признает, что золота нет, — писала одна газета. — Так где же оно? Сколько там было золота? Золото тяжелое и занимает много места. Мог ли убийца убежать с ним, и если да, то каким образом?»

Один предприимчивый журналист высчитал, что семьдесят пять тысяч долларов в золоте, а именно столько золота, по его предположению, было в сундуке, должно весить двести семьдесят шесть фунтов. Но в то утро, когда жители Полумесяца вышли из зала суда и направились по домам, мы знали, что Джим выиграл первый раунд в схватке, которая могла стоить ему жизни, и что на этот раз жители Полумесяца также выиграли.

Мы все заметили Хелен, которая стояла на тротуаре с другой молодой женщиной. Обе они были прекрасно одеты. Перед тем как сесть в машину, Хелен закурила сигарету. В машине был мужчина. Он весело улыбался. Но, к счастью, только одна я услышала их разговор.

— Ну так что? Кто же из них убийца?

Хелен улыбнулась ему.

— После того, как ты увидел их, можешь поверить, что мы живем не во времена королевы Виктории? Пока неизвестно. Но если хочешь знать мое мнение, то любой из них мог это сделать. Если, конечно, была причина.

— Какая причина?

— Защита, честь, достоинство — откуда я знаю?

— Что меня удивляет, так это то, что ты, Хелен, прохлопала такое количество денег.

— Я ничего о них не знала.

И они уехали.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Миссис Ланкастер была похоронена в тот же день к вечеру. Прощание состоялось в часовне в центре города. Принимая во внимание, что это дело привлекло много любопытных, вход в часовню был по специальным пропускам. Сама Маргарет составила список приглашенных.

Служба была короткой, но очень красивой. Часам к четырем мы уже были дома. Похороны утомили маму, и она сразу прошла в спальню. Таким образом, у меня наконец появилось время для того, чтобы последовать совету Джорджа Тэлбота и отправиться в лесок, где он нашел золотую монету. Я поняла, какое важное значение имеет монета, золотая она или нет, поскольку она была из сундука.

Но я опоздала. К моему удивлению, в лесочке находились четверо неизвестных мужчин, и их поведение было настолько любопытным, что я стояла как завороженная, глядя на них. У них было восемь деревянных палок, лопата, молоток и несколько длинных кусков шпагата, а также ведерко с водой, вернее лейка, которой мисс Эмили поливала цветы, только без распылителя. Они вбивали в землю четыре деревянные палки, образуя большой квадрат, затем натягивали вокруг него шпагат, а потом таким же образом делили этот большой квадрат на четыре маленьких квадратика.

Каждый мужчина отправлялся в свой квадрат и на четвереньках внимательно его осматривал. Время от времени один из них поднимался на ноги, брал лейку и поливал землю водой, в то время как остальные внимательно смотрели на мокрую землю. Не знаю, сколько времени они занимались этим… Тогда я не знала также, зачем они это делают. Однажды ночью Герберт Дин объяснил мне, для чего нужна была такая процедура.

— Они хотели узнать, не копал ли кто-нибудь здесь землю. Если земля потревожена, вода уходит в землю быстрее, а на поверхности появляются пузыри. А почему они делали это в лесочке, тоже вполне понятно. Это самое удобное место. Здесь можно действовать незаметно. Все остальное на виду. Но, конечно, они не найдут золота.

— Почему?

— А потому, моя дорогая леди, что человек, который совершил это убийство и убежал с деньгами, слишком умен для того, чтобы закапывать их здесь.

Этот разговор состоялся в доме Джима Веллингтона той же самой ночью. Мама как бы для того, чтобы возместить свою вчерашнюю бездеятельность, сидела внизу до одиннадцати, заставляя меня играть с ней в карты, пока я чуть не сошла с ума. Не знаю, чего она боялась после убийства, почему заставила Холмса спать у нас в доме и так таинственно со мной разговаривала. Но когда стало известно, что золото пропало, она стала значительно спокойнее. Мои попытки что-то узнать от нее в этот вечер не увенчались успехом.

— Мама, — обратилась я к ней, собрав все свое мужество, когда она наконец собралась идти спать, — ты не считаешь, что теперь нужно объяснить то, что ты сказала мне в ночь, когда было совершено убийство?

— О чем ты говоришь, Луиза? Не понимаю тебя.

Я была испугана, но продолжала:

— Ты прекрасно знаешь, о чем, мама. Ты сказала, что я не должна выходить из дома ни днем, ни ночью. Сказала, что на это есть причины.

— Что здесь объяснять? Все вполне очевидно. А ты все же выходишь из дома. Я знаю это! Ты не слушаешь меня. Если бы кто-то сказал мне, что моя собственная дочь…

— Послушай, мама, — сказала я очень серьезно, — это очень важно для меня и Может иметь жизненно важное значение. Ты говорила о том, что это может испортить две жизни. Я не считаю, что это очевидно.

Она убирала карты, и мне показалось, что с минуту она стояла ко мне спиной в нерешительности, если, конечно, можно себе представить, что моя мама может быть в нерешительности. Потом она убрала карты и закрыла ящик. А когда повернулась ко мне, лицо ее ничего не выражало.

— Нужно сказать, я просто поддалась всеобщей истерии, — ответила она мне ровным голосом. — Не помню, что тогда говорила, но нет сомнения, что я имела в виду этих двух бедных женщин, живущих рядом.

После этого она, как обычно, напомнила мне, что нужно запереть все окна и двери, вышла из комнаты и направилась наверх в спальню. Маме было уже за шестьдесят. Она родила меня, будучи женщиной средних лет. Мама все еще прямо сидела на стуле, ходила с достоинством, что было для нее традицией. Глядя на нее, я почувствовала себя беспомощной, потому что была тогда уверена, как и уверена сейчас, что она могла бы помочь, если бы захотела. Я до сих пор удивляюсь ее молчанию, ее гордости или еще чему-то, что заставляло ее не делиться ни с кем своими подозрениями. Ни с кем, кроме миссис Тэлбот. Но здесь я опять столкнулась с обычаями Полумесяца, с боязнью его жителей получить дурную славу, с недоверием к полиции и с их твердым убеждением, что дом человека — его крепость.

Этот разговор произошел в субботу вечером, и у меня не было намерений не следовать совету мамы лечь спать.

В связи с тем, что у нее возникло это ложное чувство безопасности, чувство, что теперь все закончилось, Холмс больше не спал в доме. Поднявшись на второй этаж, я подошла к окну, которое выходило в сторону гаража, и увидела Холмса в окне его комнаты. Возможно, он забыл задернуть шторы или просто не обратил на них никакого внимания, потому что был полностью одет. Мама была в своей спальне, а я стояла у окна и с удивлением взирала на то, чем занимался Холмс.

А он, насколько я могла видеть, вырезал из книги страницы. Он сидел, согнувшись у стола, в руках держал нож, которым отрезал страницу за страницей и бросал на пол или в корзинку для мусора — мне не было видно. Работал он очень аккуратно и старательно, вырезая по одной странице. Вероятно, это занимало много времени, или же он был не очень ловким, потому что пока я смотрела на него, он вырезал только две или три страницы. Все было настолько удивительно, что когда мама позвала меня, я с трудом оторвалась от этого зрелища.

Когда я наконец освободилась, то все еще сгорала от любопытства. Свет в окне Холмса погас, но я подумала, что в связи со всем этим ужасным делом я слишком мало уделяла внимания Холмсу. Конечно, он многое знал о нас. Если слуги Ланкастеров знали, например, о деньгах, он тоже мог легко узнать о них. Я вспомнила, что видела его с Пегги на дорожке. Он также мог знать о том, где лежит топор, знать о привычках Ланкастеров. Правда, у него было алиби, Мэри сказала, что он пил чай на кухне во время убийства. Но нашим часам на кухне верить было нельзя, Мэри всегда ставила их немного вперед, чтобы прислуга вовремя приходила на завтрак.

Поэтому Холмс, который пил чай перед тем, как поехать с мамой, мог пить его на пятнадцать минут раньше, а не ровно в четыре. И Холмс, так же как Брайан Дэлтон, любил хорошеньких девушек. И если горничная Ланкастеров Пегги была замешана в этом деле, она вполне могла послужить орудием для того, чтобы украсть деньги. Но камнем преткновения был вопрос: если они смогли украсть деньги заранее, зачем было совершать убийство? Хотя, возможно, ему было нужно время для того, чтобы спрятать эти деньги. Или же миссис Ланкастер могла подозревать их.