Джон Гарднер - Мориарти. Последняя глава Страница 25

Потом, когда мальчишки ушли, Мориарти отложил нож и вилку и, глядя в глаза Сэл, негромко, но твердо спросил:

— Ты знаешь кого-то, кто очень похож на тебя, но у кого нет татуировки на бедре, а есть уродливый шрам на спине? Кого-то, кто красит волосы хной? Кто это может быть, Сэл? Скажи мне, потому что эта женщина мертва.

— Мертва?

— Ее задушили. — Мориарти помолчал пару секунд, успев за это время провести ногтем от уголка глаза до скулы. — Кто, Сэл?

Последний вопрос прозвучал уже по-другому, требовательно. Сэл судорожно вздохнула, потом кивнула.

— Моя сводная сестра. Сара Мэддингли. У нас один отец, но разные матери. И при этом мы удивительно похожи. Как две горошины в стручке.

— Она — вылитая ты, но старше и выглядит хуже, а еще красит волосы.

— Вообще-то, Сара младше, и она очень старалась походить на меня.

— У нее неплохо это получалось. Тот, кто убил ее, наверное, думал, что убивает тебя.

— Но кто? Кто задушил ее?

— Похоже, это был Беспечный Джек. Скоро мы будем знать наверняка, но пока все выглядит так, что он убил ее в своем доме на Бедфорд-сквер. Берт Спир уже ищет свидетеля, а о самом Беспечном Джеке мы позаботимся в пятницу. Завтра. Я и не знал, что у тебя есть сводная сестра.

— Хвастать было нечем. Если у меня появлялось что-то ценное, она не успокаивалась, пока не выманивала это что-то. Даже странно, что Сару убили потому, что приняли за меня. Я постоянно за нее беспокоилась, боялась, что рано или поздно она угодит в серьезные неприятности. У нее был ужасный характер, и вспыхивала как спичка. Могла отвесить пощечину любому, кто всего лишь косо на нее посмотрел.

Сэл выросла в беркширской деревушке Хендред, неподалеку от Стивентона, где у Мориарти был загородный дом.

— Отец частенько ездил в соседнюю деревню, навешал ту женщину, Беатрис Мэддингли. Я помню ее — высокая, крепкая, неопрятная, с грязноватыми волосами. Помойная Бетти, так ее моя мать называла. Помню, как она отчитывала отца. — Сэл заговорила высоким голосом с беркширским акцентом: — Где болтался, Марли? Снова с Помойной Бетти?

Не подходи ко мне. Не хочу подхватить то, что у нее там. — Она улыбнулась, глаза ее потеплели.

— И что с ней стало, Сэл? С твоей сводной сестрой?

Сэл хрипловато рассмеялась.

— Ей еще тринадцати не было, а в деревне ее уже называли «Дочкой звездочета». Ложилась посреди поля или под кустом и таращилась в небо. Ее все знали. Сара — Дочь звездочета. К парням даже зимой бегала. Жадная была до этого дела. Одно время она даже предлагала, чтобы мы работали вместе.

— Когда она приехала в Лондон?

— В Лондоне Сара давно. Но в последнее время от нее покою не стало. Муть ли не каждый день забегала — то стаканчик пропустить, то деньжат занять. Иногда просто за добрым словом — этого у нее в жизни мало было.

— Такова доля каждой шлюхи, — изрек Мориарти.

— Что правда, то правда. Я и утешала ее, как могла, но никогда не доверяла. Знала, что она у меня подворовывает, знала, что врет, что может подвести. — Сэл помолчала задумчиво. — А с недавних пор стало мне что-то тревожно.

— С чего бы?

— Мы с ней похожи. И вот появилось у меня нехорошее предчувствие. Как будто задумала она что-то. Какую-то аферу. — Сэл нахмурилась. — Что-то такое, что со мной связано. По-моему, хотела выдать себя за меня. — Она снова замолчала, думая о сестре, заплутавшей в лабиринте лжи. — Может, ей только того и не хватало, что молоточка на двери. Респектабельности. Дешевого рая. Мы были так похожи… Думаю, это было для нее большим соблазном.

— Есть у меня одна теория, — сказал Мориарти таким тоном, словно собирался изречь великую мудрость. — Я ее уже несколько лет вынашиваю. Думаю, у каждого из нас есть в этом мире двойник. Вот как вы с сестрой, только не обязательно родственник. В мире скачек это называется рингер.[39] Лошадь, которую можно заменить. Есть и немецкое слово — доппельгангер. Говорят, кто со своим двойником встретится, тот умирает. Может быть, такое иногда и случается. — Он снова провел ногтем по щеке. О двойниках, рингерах и доппельгангерах Профессор знал много всякого. Последние восемнадцать месяцев, находясь в Берлине и других городах, он занимался тем, что искал двойника. И нашел его в Вене.

— У Сары на спине шрам. Под левым плечом. Откуда? — спросил он, меняя тему, переходя от общего к частному.

— Бедняжка. Завалилась под кустом. Почувствовала боль, но остановиться не захотела. А потом оказалось, что лежала на разбитой бутылке. Рана была глубокая, рваная, пришлось зашивать. А ей все нипочем — только смеялась. Зашивал местный ветеринар.

Ужин закончили в молчании. Мальчишки пришли забрать посуду. А когда ушли, Сэл вдруг, ни с того, ни с сего, расплакалась. Оплакивала она не сестру — себя. Мориарти сказал, что дело это обычное, что когда горе, люди всегда плачут.

— Мы всегда плачем по себе, — подытожил он, хотя за ним-то никогда ничего подобного не замечалось.

Он поднялся, подошел к ней, обнял за плечи, помог встать и что-то говорил, нашептывал ласковые слова. А потом увел в спальню и успокаивал тем, что сам именовал не иначе как «нежностью и сочувствием». Получилось так, что процесс еще и доставил Профессору немалое удовольствие.

Они лежали, обнявшись, тесно прижавшись друг к другу, под простынями и одеялами, а потом незаметно уснули.

В ту ночь Джеймс Мориарти спал как ребенок, свободный от сознания того, что в часы бодрствования он, по большей части, ходит дорогами кромешной тьмы.

Глава 10

КАК ВЗЯЛИ БИЛЛИ ДЖЕЙКОБСА И ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С САРОЙ

Лондон:

19 января 1900 года

«Найди и доставь ко мне этого слизняка Уильяма Джейкобса».

Так сказал Джеймс Мориарти Альберту Спиру.

Спир передал приказ дальше — сначала Терреманту, а потом Ли Чоу и Эмберу. Дальше эти слова растекались сами собой по невидимым ручейкам, бегущим вдоль главных улиц Лондона. Кто-то нашептывал их кому-то на ухо, кто-то бросал кому-то вполголоса. «Найти Уильяма Джейкобса», «… Билли Джейкобса», «он нужен Профессору», «найти и доставить». Слова эти стремительно переходили по цепочке от черпал и свистунов к кидалам, уличным бузилам и экзекуторам. Они звучали даже в полицейских участках, достигали ушей тех, кто за мзду уведомлял людей Мориарти, сбывал им секретную информацию.

Доходили они и до принадлежащих Мориарти борделей, куда их приносили работающие на него мальчишки, и до трактиров и пабов, и до тех мест, где бурлит особая, веселая и опасная уличная жизнь. Подхваченные потоком, слова эти разносились по всему городу, пока не дошли до всех, кто не спал в ту холодную зимнюю ночь. Услышав их, люди, мужчины и женщины, протирали глаза, навостряли уши и вертели головами, чтобы не пропустить даже эхо имени Билли Джейкобса, некогда подручного Мориарти, брата Бертрама Джейкобса.

Долго ждать не пришлось. В одном месте Спиру шепнули, что Билли Джейкобса видели вечером в таверне «Синие столбы» на Беруик-стрит, возле рынка на окраине Вест-Энда. Его даже описали — невысокий, молодой, около тридцати, но уже седой — шесть лет в тюрьме не прошли даром. Вечно улыбающийся Билли Джейкобс. Парень, старающийся угодить всем.

Тарантас Джоша Остерли с сидевшими в нем Спиром, Терремантом и Ли Чоу сворачивал на Риджент-стрит, когда они увидели беззаботно бредущего в сторону Пикадилли-Серкус Билли. Парня слегка покачивало, но это нисколько не омрачало его благодушного настроения, поднятию коего весьма поспособствовало недавнее возлияние.

— Эй, да кто это тут? — воскликнул Спир. — Никак Билли Джейкобс, старый приятель! Давай сюда, Билли. Прокатишься с нами.

Но Билли, хотя и пребывал под хмельком, головы не потерял. Он заметил здоровяка Берта Спира и маячившего за его спиной зловещего китайца, которого знал отнюдь не понаслышке — в свое время они работали вместе. Билли видел, что Чоу может сделать с человеком. Поэтому, не дожидаясь повторного приглашения, взял ноги в руки.

— Постой, Билли! Ты куда? — окликнул беглеца Спир. Впрочем, убежать далеко бедолаге не удалось. Никто и глазом не успел моргнуть, как Ли Чоу соскользнул на тротуар, нагнал незадачливого беглеца и одним движением отправил на камни мостовой. Билли взвыл от боли, а ощутив холодное прикосновение лезвия к шее, еще и от страха, поскольку однажды ему удалось стать свидетелем исполнения китайцем фирменного трюка: секунду назад нож еще был в руке, и вот уже на землю летят два куска окровавленной плоти, а жертва замерла в оцепенении и не может понять, почему язык не может найти щеки, почему в горле клокочет кровь, и откуда взялась эта жуткая боль.

— Нет! — завопил Джейкобс. — Нет! Отстань, узкоглазый! Убери руки, желторожая образина!

— Вставай, Билли. Прокатишься с нами.